Тайны истории. РПЦ и Гитлер. Возрождение церковной жизни после ухода Красной Армии. Вермахту приказано не оказывать содействие

Ваше Высокопревосходительство! Высокочтимый Господин Рейхсканцлер!

Когда мы взираем на наш Берлинский соборный храм, ныне нами освящаемый и воздвигнутый благодаря готовности и щедрости Вашего Правительства после предоставления нашей Святой Церкви прав юридического лица, наша мысль обращается с искренней и сердечной благодарностью, прежде всего, к Вам, как к действительному его создателю.

Мы видим особое действие Божьего Промысла в том, что именно теперь, когда на нашей Родине храмы и народные святыни попираются и разрушаются, в деле Вашего строительства имеет место и создание сего храма. Наряду со многими другими предзнаменованиями этот храм укрепляет нашу надежду на то, что и для нашей многострадальной Родины еще не наступил конец истории, что Повелевающий историей пошлет и нам вождя, и этот вождь, воскресив нашу Родину, возвратит ей вновь национальное величие, подобно тому, как Он послал Вас германскому народу.

Кроме молитв, возносимых постоянно за главу государства, у нас в конце каждой Божественной Литургии произносится еще и следующая молитва: "Господи, освяти любящих благолепие дому Твоего, Ты тех воспрослави Божественною Твоею силою...". Сегодня мы особенно глубоко чувствуем, что и Вы включены в эту молитву. Моления о Вас будут возноситься не только в сем новопостроенном храме и в пределах Германии, но и во всех православных церквах. Ибо не один только германский народ поминает Вас с горячей любовью и преданностью перед Престолом Всевышнего: лучшие люди всех народов, желающие мира и справедливости, видят в Вас вождя в мировой борьбе за мир и правду.

Мы знаем из достоверных источников, что верующий русский народ, стонущий под игом рабства и ожидающий своего освободителя, постоянно возносит к Богу молитвы о том, чтобы Он сохранил Вас, руководил Вами и даровал Вам свою всесильную помощь. Ваш подвиг за германский народ и величие германской Империи сделал Вас примером, достойным подражания, и образцом того, как надо любить свой народ и свою родину, как надо стоять за свои национальные сокровища и вечные ценности. Ибо и эти последние находят в нашей Церкви свое освящение и увековечение.

Национальные ценности составляют честь и славу каждого народа и посему находят место и в Вечном Божием Царстве. Мы никогда не забываем слов Священного Писания о том, что цари земные принесут в Небесный Божий Град славу и честь свою и славу своих народов (Откр. 21,24,26). Таким образом, создание сего храма является укреплением нашей веры в Вашу историческую миссию.

Вы воздвигли дом Небесному Владыке. Да пошлет же Он Свое благословение и на дело Вашего государственного строительства, на создание Вашей народной империи. Бог да укрепит Вас и германский народ в борьбе с враждебными силами, желающими гибели и нашего народа. Да подаст Он Вам, Вашей стране, Вашему Правительству и воинству здравие, благоденствие и во всем благое поспешение на многая лета.

Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей,
Митрополит Анастасий. “Церковная жизнь”. 1938. №5-6.

Они молились за Гитлера

Сегодня нередко слышишь, что Победой в Великой Отечественной войне мы обязаны в первую очередь Православной церкви. Не самоотверженности советских воинов и тружеников тыла, не руководству партии или искусству командиров - а церковникам, которые якобы объединили и вдохновили народ на борьбу.

Что скрывается за этой пропагандой? Скрывается правда о том, что во время войны очень многие служители культа не только поддерживали нацистскую Германию, но и благословляли вермахт на борьбу с Советским Союзом. «Хоть с чёртом - но не с большевиками». Ради своих привилегий, ради превращения свободного народа в стадо они не гнушались славить Гитлера как «освободителя». Вот выдержки из церковных газет и журналов тех лет.

Из Воззвания к пастве Архиепископа Серафима (Лядэ). Июнь 1941 г.

Во Христе возлюбленные братья и сестры!

Карающий меч Божественного правосудия обрушился на советскую власть, на ее приспешников и единомышленников. Христолюбивый Вождь германского народа призвал свое победоносное войско к освященной борьбе против богоборцев, палачей и насильников, засевших в Московском Кремле... Воистину начался новый крестовый поход во имя спасения народов от антихристовой силы... Будьте участниками в новой борьбе, ибо эта борьба и ваша борьба; это-продолжение той борьбы, которая была начата еще в 1917 г., - но, увы! - окончилась трагически. Каждый из вас сможет найти свое место на новом антибольшевистском фронте. «Спасение всех», о котором Адольф Гитлер говорил в своем обращении к германскому народу, есть и ваше спасение. Настал последний решительный бой. Да благословит Господь новый ратный подвиг всех антибольшевистских бойцов и даст им на врагов победу и одоление. Аминь!

Листовка, отпечатанная
отдельным оттиском в июне 1941 г.

Близок час

...Кровавая операция свержения Третьего интернационала поручается искусному, опытному в науке своей германскому хирургу. Лечь под этот хирургический нож тому, кто болен, не зазорно. Невозможно было долее ждать, что за эту задачу возьмутся те, так называемые «христианские» правительства, которые в недавней испанской борьбе были и материально, и идеологически не на стороне защитников христианской веры и культуры.

Новая страница русской истории открылась 22 июня, в день празднования русской церковью памяти «Всех святых, в земле русской просиявших». Не ясное ли это даже для самых слепых знамение того, что событиями руководит Высшая Воля. В этот чисто русский праздник, соединённый с днём воскресения, началось исчезновение демонских криков «Интернационала» с земли русской...

Скоро, скоро русское пламя взовьется над огромными складами безбожной литературы. Мученики веры Христовой и мученики правды человеческой выйдут из своих застенков. Откроются оскверненные храмы и осветятся молитвой. Священники, родители и педагоги будут вновь открыто учить детей истине Евангелия. Иван Великий заговорит своим голосом над Москвой и ему ответят бесчисленные русские колокола.

Это будет «Пасха среди лета», о которой 100 лет тому назад, в прозрении радостного духа пророчествовал великий святой Русской земли преподобный Серафим.

Лето пришло. Близка русская Пасха...

Архимандрит Иоанн (кн. Шаховской),

«Новое слово», N27 от 29.06.1941 г. Берлин

Помимо того, что гитлеровских палачей поддержала часть православных священников, эту же позицию заняли и другие традиционные конфессии. Например, римский папа Пий XI еще 10 февраля 1930 года в своем послании призвал верующих к «молитвенному крестовому походу» против СССР. Также Гитлера активно поддерживали некоторые представители мусульманского духовенства, в частности, верховный муфтий Хадж Амин аль-Хусейни. В исламских легионах СС, созданных под его руководством, воевало против своих собратьев 305 тыс. добровольцев, проживавших на территории СССР.

Из послания Митрополита Серафима (Лукьянова). 1941 г.

Да будет благословен час и день, когда началась великая славная война с III интернационалом. Да благословит Всевышний великого вождя Германского народа, поднявшего меч на врагов самого Бога...

«Церковная жизнь», 1942 г., N1

Фашистские каратели при поддержке местного духовенства на оккупированных советских территориях уничтожили более 7,4 миллионов мирных граждан. Более 4 млн. человек погибло от жестоких условий оккупационного режима. Свыше 5 млн. советских граждан были насильственно вывезены на принудительные работы в Германию, где в каторжных условиях погибло 2 164 313 человек. Всего на алтарь крестового похода под пение и псалмы духовенства положено более 26,5 млн. жителей нашей страны. Также за годы войны, воспетой христолюбцами, на советской территории было разрушено 1710 городов и поселков, 70 тыс. сел и деревень, 32 тыс. промышленных предприятий, свыше 6 млн. зданий.

Телеграмма Всебелорусского Церковного Собора А. Гитлеру. 1942 г.

Первый в истории Всебелорусский Православный Церковный Собор в Минске от имени православных белорусов шлет Вам, господин рейхсканцлер, сердечную благодарность за освобождение Белоруссии от московско-большевицкого безбожного ярма, за предоставленную возможность свободно организовать нашу религиозную жизнь в форме Святой Белорусской Православной Автокефальной Церкви и желает быстрейшей полной победы Вашему непобедимому оружию.

Архиепископ Филофей (Нарко)

Епископ Афанасий (Мартос)

Епископ Стефан (Себо)

«Наука и религия», 1988 г., N5

К годовщине крестового похода

Прошёл год, как поднят меч Правды на самого страшного врага всего человечества - коммунистический интернационал. И вот ныне значительная часть европейской России свободна уже от этого проклятого врага и обезврежена и очищена от этой заразы. И там, где давно уже не раздавался колокольный звон и где славить Всевышнего считалось тяжким преступлением - там теперь разносится малиновый звон колоколов; открыто и безбоязненно, с усугубленными лишь чувствами несутся к престолу Царя Вселенной молитвенные вздохи освобожденного из ада русского народа.

И нет слов, нет чувств, в которых можно было бы излить заслуженную благодарность освободителям и их Вождю Адольфу Гитлеру, восстановившему свободу вероисповеданий.

Но Правда побеждает, она и победит. И недаром Провидение избрало Вождя Великой Германии Своим орудием сокрушения этого общечеловеческого врага. Германский народ знает это, и в этом залог, что он в союзе с другими народами доведёт с Божьей помощью борьбу до конечной победы. И мы верим, что это будет так.

«Церковное обозрение». 1942 г. N4-6

Из пасхального Послания Митрополита Анастасия 1948 г.

...Наше время изобрело свои особые средства истребления людей и всего живого на земле. Все готов испепелить этот адский огонь, вызванный самим человеком из бездны, и мы снова слышим жалобу пророка, обращенную к Богу: «Доколе плакати имать земля и трава вся сельная исхнет от злобы живущих на ней» (Иерем. 12,4).

Но этот страшный опустошительный огонь имеет не только разрушительное, но и свое очистительное действие: ибо в нем сгорают и те, кто воспламеняют его.

Но вы скажете, что истребительный меч смерти падает не только на развращённых и злых, но и на людей добродетельных, и на последних даже чаще, чем на первых. Но для таких людей смерть не является бедствием, ибо открывается для них путь к блаженной истинной жизни, приобретённой для нас смертию и воскресением Христовым.

«Святая Русь», Апрель 1948 г., Штутгарт

На тему взрыва памятника Ленину в Санкт-Петербурге высказался очередной христолюбец - настоятель храма Сошествия Святаго Духа на апостолов игумен Сергий. Из его «обличительной» речи ясно видно, насколько проповеди о смирении и терпимости для простых смертных отличаются от их собственной готовности заткнуть рот любому несогласному с ними, не стесняясь даже призывов к экстремизму и вандализму.

Позицию рейхсминистра Восточных земель Альфреда Розенберга можно сформулировать примерно так: «Уклад жизни русского народа веками формировался под влиянием Православия. Большевицкая клика лишила русский народ этого стержня и превратила его в ни во что неверующее, неуправляемое стадо. Столетиями русским вдалбливали с амвонов, что «всякая власть от Бога». Царская власть, не сумев обеспечить своим подданным достойный уровень жизни, смогла с помощью Церкви сформировать в народе сознание, что лишения, страдания и притеснения идут на пользу душе. Подобная проповедь обеспечивала правителям раболепскую покорность народа. Этот момент совершенно не учли большевики, и с нашей стороны было бы глупо повторять их ошибку. Поэтому, в наших же интересах реанимировать эти православные постулаты в умах народа, если мы хотим держать его в узде. Гораздо лучше, если в Восточных землях будут созданы автономные и неподотчетные друг другу церковные структуры, дабы исключить возможность возникновения единой мощной церковной организации».
Такова была позиция Розенберга, которая определяла отношение нацистов к РПЦ и которой руководствовались в той или иной степени нацистские чиновники. Основные ее положения были изложены в письме Розенберга к рейхскомиссарам Остланда и Украины от 13.5.1942 г. Их можно сформулировать так: Религиозные группы не должны заниматься политикой. Они должны быть разделены по признакам национальным и территориальным. Национальный признак должен особенно строго соблюдаться при подборе возглавления религиозных групп. Территориально же религиозные объединения не должны выходить за границы одной епархии. Религиозные общества не должны мешать деятельности оккупационных властей.53
Церковную политику Вермахта можно охарактеризовать как отсутствие какой-либо политики по отношению к Церкви. Собственный кодекс поведения, верность старым традициям способствовали распространению в среде немецких военных устойчивой антипатии к проявлениям нацистского фанатизма и расовой шизофрении. Только этим и можно объяснить тот факт, что фронтовые генералы и офицеры закрывали глаза на директивы и инструкции из Берлина, если те строились на теории об «унтерменшах». Сохранилось немало свидетельств и документов не только о радушном приеме российским населением немецкой армии, но и о «ненацистском» отношении германских солдат к населению занятых ими областей СССР. В частности, сохранились документы о приказах немецким солдатам помнить, что они находятся не на оккупированных территориях, а на земле союзника.54 Довольно часто солдаты и офицеры Вермахта демонстрировали искреннее дружелюбие и симпатии к народу, страдавшему в течение двух десятилетий под властью большевиков. В церковном вопросе такое отношение выливалось во всестороннюю поддержку восстановления церковной жизни.
Военные не только охотно поддерживали инициативы местного населения по открытию приходов, но и оказывали различную помощь в виде денежных средств и стройматериалов для восстановления разрушенных храмов. Сохранилось немало свидетельств и того, что немецкие военные сами проявляли инициативу по открытию церквей на подконтрольных им территориях и даже приказывали это делать.55 Так, например, в сохранившейся в материалах Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) докладной записке З. В. Сыромятниковой «О пребывании на территории Харьковской области, оккупированной немецкими войсками с 15 по 22 декабря 1941 г.» отмечалось: «Немецкое командование особое внимание обращает на работу церквей. В ряде сел, где не разрушены церкви, они уже работают... В селах, где они разрушены, дан приказ старостам немедленно подобрать помещение и открыть церкви».56
Иногда инициативность немцев принимала анекдотические формы. В том же фонде хранится и справка уполномоченного Себежской комендатуры от 8.10.1941 г.: «Дана настоящая в том, что немецкая власть, освободившая крестьянство от большевиков, ставит вопрос открыть богослужение в Ливской церкви, и поэтому уполномочиваю лично вас, Рыбакова Якова Матвеевича, з

Любят отдельные личности говорить, что РПЦ во время войны поддерживала фашистов. Вот для тех, кто на это ведется, я и копирую нижеследующую статью.

=====
Деятельность Православной Церкви на оккупированных Германией территориях Советского Союза в условиях жестокой идеологической войны между двумя противниками, протекала весьма непросто. Однако, несмотря на ожидание нацистов, подавляющее большинство клириков сохранило верность Московскому патриархату.

Конный солдат 167-й пехотной дивизии вермахта на фоне храма в селе Покровка Белгородской области. 1943.

Возрождение церковной жизни после ухода Красной Армии

Летом и осенью 1941 года вермахт захватил Белоруссию, Украину, Прибалтику, Молдавию и немалую часть РСФСР. Поскольку наступление немецкой армии велось под лозунгом войны с безбожной красной Россией, немалая роль в планах захватчиков отводилась вопросу возрождения религиозной жизни на занятых землях, как важной части общей колонизации занятых земель.

Для этого у них были веские основания. В ходе многолетних преследований верующих и священнослужителей в СССР было закрыто огромное количество церквей и монастырей, множество прихожан и иереев было репрессировано. На начало войны в стране действовал 3021 православный храм, при этом почти 3 тысячи из них располагались на присоединенных к Советскому Союзу в 1939-40 годах территориях Прибалтики, западных Украины и Белоруссии, Бессарабии и Северной Буковины.

В итоге, после отступления Красной Армии и прихода вермахта в населенных пунктах начали активно открываться церкви и монастыри. Например, на захваченных территориях РСФСР стали функционировать 2150 храмов.

Вермахту приказано не оказывать содействие

Колонна советских военнопленных в Новоржеве Псковской области. На заднем плане — церковь Николая Чудотворца. 1941

Как правило, с подобными просьбами к новой администрации обращались местные жители, к чьим петициям германское командование, осуществляющее власть в прифронтовой полосе, относилось благосклонно. При этом немцы не оказывали религиозным общинам никакой помощи, и храмы существовали исключительно на добровольные пожертвования верующих.

По мере того, как фронт уходил все дальше на восток, на роль духовных руководителей претендовали все новые бюрократические структуры Третьего рейха, которые, зачастую, совершенно по разному относились к религии в целом и друг другу в частности. Самую мягкую и либеральную позицию занимало имперское министерство церковных дел.

За ним следовало военное руководство. 6 августа 1941 года начальник верховного командования вооруженных сил Германии фельдмаршал Вильгельм Кейтель издал распоряжение, в котором указал, что разрушенные церкви «не должны органами германского вермахта ни восстанавливаться, ни приводиться в соответствие с их назначением». Все это отдавалось на откуп местного населения.

Прожекты министерства Розенберга

Военные не хотели мешать стихийному религиозному возрождению. Но в то же время солдатам и офицерам категорически запрещалось участвовать в православных богослужениях, а капелланам - оказывать какое-либо содействие в их организации. Одновременно предписывалось не допускать гражданское население, в том числе и лиц немецкого происхождения, на полевые богослужения германской армии. Иными словами, всяк сверчок знай свой шесток.

Более общие задачи проведения религиозной политики Третьего рейха были возложены на специально учрежденное после нападения на СССР рейхминистерство по делам оккупированных восточных территорий. Его руководителем был назначен идеолог национал-социалистической партии Альфред Розенберг, который принял дела у военных.

Но многие его идеи, типа объявления свободы вероисповедания для завоеванных народов, так и остались на уровне прожектов. В первую очередь потому, что Адольф Гитлер имел совершенно другой взгляд — как на духовную жизнь людей на оккупированных территориях, так и в отношении единства Русской Православной Церкви.

Вместо креста — свастика

По мнению фюрера, германским интересам отвечало такое положение дел, при котором «каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о боге. Даже если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобно негритянским или американо-индейским, то мы могли бы это только приветствовать, ибо это лишь увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы».

В результате министерство восточных территорий рекомендовало своим сотрудникам разделить религиозные группы по национальным и территориальным признакам, категорически запрещая выходить тем за очерченные границы. С особой предосторожностью предписывалось относиться к РПЦ, чтобы сделать «невозможным влияние на занятых территориях Русской Православной Церкви как носительницы великорусской империалистической идеи».

Сам же Розенберг, убежденный нацист, писал, что со временем «христианский крест должен быть изгнан из всех церквей, соборов и часовен и заменен единственным символом — свастикой».

СС предлагало изъять Христа из церкви

Двое американских солдат с зенитным пулеметом M2HB охраняют воскресную мессу во французской деревне, 1944

Взгляды Гитлера активно поддерживались Главным управлением имперской безопасности под руководством обергруппенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха, которое полагало, что о создании в России единой православной церкви не может быть и речи. В своем приказе от 16 августа 1941 года Гейдрих указывал на то, что необходимо мельчить религиозные группы, не допуская слияния в крупные общины.

Данная позиция совпадала с мнением главного эсэсовца Третьего рейха Генриха Гиммлера, который считал, что РПЦ сплачивает русских национально, а потому ее надо дезорганизовать, а лучше вообще ликвидировать.

В секретной директиве от 31 октября 1941 года Гейдрих предлагал руководству нацистской Германии, учитывая большое стремление населения оккупированных территорий к «возврату под власть Церкви», создать некую новую религию, свободную от «еврейских догматов» и, соответственно, от Христа.

РПЦ в качестве идеологического врага

Самую крайнюю позицию по отношению к религии вообще и РПЦ, в частности, занимал воинствующий безбожник Мартин Борман, начальник партийной канцелярии и личный секретарь Гитлера, который в 1941 году заявил о полной несовместимости нацизма и христианства. Окончательное же решение церковного вопроса было отложено на неопределенный срок, поскольку все силы уходили на уничтожение евреев и борьбу с Красной Армией.

Иерархи Русской Православной Церкви За рубежом без восторга относились к нацистам, но поддержали вторжение Третьего рейха в СССР, рассматривая РПЦ как идеологического врага. Так, митрополит Берлинский и Германский Серафим (Ляде), будучи этническим немцем, обратился к пастве со словами о том, что «карающий меч Божественного правосудия обрушился на советскую власть, на ее приспешников и единомышленников».

Официальный Берлин с удовлетворением поддерживал подобные заявления, но в соответствии со своей политикой «разделяй и властвуй», не позволял церковникам делать в России никаких реальных шагов.

Деятельность под опекой гестапо

Митрополит Анастасий (Грибановский)

Глава РПЦЗ митрополит Анастасий (Грибановский), находящийся под негласным наблюдением гестапо, в апреле 1942 года в своем пасхальном послании писал о том, что русский народ воскресает из мертвых там, «где мужественный германский меч успел рассечь его оковы», избавив от ада большевизма.

Весьма негативно в РПЦЗ восприняли избрание в сентябре 1943 года Москве на Соборе епископов митрополита Сергия (Страгородского) патриархом Русской Православной Церкви. Специально собравшееся по этому поводу в Вене в октябре того же года архиерейское совещание под руководством Анастасия заявило о незаконности и недействительности подобного избрания.

Характерно, что один из документов, принятый на совещании, содержал критику немецкой политики в отношении Православной Церкви и включал требования, направленные на предоставление ей большей свободы, в том числе и на оккупированных территориях.

Анастасий несколько раз встречался с предателем генералом Андреем Власовым и благословил создание им Русской освободительной армии, а также произнес торжественную речь в Берлине по поводу учреждения Комитета освобождения народов России. При отступлении вермахта первоиерарх РПЦЗ и сотрудники его Синода переехали в Баварию, где и встретили окончание войны.

Сводя на нет немецкие требования

Архиепископ Пантелеймон (Рожновский)

Не полагаясь на Русскую Православную Церковь За рубежом, немцы делали ставку на автокефальные церкви. Так митрополитом Минским и Белорусским в 1942 году был избран архиепископ Пантелеймон (Рожновский). По задумке оккупантов он должен был возглавить Белорусскую автокефальную церковь, чья деятельность протекала бы безо всяких сношений с Москвой и была бы обращена исключительно на белорусов.

Митрополит принял условия, но оговорил, что отделение от Московского патриархата может состояться только после того, как Белорусская Церковь как следует организуется и будет в качестве таковой признана другими поместными Церквами. Чем по сути дела, свел на нет немецкие условия.

Несмотря на общую антипартизанскую и антисоветскую риторику, иерархи Белорусской церкви поддерживали связь с партизанами и через них сообщали Сергию (Страгородскому), что готовы сотрудничать с Московской патриархией.

Украина: дробить или объединять?

Мирные жители на рынке оккупированного Харькова. На заднем плане виднеется церковь Озерянской иконы Божией Матери, 1942

Куда сложнее обстояло дело на Украине, где с начала войны действовали сразу две православные Церкви. Автономная Украинская церковь во главе с митрополитом Алексием (Громадским) и Украинская автокефальная православная церковь, которой руководил митрополит Дионисий (Валединский).

Министерство по делам оккупированных восточных территорий пыталось объединить обе Церкви, чтобы использовать их потенциал в борьбе с РПЦ, однако реальный хозяин на оккупированной Украине, рейхкомиссар Эрих Кох был против этого, считая, что их надо наоборот, еще больше раздробить.

Разговоры об объединении закончились после убийства 7 мая 1943 года митрополита Алексия, который был расстрелян украинскими националистами из ОУН Мельника, когда проезжал через село Смыга на Волыни.

Не признавая себя марионеткой оккупантов

На территории Прибалтики, Ленинградской, Псковской и Новгородской областях в годы оккупации действовала Псковская православная миссия, которую возглавлял митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский). Он вел тонкую игру.

С одной стороны при нем публично одобрялся новый порядок, и слались приветственные телеграммы в адрес Гитлера, с другой, после избрания в 1943 году патриархом Сергия (Страгородского) владыка отказался опротестовать это назначение, ссылаясь на то, что при этом он и его епископы будут выглядеть как послушные немецкие марионетки.

Если учесть, что экзарх никогда не упоминал нацистов в своих проповедях и вел весьма независимую церковную политику, вызывая активную ненависть националистов в прибалтийских республиках, то не приходится удивляться его безвременной кончине. Вместе с водителем и двумя сопровождающими Сергий был расстрелян 8 апреля 1944 года по пути из Вильнюса в Ригу людьми в немецкой военной форме.

В первых рядах народных мстителей

Советские солдаты вступают в освобожденный город Вязьму. Впереди американский средний танк М3 «Генерал Ли», поставлялся в СССР по ленд-лизу (получено около 1400 штук). В кадре видна Богородицерождественская церковь, март 1943

Несмотря на довоенные репрессии, многие священнослужители, оказавшиеся на оккупированных территориях, активно помогали подпольщикам и партизанам. Священник псковского села Хохловы Горки Порховского района Федор Пузанов, удостоенный Георгия за храбрость в Первую мировую, был разведчиком местной партизанской бригады. При этом он не только сообщал о передвижениях врага, но и снабжал товарищей по оружию хлебом и одеждой.

Протоирей Александр Романушко, настоятель церкви села Мало-Плотницкое Логишинского района Пинской области в своих проповедях неоднократно обращался к прихожанам, призывая их давать отпор нацистам. И сам неоднократно участвовал в разведывательных и боевых операциях Пинского партизанского соединения в 1942-1944 годах.

По его свидетельству, за помощь партизанам священнослужителей в больших количествах расстреливали. По данным Романушко, например, число священников только в Полесской епархии к осени 1944 года уменьшилось на 55%.

Заживо сожженные карателями

Летчик в кабине своего истребителя P-39 «Аэрокобра» «Александр Невский». 1944. Фото А. Громова

Убивали, например, за укрывательство раненых партизан. Так в сентябре 1943 года в своем доме вместе с семьей каратели заживо сожгли настоятеля церкви в Старом Селе в Ровенской области отца Николая Пыжевича. Всего же в селе было зверски уничтожено более 500 человек.

Подобная участь постигла и настоятеля церкви во имя Покрова Богоматери в селе Хворосно Логишинского района Пинской области Иоанна Лойко, чьи три сына ушли в партизаны. Нацисты сожгли его вместе с 300 прихожанами во время литургии в сельской церкви.

Главным человеком между подпольщиками и партизанами был настоятель Свято-Успенской церкви Ивановского района Брестской области Василий Копычко. Кроме того, священник оказывал помощь раненым, рассказывал крестьянам о реальном положении на фронте, а народным мстителям в лес передавал собранные в деревнях оружие, одежду и обувь.

Великая Отечественная война показала, что ни одна из частей Русской Церкви не пошла на сотрудничество с нацистами, которые, в итоге проиграли войну на Востоке не только на фронтах, но и в умах людей и бесславно завершили свой «крестовый поход» против нашей страны.

Называть войну с нацизмом «отечественной» священники стали одними из первых, и эта война во многом способствовала возрождению РПЦ в СССР. Ее иерархи даже были в числе приглашенных Сталиным на Парад Победы. С другой стороны, война углубила церковный раскол, родила понятие «молебен за Гитлера» и дала повод говорить о «церковном власовстве». Так кто же прав?

До сих пор роль РПЦ в победе над нацизмом многими либо недооценивается, либо оценивается неоднозначно. Исторических работ по этой теме существует великое множество, но по большей части они остаются уделом ученых-академистов. А вопрос между тем интересный. Особенно ввиду того, что антиклерикальные информационные кампании в современной России случаются с известной периодичностью. И в рамках этих кампаний участие Русской церкви в Великой Отечественной войне трактуется весьма своеобразно. Хотя о том, что «не бывает атеистов в окопах под огнем», когда еще сказано было.

Молебен о нашествии супостатов

«Ты наш вождь, имя твое наводит трепет на врагов, да приидет третья империя твоя, и да осуществится воля твоя на земле»

Свою позицию Русская церковь заявила практически сразу, 22 июня. Вернувшись после литургии в Богоявленском соборе, патриарший местоблюститель митрополит Сергий (Старгородский) написал и напечатал «Послание к пастырям и пасомым Христовой православной церкви», в котором говорилось следующее: «Фашиствующие разбойники напали на нашу родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему отечеству».

Интересно, кстати, что в этом послании ни разу не встречаются словосочетания «Советский Союз» или «советская власть», однако четко указывается, на чьей стороне РПЦ: «Нам, пастырям Церкви, в такое время, когда отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией». Есть там и такое, весьма важное в контексте примеров коллаборационизма уточнение: «А если, сверх того, молчаливость пастыря, его некасательство к переживаемому паствой объяснится еще и лукавыми соображениями насчет возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена родине и своему пастырскому долгу».

Такая, с одной стороны, ясность в позиции, а с другой - система очевидных умолчаний объясняется историческим контекстом. Дело в том, что в 1938-1941 годах церковно-государственная политика в СССР претерпела несколько реформаторских волн. Советской власти вдруг стало понятно, что репрессии против религии ведут не к атеизации общества, а к усилению подпольной религиозной жизни, которую куда труднее учитывать и контролировать. Сыграло свою роль и присоединение ряда территорий Польши к Украинской и Белорусской ССР, а позднее и прибалтийских республик к Союзу в целом. Это были регионы, по которым еще не прошелся каток советских религиозных репрессий. Там функционировало несколько тысяч храмов, десятки монастырей, работали духовные учебные заведения. Количество верующих исчислялось миллионами. Поскольку религия играла важную роль в жизни сообществ на новоприсоединенных территориях, Компартия вынуждена была перейти к более мягкой политике в отношении Русской церкви, которая могла объединить эти православные общины и епархии в некую общую структуру.

Однако уже в 1941 году все то же советское руководство решило, что Церковь действует слишком активно. Начинается новая волна репрессий, переживает один из последних пиков своей активности «Союз воинствующих безбожников». Последнее предвоенное программное выступление председателя СВБ Емельяна Ярославского состоялось 28 марта 1941 года. В своем докладе он призывал усилить атеистическую работу, «искоренять пережитки религиозного мракобесия» на новоприсоединенных территориях чуть мягче, но в советской Азии и в РСФСР - со всей категоричностью.

В самой Церкви на тот момент катастрофически не хватало священников и епископов. По сути, была разрушена вся епархиальная структура. Многие сотни храмов, юридически не снятые с регистрации, фактически не действовали - некому было служить.

И несмотря на это бедственное положение, Церковь сделала свой однозначный выбор в пользу патриотизма. Уже 26 июня в Богоявленском соборе митрополит Сергий отслужил специальный молебен «о даровании победы». Далее был составлен специальный текст «Молебна о нашествии супостатов, певаемый в Русской православной церкви в дни Отечественной войны», который совершался впоследствии во всех храмах Московской патриархии. И да: «отечественной» эту войну одной из первых назвала именно Церковь. Всего за годы ВОВ патриарший местоблюститель обращался к верующим с патриотическими посланиями 24 раза.

Молитвами и воззваниями позиция Церкви не ограничивалась. На пожертвования по инициативе Московской патриархии были созданы танковая колонна «Дмитрий Донской», переданная в феврале 1944 года советской армии, и авиационная эскадрилья «Александр Невский».

Вообще, участие РПЦ в войне было весьма многообразным. Если обратиться к книге Михаила Шкаровского «Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве», то можно узнать, например, о том, что «сотни священнослужителей, включая тех, кому удалось вернуться на свободу в 1941 году, отбыв срок в тюрьмах, лагерях и ссылках, были призваны на военную службу». И служили они достойно. После заключения за нарушение закона об отделении церкви от государства и последующей за этим ссылки в 1941 году начал свой военный путь Сергей Извеков; впоследствии замком роты Извеков станет патриархом Московским и всея Руси Пименом. Наместник Псково-Печерской лавры в 50-60-х годах архимандрит Алипий (Воронов) воевал четыре года, был несколько раз ранен, оборонял Москву. Протоиерей Борис Васильев (до войны - дьякон Костромского кафедрального собора) в Сталинграде командовал взводом разведки.

СоСталинградской битвой, кстати, связана легенда о том, что сержант Яков Павлов (тот самый, который оборонял в течение двух месяцев знаменитый «дом Павлова») до войны был монахом. Эта версия впервые была изложена в книге Анатолия Левитина «Защита веры в СССР», изданной в 1966 году. Она, однако, не соответствует действительности: Яков Павлов не был монахом до войны, не стал им и после. Однако в Сталинградской битве принимал участие другой будущий монах, тоже Павлов, тоже сержант, но Иван. После войны он поступил в семинарию и впоследствии стал архимандритом Кириллом, духовником Троице-Сергиевой лавры.

Особую роль сыграли православные священники и в партизанском движении на оккупированных территориях. Во многом их функции сводились к укрыванию партизан, а также к роли «каналов связи» между партизанами и местным населением.

«Да приидет третья империя твоя...»

Говоря о партизанах, мы подходим к непростой истории Псковской миссии - религиозной структуры, на оккупированном северо-западе СССР. В представлении «антиклерикальной пропаганды» и особо рьяных патриотов советского типа Псковская миссия является однозначно сборищем предателей. Вроде как «ну вот тут-то православные попы показали свое истинное лицо».

Действительно, на территории Псковской миссии в ходу были и контроль новооткрытых приходов со стороны немецких войск, и «молебен за Гитлера» с текстом «...ты наш вождь, имя твое наводит трепет на врагов, да приидет третья империя твоя, и да осуществится воля твоя на земле». Однако сопротивление со стороны клира происходило и на оккупированных территориях. Особое значение в этой борьбе сыграло пасхальное послание Ленинградского митрополита Алексия от 25 апреля 1943 года, в котором он говорил, обращаясь к своей пастве на занятых фашистами землях: «Продолжайте же, братие, подвизаться за веру... Помогайте всеми мерами, и мужчины, и женщины, партизанам бороться против врагов, сами вступайте в ряды партизан». По свидетельству бойца 2-й партизанской бригады А. Г. Голицына, «агитлисток сыграл немалую роль в поддержке партизанского движения, (...) за него немецкие коменданты в своих приказах грозили смертной казнью».

Одним из самых известных священников-партизан был Федор Пузанов. В 1942 году этот «сотрудник» Псковской миссии стал снабжать партизанские отряды едой, одеждой и информацией. При этом публично, естественно, выражая всяческую лояльность оккупантам. В конце оккупационного периода отступающие немцысобрали триста сельчан для угона в Германию , однако вооруженный конвой не выдержал нервного перенапряжения и бежал, предварительно назначив Пузанова старшим по колонне. Убедившись, что конвой исчез из видимости, священник увел сельчан к партизанам, где и остался нести службу до прихода Красной армии. В 1944 году кавалер медали «Партизану Отечественной войны» II степени Федор Пузанов был обратно назначен настоятелем в Хохловы Горки.

Тогдашний наместник Псково-Печерского монастыря игумен Павел также вел «двойную игру». Он подписывал официальные приветствия фашистским властям, участвовал в подготовке антисоветских документов. Но одновременно с этим переправлял партизанам целые возы продовольствия через одну из прихожанок. Есть версия, что параллельно у игумена Петра в монастыре была рация, с помощью которой он передавал за линию фронта сведения о передвижении фашистских военных соединений, собранные у иеромонахов с приходов Псковской миссии.

Во многом именно из-за таких примеров нацисты, отступая, расстреляли многих священников Псковской миссии.

Конечно, были и те, кто чистосердечно сотрудничал с гитлеровцами и искренне приветствовал «новую германскую власть» - противницу советских безбожников, но они не составляли в клире большинства, так что говорить о каком-то «истинном лице» Псковской миссии не приходится. А вот о его роли в советском партизанском движении на оккупированных территориях - несомненно.

Более сложным вопросом представляется роль Русской освободительной армии (РОА) под командованием генерала Власова - полноценного синонима слова «предатель» в русском языке. Однако в православной среде до сих пор нет однозначной оценки ни этого военного деятеля, ни его «армии». С одной стороны, такие историки Церкви, как протоиерей Георгий Митрофанов, говорят об истинном патриотизме Власова, который начался с перехода генерала на сторону Рейха. О том, что он воевал не столько на стороне фашистов, сколько против большевиков. С новой силой этот спор разгорелся, когда в 2009 году, после воссоединения РПЦ с РПЦЗ, иерархи последней высказались в защиту генерала-предателя.

Оппоненты из той же церковной среды указывают на то, что генерал Власов присяге изменял дважды. Сперва семинарской присяге в 1917-м (ушел в советские агрономы). А потом и присяге Красной армии, вспомнив внезапно, что был семинаристом. Есть мнение, что двигали генералом не благородные порывы, а банальное желание выжить, а также ущемленная гордость. Только Гитлеру Власов остался верен до конца и осудил решение командира 1-й дивизии ВС КОНР Сергея Буняченко поддержать Пражское восстание. А верность Гитлеру, да еще в мае 1945-го - против чехов, союзников и своих же «однополчан» - сомнительный пример верности.

Кстати, чисто технически РОА подпадает под церковные клятвы и анафемы со стороны тогдашних иерархов РПЦ, которые во многих своих посланиях прямо говорили, что сотрудничающий с фашистами мирянин «да будет отлучен», а священник или епископ еще и извержен из сана.

Всего подразделения РОА участвовали в трех крупных боевых столкновениях. Все происходили в 1945 году, последнее - на стороне чешских партизан, но уже, как было сказано выше, без Власова. И если обратиться к книге доктора исторических наук Бориса Ковалева «Нацистская оккупация и коллаборационизм в России 1941-1944», видно, что Рейху РОА была нужна скорее как символ, как элемент пропагандистской войны, а не реальной. При этом Русская освободительная армия - лишь один из эпизодов в истории массовой коллаборации и бегства с фронта в первые годы ВОВ. Отчасти так происходило потому, что советская пропаганда проигрывала по всем фронтам, количество дезертиров и перебежчиков действительно измерялось десятками тысяч.

Но голос РПЦ был среди тех, кто способствовал сплочению народа именно по советскую сторону фронта. Она воевала, собирала деньги и вещи, участвовала в партизанском движении, лечила, как епископ Лука (Войно-Яснецкий) - лауреатСталинской премии за достижения в области гнойной хирургии, спасший в качестве врача сотни жизней солдат и офицеров. Тогдашние и военные, и гражданские хорошо это понимали. Когда войска Красной армии под командованием маршала Толобухина вошли в Вену, по его приказу был отлит и передан в дар местному православному храму колокол с дарственной надписью «Русской православной церкви от победоносной Красной армии». К концу войны не только Церковь была с народом, но и народ был с Церковью, как никогда ранее. И нынешние попытки покуситься на это единство перед лицом общей опасности для специалистов выглядят просто нелепо.

Хорошо бы, чтобы так же они выглядели и для всех остальных.

Гитлер и церковная эмиграция

Первые контакты Гитлера с крайне правыми монархическими кругами русской эмиграции относятся еще к его мюнхенскому периоду. Главным посредником был Альфред Розенберг, балтийский немец, учившийся до своего поступления в русскую армию в Киевском университете. В 1919 г. он вернулся в страну своих предков и скоро стал ведущим идеологом нацизма. В Германии Розенберг познакомился с членами эмигрантского Высшего монархического совета, основанного в Бад-Рейхенгалле в 1921 г. Уже во время первых встреч нацистов с монархистами обсуждались планы создания кадров русских священников для России 2 .

Такие видные крайне правые монархисты, как Махароблидзе, граф Граббе и Рклицкий (будущий карловацкий архиепископ и составитель многотомного собрания сочинений митрополита Антония), вскоре стали фактическими хозяевами канцелярии Карловацкого синода. После того как Гитлер пришел к власти, нацисты передали остававшиеся верными Евлогию русские приходы карловацкому епископу Тихону Берлинскому. В 1938 г. нацисты построили для "карловчан" православный собор и выдали средства на капитальный ремонт 19 православных церквей в Германии, но потребовали, чтобы во главе православной епархии в Германии стоял немец; таковой нашелся в лице архиепископа Серафима (Ладе), который был хиротонисан в епископы украинскими обновленцами 3 . Интересно отметить, что "карловчане", всегда выступавшие как защитники православия, нашли возможным принять этот акт, не поставив вопроса о действительности его рукоположения в епископы, в то время как Московская патриархия, даже в годы самых жестоких гонений, не принимала обновленческое духовенство без покаяния и не признавала рукоположений, совершенных обновленцами 4 .

Во время войны архиепископ Серафим был возведен в сан митрополита; нацисты называли его "вождем всех православных в третьей империи и во всех контролируемых ею территориях". В 1939 г., с благословения митрополита Анастасия и при поддержке властей, в Бреслау (Вроцлаве) был открыт православный богословский институт 5 . Очевидно, немцы хотели, чтобы всю

церковную деятельность на оккупированных территориях возглавил именно митрополит Серафим, и поэтому не давали карловацкому Синоду разрешения выехать из Югославии до 1943 г., когда он пригодился Гитлеру для осуждения патриарха Сергия (см. ниже). Что же касается оккупированных территорий, то ни карловацкий Синод, ни митрополит Серафим с его Бреслауским институтом не смогли сыграть какой-либо значительной роли. Церковное движение в этих областях носило стихийный характер и развивалось своими силами с помощью православных церквей в Латвии, Польше и Румынии. Нацистская церковная политика в оккупированных областях определялась общим отношением нацистов к славянам вообще и к русским в частности. Файерсайд в работе "Крест и Свастика" насчитывает до семи взаимно исключающих друг друга подходов; наиболее важными были следующие: 1. Гитлер считал всех славян низшей расой и рассматривал их как будущих рабов. 2. Розенберг стремился привлечь на сторону Германии национальные меньшинства России, обещая им независимость и возбуждая ненависть к России, отождествляя русский народ с коммунистической идеологией и террором (этот подход предполагал дарование национальным меньшинствам особых привилегий, на что Гитлер не соглашался). 3. Верховное командование рассматривало русских как потенциальных союзников в борьбе с большевизмом и было поэтому против высказываний о будущем расчленении России и выступало за создание союзных русских войсковых соединений, что привело к формированию власовской армии и казачьих войсковых соединений*.

Подход Розенберга оказался неприемлемым для русских монархистов. К тому же времени Розенберг был воинствующим атеистом, ненавидевшим христианство и в особенности католическую церковь. Он презирал все русское и славянское до такой степени, что православие считал всего лишь "красочным этнографическим ритуалом". Поэтому, по его мнению, немецкие администраторы могут относиться к таким обрядам терпимо и даже поощрять их как средство, обеспечивающее повиновение славянского населения 7 .

Гитлер назначил Розенберга имперским комиссаром восточных территорий, Коха - комиссаром Украины, а Лозе - комиссаром Прибалтики и Белоруссии. Ни Кох, ни Лозе не собирались заигрывать с национальными меньшинствами и действовали большей частью независимо от Розенберга. Стихийное массовое открытие церквей на оккупированных территориях, иногда с финансовой поддержкой со стороны местных военных властей, и религиозное настроение масс населения заставило Розенберга пересмотреть свое отношение к Православной церкви. Розенберг составил в июне 1942 г. эдикт о терпимости, в котором определялась немецкая церковная политика в оккупированных областях. Из-за вмешательства Бормана эдикт этот никогда не был напечатан, а Кох и Лозе опубликовали свои сокращенные версии

этого эдикта. С точки зрения партийной дисциплины Кох и Лозе были ответственны перед Борманом, а не перед Розенбергом, который стоял выше их в менее важной, правительственной иерархии. Таким образом, возможности Розенберга руководить церковной политикой были ограниченны.

В опубликованных распоряжениях провозглашалась религиозная свобода и право верующих организовывать религиозные объединения, в то же время подчеркивалось, как и в советском законодательстве, что отдельные религиозные объединения являются автономными, чем ограничивалась административная власть епископов. Чтобы не допустить возрождения сильной и единой Русской церкви, предлагалось оказывать всемерную поддержку независимой или автокефальной церкви на Украине с условием, чтобы официальным языком был украинский, а все священники - украинцами. Такие же меры предлагались и для Белоруссии, Латвии и Эстонии. Политика эта проводилась непоследовательно. В Прибалтике Лозе относился терпимо к хорошо организованной и объединенной Русской церкви и к ее миссионерской деятельности на русских территориях на юге и к западу от Ленинграда, но не разрешал церковно-административного объединения Прибалтики с Белоруссией, где он всячески, хотя и без большого успеха, поощрял белорусский церковный национализм. На Украине Кох придерживался принципа "разделяй и властвуй" более последовательно 8 .

Когда в первые недели оккупации военные власти разрешили миссионерские поездки священников-эмигрантов на восток, из Берлина последовало распоряжение, запрещавшее такую миссионерскую деятельность, а также и какую бы то ни было поддержку со стороны армии в открытии церквей, как и участие военного персонала в богослужениях в этих церквах 9 .

Положение Церкви в период оккупации

Прибалтика

Под давлением растущего национализма в политике Латвии и Эстонии православные церкви в этих странах порвали с Московской патриархией и перешли в юрисдикцию Константинопольского патриарха. Так как это было сделано без канонического отпуска их со стороны Московской патриархии, последняя никогда не признала законность этого акта. В то же время Литва, где православными были только русское и белорусское меньшинства, осталась в юрисдикции Московской патриархии. В 1931 г., после того как митрополит Евлогий порвал с Москвой, митрополит Сергий назначил экзархом Западной Европы митрополита Литовского Елевферия, который был при этом возведен в сан митрополита. Когда в 1940 г. Советский Союз присоединил балтийские республики, митрополит Сергий предложил митрополиту

Эстонскому Александру (эстонцу по национальности) и митрополиту Латвийскому Августину (латышу по национальности) вернуться в Московскую патриархию, что они и сделали. Митрополит Елевферий скончался 1 января 1941 г., после чего экзархом Прибалтики был назначен митрополит Сергий (Воскресенский), который до этого был там полномочным представителем Московской патриархии.

При приближении гитлеровских войск Сергию было приказано эвакуироваться. Вместо этого он скрылся в крипте рижского собора. Почему он так поступил - неизвестно. Алексеев и Ставру думают, что он стремился обеспечить будущее Московской патриархии на случай победы Германии 10. Люди, лично знавшие Сергия, которому было всего лишь сорок два года, отмечают его большие административные и дипломатические способности, а также обдуманный характер его действий; об этом свидетельствует и его поведение после прихода гитлеровских войск.

Сразу после ухода советских войск митрополиты Эстонский и Латвийский постарались восстановить свою независимость от Москвы. Но 12 сентября экзарх Сергий обратился к германским властям с докладной запиской, доказывая им, что переход Латвии и Эстонии в юрисдикцию Константинопольского патриарха не в их интересах, так как западноевропейский экзарх патриарха живет в Англии и имеет тесные связи с английскими правительственными кругами. Он убеждал немцев сохранить каноническое подчинение Прибалтики Московской патриархии, т. е. оставить Прибалтику экзархатом РПЦ, а его, Сергия, ее экзархом. Он заверял немцев, что Московская патриархия никогда не примирялась с безбожной властью, подчинившись ей только внешне, и что поэтому он, Сергий-младший, имеет моральное право призвать русский народ к восстанию. Явно ничего не зная о планах Розенберга, Сергий убеждал немцев не дробить Церковь на части по национальному и территориальному признаку, так как это было бы нарушением канонов и иерархического порядка церковного управления. Сергий предупреждал, что всякое вмешательство немцев в церковное управление, как, например, разрыв канонических связей с Москвой, будет использовано советской пропагандой, как доказательство порабощения Церкви оккупационными властями.

Докладные записки Сергия и его переговоры с немцами привели к тому, что, когда в 1942 г. митрополит Эстонский Александр порвал с Сергием, в то время как другой эстонский епископ, Павел Нарвский, остался ему верен, немецкие власти постановили, что митрополиты Александр и Августин должны именоваться соответственно митрополитами Ревельским и Рижским, а не Эстонским и Латвийским, так как митрополитом всех трех прибалтийских стран является Сергий. В инструкциях немецким чиновникам указывалось, что, хотя приходы в Эстонии могут входить как в эстонскую епархию митрополита Александра, так и в русскую епархию епископа Павла, немецкое командование

предпочитает, чтобы как можно больше приходов вошло в русскую епархию 11 . Насколько можно судить, большинство приходов в Эстонии и Латвии остались под Сергием.

Главным в деятельности Сергия была организация миссионерской деятельности на западе, юго-западе и юге от Ленинграда, создание так называемой псковской миссии, которая была разрешена оккупационными властями в 1941 г. В августе 1941 г. из Риги в Псков выехала группа из 15 священников. Приехав на место, они обнаружили, что на всей этой огромной территории сохранилось только две открытых церкви в Пскове и Гдове. Куда они ни приходили, местное население, с разрешения немецких властей, открывало и ремонтировало церкви. Один из миссионеров пишет:

"Когда... мы приехали в Псков, прихожане со слезами на глазах подходили к нам на улицах под благословение. На первом богослужении все молящиеся исповедовались... не священники пришли укреплять народ, а народ, бывший там, укреплял священников". В январе 1942 г. в крещенском крестном ходе с водосвятием участвовало 40% (10 тыс. из 25 тыс.) оставшегося в Пскове населения. Между августом и ноябрем 1941 г. автор вышеприведенных строк крестил 3500 детей 12 .

К концу немецкой оккупации число священников на этой территории возросло до 175, а число приходов до 200. Миссия издавала религиозный бюллетень, вела катехизические курсы для взрослых и восстановила преподавание Закона Божия во всех школах. Были организованы также пастырские и богословские курсы, но большинство кандидатов в священство посылалось на обучение в Ригу. Все расходы, связанные с этой деятельностью, покрывались добровольными пожертвованиями населения. Десять процентов приходского дохода посылалось в Псков на епархиальные расходы, половина этих сумм пересылалась в Ригу. Священники не получали жалованья и существовали исключительно на пожертвования прихожан.

Так как большая часть этой территории принадлежала Ленинградской епархии, священники должны были возносить во время богослужения имя митрополита Ленинградского Алексия, находившегося по другую сторону фронта. Но когда с советских самолетов начали сбрасывать подписанные Алексием антифашистские листовки, оккупационные власти запретили поминать его на богослужениях.

Что касается митрополита Сергия (Страгородского), то он, по-видимому, не хотел прямо осуждать своего экзарха и близкого личного друга. В своем втором послании, датированном 14 октября 1941 г., он говорит только о слухах, о сотрудничестве русского духовенства с немцами на оккупированной территории, "слухах... которым я не хочу верить". В этом послании он грозит таким священнослужителям церковным судом, но никого по имени не упоминает 13 .

После избрания Сергия в патриархи его экзарх оказался в очень трудном положении. Немцы хотели, конечно, чтобы

избрание Сергия в патриархи было объявлено недействительным, но экзарх Сергий отказался выступить с таким заявлением. Тогда немцы вдруг вспомнили о Карловацком синоде. Синод в полном составе был привезен в Вену для совместного заседания с митрополитом Берлинским Серафимом. На этом заседании, продолжавшемся с 8 по 13 октября 1943 г., была принята резолюция, осуждавшая новоизбранного патриарха Сергия за его сотрудничество с большевиками (в качестве примера приводились его заявления о том, что в Советском Союзе нет гонений на Церковь) и объявлявшая сентябрьский Собор 1943 г. и избрание патриарха пропагандистским маневром, с церковной точки зрения недействительными.

"Архиерейское совещание иерархов Православной русской церкви", как оно себя официально назвало, обосновывало незаконность избрания патриарха также тем, что Устав московского поместного собора 1917-1918 гг. требовал для избрания патриарха полного выборного представительства духовенства и мирян и присутствия всех епископов. На Соборе же в Москве было всего 19 архиереев, голосования фактически не было, а лишь одобрение единственного кандидата, а представительство приходов и мирян было неполным и невыборным. Далее утверждалось, что только на территориях, оккупированных немцами, находилось в это время больше 30 епископов, т. е. больше чем на Соборе в Москве. К концу совещания был принят текст воззвания ко всем верующим Православной русской церкви.

Резолюция и воззвание утверждают незаконность избрания патриарха, называя это актом не церковным, а политическим. Избрание без присутствия на соборе "катакомбных" пастырей и мирян без освобождения из лагерей и присутствия на соборе арестованных епископов - недействительно. Сергий с его сподвижниками обвинялись в том, что начиная с Декларации 1927 г. они - марионетки безбожной власти, принимающие "дары от Сатаны". Воззвание лживо утверждает, что нацисты никак не вмешиваются в дела Церкви, что Совещание - свободный голос "наиболее свободной части русской церкви", никакой внешней силой не продиктованный.

Совещание приняло постановление добиваться следующего:

1. Свободного развития православия во всех оккупированных областях и объединения всех "под одним общим церковным возглавлением", т. е. под Карловацким синодом.

2. Активизации духовенства в борьбе против коммунизма.

3. Предоставления вывезенным в Германию русским рабочим "свободного удовлетворения своих духовных нужд".

4. Введения института военных священников во всех русских воинских частях при Германской армии с тем, чтобы ими ведал тот же Синод, который называл себя здесь "Русским церковным центром".

7. Широкого издания духовной литературы для перевоспитания народа, подвергшегося "растлевающему действию большевистского влияния".

8. Создания миссионерского комитета по борьбе с большевистским безбожием.

9. Апологетических радиопередач.

10. Организации духовных библиотек.

11. Предоставления Церкви права открывать духовные школы, семинарии, пастырские курсы.

Пожалуй, единственное, что из вышеуказанного удалось провести в жизнь, это прикомандирования к некоторым частям РОА небольшого числа священников и добиться несколько большей свободы вывезенным из оккупированных областей СССР рабочим для посещения православных богослужений в Германии, а через это и общения с эмигрантами, получения от них кое-какой посильной помощи.

На совещании в Вене принимались громкие резолюции, а в оккупированных областях велась миссионерская работа миссией митрополита Сергия-младшего, равно как и местным духовенством на Украине, в Белоруссии и Юго-Западной России.

Венское совещание и его постановления поставили митрополита Сергия в Прибалтике в очень сложное и опасное положение. Совещание явно было результатом политического решения нацистских верхов. Противодействовать ему значило противостоять немецкой высокой политике. И все же митрополит Сергий решительно осудил постановления Венского совещания в отношении митрополита Сергия (Страгородского) и его избрания патриархом. В неопубликованной беседе (или меморандуме), найденной в немецких военных документах, митрополит Сергий (Воскресенский) убеждал немцев, что необходимо признать избрание патриарха и использовать его в антибольшевистской пропаганде: допущение патриарха, возрождение Церкви, мол, является доказательством полного банкротства коммунизма и надо доказывать несовместимость коммунизма и христианства и утверждать, что возрождение Церкви неизбежно приведет к гибели коммунизма 14 .

Эта линия митрополита Сергия Рижского стоила ему жизни.

Несмотря на то что московский Собор 1943 г. прямо осудил всех сотрудничавших с немцами священнослужителей и угрожал им лишением сана и отлучением от Церкви, экзарх Сергий продолжал признавать свое каноническое подчинение Москве.

28 апреля 1944 г. экзарх Сергий и его друг шофер, ехавшие по пустынной дороге из Вильнюса в Ригу, были убиты выстрелами из обогнавшей их машины. Убийцы были в немецкой форме, но немецкие власти заявили, что это были советские партизаны 15 .

Сохранилось письмо (без даты) землевладельца и журналиста из Латвии М. Бачманова. Там говорится, что спаслась из машины одна гимназистка, которая спряталась во рву. Она свидетельствовала, что это были немецкие СД, опознала одного из них по шраму на лице и запомнила номер машины, который был машиной СД из Каунаса. Бачманов пишет: "После убийства... исчез, а потом был казнен начальник 4-го отдела СД в Ковно" 16 .

Однако рижский православный священник отец Н. Трубецкой, отсидевший в советском лагере 10 лет за участие в псковской миссии, утверждает, что встретил в лагере человека, бывшего советского партизана, который сообщил ему, что он участвовал в убийстве митрополита, совершенном по приказу советской разведки.

Белоруссия

Провозглашенный Розенбергом принцип "разделяй и властвуй" было легче провести в жизнь в Белоруссии и на Украине, где подавляющее большинство населения было православным и где можно было содействовать созданию национальных церквей и поддерживать уже существующие. Этому способствовало также и то, что экзарх западных областей Украины и Белоруссии Николай (Ярушевич) находился по другую сторону фронта, в Москве, так что церкви в этих областях оказались без правящего архиерея.

В Западной Белоруссии было также значительное число католиков, которых немцы рассматривали как пятую колонну поляков и предпочитали поэтому поддерживать православных, чтобы не допустить католическую миссионерскую деятельность в Восточной Белоруссии. Возможности белорусских католиков были ограничены также и тем, что Гродненская область отошла к Восточной Пруссии, а Пинская - к Украине, взамен чего к Белоруссии присоединили Смоленскую и Брянскую области.

Оккупанты привезли с собой белорусских националистов из Польши, Праги и других мест, чтобы усилить влияние националистических и сепаратистских элементов в Белорусской церкви, но Белорусская церковь, в особенности ее епископы, упорно сопротивлялась всем попыткам оторвать ее от Московской патриархии. В марте 1942 г. собор белорусских епископов избрал епископа Пантелеимона митрополитом Белоруссии, который, вопреки желанию белорусских националистов и немецких властей, не провозгласил Белорусскую церковь автокефальной. На богослужениях продолжало возноситься имя митрополита Сергия, и митрополит Пантелеимон отказывался проповедовать по-белорусски на том основании, что языком городского населения является не белорусский, а русский. По настоянию националистов оккупационные власти заключили Пантелеимона в монастырь и передали управление Церковью его помощнику, архиепископу Филофею (Нарко), который вначале тоже противился всяким нововведениям на том основании, что он не имеет права принимать решения без ведома митрополита Пантелеимона 17 .

Получив от Пантелеимона письменное разрешение, Филофей созвал 30 августа 1942 г. белорусский церковный собор. Националисты приложили все усилия, чтобы склонить собор на свою сторону. (Некоторые священнослужители не смогли вовремя приехать в Минск из-за вмешательства германских властей.) В поста-

новления собора было включено навязанное ему заявление об автокефалии Белорусской церкви, но было поставлено условие, что автокефалия будет объявлена только после того, как она будет признана всеми автокефальными православными церквами (в число которых входила и Московская патриархия). Послания автокефальным церквам были составлены, переведены и переданы германским властям для пересылки только через год и не были отправлены по адресу. Между тем белорусские епископы продолжали упорно сопротивляться белоруссификации церкви: автокефалия никогда не упоминалась ни в церковных документах, ни на официальной церковной печати. В мае 1944 г. собор белорусских епископов объявил постановления собора 1942 г. недействительными на том основании, что на этом соборе отсутствовали два старших белорусских епископа, которые не были допущены на собор оккупационными властями. Епископы, эмигрировавшие в конце 1944 г. в Германию, присоединились к Карловацкому синоду, который после окончания войны был восстановлен в Мюнхене 18 .

К 1941 г. уничтожение Церкви в Белоруссии, как и везде в Советском Союзе, было почти завершено. После 1937 г. в Минске, где раньше было 17 церквей и 2 монастыря, мужской и женский, не осталось не одной открытой церкви. Через четыре месяца после оккупации Белоруссии немцы, руководствуясь политическими соображениями, открыли 7 церквей. За первый год оккупации в Минской епархии, из бывших там до революции 400 приходов, было вновь открыто 120. Оккупационные власти не разрешили открыть две имевшиеся раньше в Минске семинарии. Вместо них были открыты краткосрочные пастырские курсы и каждые несколько месяцев, по окончании курса обучения, рукополагалось от 20 до 30 священников, дьяконов и чтецов.

Такого же рода данные имеются и по всем другим городам и селам Белоруссии. В Смоленске, где до войны было 150 тыс. жителей и всего лишь одна открытая церковь, в 1942 г., когда в городе оставалось меньше 30 тыс. человек, было пять церквей и пастырские курсы, которые за первые семь месяцев своего существования дали Церкви 40 священников. К приходу немцев в Смоленской области оставалось всего лишь 8 или 10 священников, так что сельскому духовенству приходилось объезжать своих прихожан, оставаясь в каждой деревне по нескольку дней, крестя по 150-200 человек в день, исповедуя и совершая богослужения. Многие священники-миссионеры приехали из Западной Белоруссии.

Украина

На Украине положение Церкви было осложнено рядом обстоятельств, которых в районе Пскова - Новгорода не было, а в Белоруссии они только начали проявляться.

Во-первых, в Галиции существовала униатская католическая Церковь (греко-католики), т. е. католическая Церковь восточного обряда. В Галиции был особенно силен украинский национализм, и большинство видных украинских националистов принадлежало к католической Церкви. Стремясь ослабить русское влияние, оккупационные власти поддерживали украинский сепаратизм, но в то же время решительно пресекали всякие попытки католической миссионерской деятельности на восток от Галиции 19 .

Во-вторых, в Западной Украине существовала Польская православная церковь, которой Вселенский патриарх даровал автокефалию в 1923 г., ссылаясь на то, что православное население Польши входило раньше в состав Киевской митрополии, находившейся до 1686 г. в юрисдикции Вселенского патриарха. Глава Польской православной церкви, митрополит Дионисий, хотя и русский по происхождению, оказавшись под давлением польского правительства и украинских националистов, поддерживал как полонизацию неукраинских приходов, так и украинизацию украинских приходов. Когда германские войска оккупировали Восточную Украину, Дионисий заявил свои юрисдикционные права на всю Украину, в чем его поддерживали приехавшие из Польши в Восточную Украину украинские националисты 20 .

Так как немцы не допускали распространения его власти на восток, Дионисий начал поддерживать и благословил возрождение антимосковской украинской автокефальной Церкви. Он возвел епископа Луцкого Поликарпа (Сикорского) в сан архиепископа и назначил его управляющим этой автокефальной Церковью в его, Дионисия, отсутствие. При советской власти Поликарп сослужил Николаю Ярушевичу, хотя и отказался совершить официальную поезду в Москву. Теперь он заявлял, что он никогда не принадлежал к московской юрисдикции и, следовательно, не нарушал никаких канонов, продолжая подчиняться своему довоенному главе, митрополиту Варшавскому. Автокефальная украинская Церковь была официально восстановлена на соборе епископов, состоявшемся в феврале 1942 г. На этом соборе было постановлено принимать духовенство Липкивского без повторного рукоположения. (Съезд этого вновь появившегося духовенства состоялся в Киеве в сентябре 1941 г.) Это решение сделало украинскую автокефальную Церковь канонически неприемлемой для всех остальных православных церквей 21 .

После присоединения к СССР все другие епископы Западной Украины перешли из варшавской юрисдикции в московскую. Впоследствии большинство из них отказывалось порывать с Московской патриархией. Основываясь на постановлениях Московского собора 1917-1918 гг. о даровании Церкви на Украине автономии, подтвержденных в 1922 г. патриархом Тихоном, эти епископы на соборе, состоявшемся в Почаевском монастыре в августе 1941 г., провозгласили создание автономной Украинской православной церкви. Главой этой Церкви был избран Алексий (Громадский), провозглашенный на соборе митрополитом-

экзархом. На соборе было постановлено, что возносить имя митрополита Сергия Московского будет только глава автономной Украинской церкви Алексий, все же остальные епископы и священнослужители будут возносить только имя Алексия. Алексий, принадлежавший раньше к Польской православной церкви, считал, что Западная Украина больше не входит в юрисдикцию митрополита Дионисия, так как, когда Волынь и другие польские территории отошли к Советскому Союзу, а местные церкви вошли в состав Московской патриархии, Дионисий письменно отказался от своих прав на эти территории. Со своей стороны Дионисий не признавал автономную Украинскую церковь 22 .

Таким образом, с самого начала немецкой оккупации на Украине существовали две соперничавшие между собой православные церкви.*

Следуя указаниям Розенберга о поощрении антирусских настроений на Украине, немцы вначале сочувствовали автокефальникам. В то же время Эрих Кох опасался сильного украинского возрождения, в особенности после того, как в 1943 г. начало расти националистическое украинское партизанское движение. Следуя принципу "разделяй и властвуй", оккупационные власти решили не вмешиваться в церковные распри, которые были им выгодны. В создавшейся обстановке автономная Украинская церковь развивалась и росла гораздо быстрее, чем автокефальная 23 .

Без ведома Коха в октябре 1942 г. в Почаевской лавре состоялась встреча митрополита Алексия с двумя "автокефальными" епископами. В результате этой встречи было достигнуто соглашение об объединении обеих церквей. Соглашение предусматривало, что объединенная церковь, де-факто автокефальная, будет возглавляться митрополитом Дионисием, как Киевским местоблюстителем, до того времени, когда будет созван Всеукраинский собор. Предусматривалось также создание Синода, в который войдут два "автономных" и три "автокефальных" епископа, ответственным секретарем Синода должен был стать епископ Мстислав (Скрыпник), видный политический деятель автокефалист (и племянник Петлюры). Эта фактическая капитуляция автономной церкви была совершенно неоправданной, так как автономная церковь пользовалась гораздо более широкой поддержкой украинского населения, чем автокефальная. Причиной этой капитуляции Алексия был, по-видимому, возраставший террор со стороны партизан-бендеровцев, направленный также и против автономной церкви. Вскоре после того, как Алексий отверг это соглашение, он был убит бендеровцами.

_____________________________________

* Определение Всероссийского поместного собора 7/20 сентября 1918 г. одобрило определение Украинского церковного собора от 9/22 июля 1918 г. о предоставлении Украинской православной церкви полной автономии, по которой только избрание правящего митрополита Киевского и Галицкого (по выбору Украинского поместного собора) должно было одобряться патриархом Московским. Во всем остальном Украинская православная церковь обладала полным самоуправлением.

Подавляющее большинство епископов и духовенства автономной церкви, в особенности уроженцы Восточной Украины, отказались принять это соглашение. Они считали объединение с автокефальной церковью невозможным по следующим причинам: 1) как и обновленцы, автокефалисты рукополагали в епископов женатых и семейных; 2) принимали священнослужителей, рукоположенных Липкивским и его "епископами"; 3) ставили политику и национализм выше чисто церковных интересов. В то же время немецкие власти объявили, что не допустят участия Дионисия или украинских политических деятелей в епископском облачении в каком-либо украинском церковном синоде.

К концу 1942 г. в автокефальной церкви было пятнадцать, а в Автономной - шестнадцать правящих епископов. Как отмечает Гейер, "автокефальные" епископы сильно отличались от "автономных". Они активно занимались политической деятельностью и в своем поведении, одежде (вне богослужений) и речах походили скорее на светских вождей. Многие из них, как, например, епископ Мстислав, были в прошлом политическими деятелями, другие - вдовцами или даже женатыми священниками. С другой стороны, почти все 16 епископов автономной церкви были настоящими монахами; и многие из них отличались высокой духовной жизнью и аскетизмом 24 .

Одним из епископов автокефальной церкви был Феофил (Булдовский), который вскоре после прихода немцев появился в Харькове и провозгласил себя митрополитом Харьковским и Полтавским. Феофил (Булдовский) и Мстислав (Скрыпник) знали друг друга со времен Петлюры. Они вступили в переговоры, в результате которых Булдовский присоединился к автокефальной церкви. В ведении Булдовского, который пользовался значительной популярностью, оказались также Курская, Воронежская и Донбасская области 25 .

Интересно отметить, что из 15 епископов автокефальной церкви, которая, по словам одного из "автономных" епископов, существовала только для украинцев, двое были русскими по происхождению. Русским был также и номинальный глава этой церкви, митрополит Варшавский Дионисий, провозглашенный местоблюстителем Киевского престола. С другой стороны, в автономной церкви, которая приветствовала любого православного христианина вне зависимости от его национальности, все 16 епископов были украинцы 26. Крайний национализм часто привлекает элементы с ущемленным национальным сознанием.

На Украине церковное движение было особенно значительным в Киевской епархии. Очевидно Киев, этот древний духовный центр всей России, привлекал наибольшее число как миссионеров из Западной Украины, так и уцелевших священников Восточной Украины. К 1943 г. число приходов в Киевской епархии достигло почти 50% дореволюционного уровня, а число священников - 70%. В 1943 г. насчитывалось церквей - 500 ("автономисты") и 298 ("автокефалисты"), монастырей - 8 ("автономисты"), свя-

щенников - 600 ("автономисты") и 434 ("автокефалисты"), монахов - 387 ("автономисты"). В 1940 г. было 2 церкви и 3 священника (до 1917 т. - 1710 церквей, 23 монастыря, 1435 священников, 5193 монаха).

Основываясь на тайных донесениях немецкого СД, Гейер приходит к заключению, что в Полтавской епархии, например, 80% верующих принадлежало к автономной церкви и только 20% к автокефальной, но поставленный немцами полтавский городской голова был украинским националистом и поддерживал "автокефалистов". В Днепропетровске, где "автокефалистам" удалось открыть только несколько приходов, немецкие власти конфисковали у "автономистов" епископскую резиденцию и передали ее "автокефалистам". Вообще, говорит Гейер, там, где "автокефалисты" не находили необходимой поддержки у населения, они обращались за помощью к оккупационным властям. Последние обычно шли навстречу до тех пор, пока не начали учащаться антигерманские выступления бендеровских партизан, после чего немцы начали поддерживать "автономистов" и препятствовали какому бы то ни было сотрудничеству между этими двумя церквами 27 .

Донесения германских властей, как и показания церковных деятелей, свидетельствуют о том, что, несмотря на предпринятую бендеровцами кампанию террора, подавляющее большинство украинского населения поддерживало автономную церковь. В некоторых донесениях говорится даже, что в Восточной Украине не было национального сепаратизма 28 . Однако, более справедливым представляется мнение Гейера, который говорил, что чем дальше на восток от Галиции, тем слабее проявлялись национальные чувства населения 29 . Интересно отметить, что массовое партизанское движение бендеровцев и мельниковцев было фактически ограничено Галицией, Волынью и частью Подолии, т. е. бывшей польской Украиной. После того как автономная церковь, не признававшая каноничности автокефальной церкви, отказалась к ней присоединиться, бендеровцы развернули кампанию террора против "автономных" священников и церковных деятелей. Вслед за убийством митрополита Алексия был убит епископ Владимиро-Волынский Мануил (Тарновский), который в 1942 г. перешел из автокефальной церкви в автономную. Гейер приводит имена 27 "автономных" священников, убитых бендеровцами только на Волыни в течение лета 1943 г. В некоторых случаях убиты были также и члены их семей... Список этот далеко не полный. Следствием террора был "внезапный" рост числа "автокефальных" приходов, в особенности на Волыни, где в течение 1943 г. более 600 приходов перешло в автокефальную церковь. В юрисдикции автономной церкви решались оставаться только приходы в городах, где террор был менее ощутимым.

В автономной церкви было открыто более 20 монастырей, в то время как в автокефальной их было всего лишь два. "Автокефальный" архиепископ Киевский Никанор (Абрамович)

признает, что большинство монахов отказывалось признавать каноничность автокефальной церкви. К 1943 г. число монашествующих в автономной церкви, по-видимому, дошло до двух тысяч, в автокефальной же церкви их было меньше ста. Следует отметить, что женские монастыри росли гораздо быстрее, чем мужские, так как немецкие власти запрещали пострижение мужчин рабочего возраста 30 .

В 1943 г. автономная церковь вновь открыла семинарию в Кременце, которая была закрыта советскими властями в 1939 г., после присоединения Западной Украины к СССР. Автокефальная церковь хотела открыть в Киеве семинарию и духовную академию, но оккупационные власти этого не допустили. И автономная и автокефальная церкви организовали в ряде городов пастырские курсы. В течение двух лет в автономной церкви было, по-видимому, рукоположено значительно больше четырехсот священников и больше двухсот - в автокефальной 31 . Необходимо также отметить миссионерскую деятельность униатов из Галиции и попытки восстановления украинского обновленчества. И то и другое сурово подавлялось оккупационными властями: немцы не хотели допустить распространения влияния Ватикана, обновленцев же они считали советскими агентами 32 .

На основании секретных немецких донесений Алексеев и Ставру приходят к заключению, что попытки распространения украинского национализма наткнулись на полное безразличие православного духовенства 33. В действительности положение было более сложным, о чем свидетельствуют все-таки немалые успехи, достигнутые автокефальной церковью. Интересно сопоставить разное отношение оккупационных немецких властей к национальному сепаратизму в Белоруссии и на Украине. В Белоруссии, где сепаратистские настроения были очень слабыми, немцы искусственно поддерживали эти настроения и поощряли деятельность националистов из Западной Белоруссии, не допуская при этом создания двух параллельных церковных иерархий и настаивая на автокефалии Белорусской церкви (в чем, однако, они потерпели неудачу), так как, не находя поддержки среди населения, сепаратисты и сторонники автокефалии полностью зависели от оккупантов, которые могли использовать их в своих целях. На Украине же, судя по секретным немецким донесениям, оккупационные власти были обеспокоены повышенной деятельностью националистов из Галиции, которые стремились захватить в свои руки общественную и культурную жизнь в Восточной Украине. Стремясь ослабить русское влияние, немцы поддерживали украинский национализм, но в то же время опасались, не имея возможности полностью его контролировать. Вот почему они допустили создание двух параллельных церковных иерархий, несмотря на то, что автономная церковь признавала верховный авторитет митрополита Сергия Московского.

Интересно отметить, что, в то время как все "автокефальные" епископы, за исключением восьмидесятилетнего Феофила (Булдовского), ушли с немцами на запад, из 14 выживших "автоном-

ных" епископов шесть остались со своей паствой (по крайней мере трое из них подверглись длительному заключению), а седьмой вернулся из Германии после окончания войны.

Как уже было сказано, в своих посланиях военного времени митрополит Сергий осудил всякое сотрудничество Церкви с немцами. Что касается отношения Московской патриархии к Украинской автономной церкви, то оно было сочувственным, о чем свидетельствует, например, официальный некролог, посвященный памяти архиепископа Вениамина (Новицкого), в прошлом епископа автономной церкви, который провел десять лет в сталинских концлагерях и является одним из самых выдающихся епископов патриаршей Церкви. В этом некрологе признается, что, оказавшись в чрезвычайно стесненных обстоятельствах, Украинская автономная церковь была единственной легальной организацией, вокруг которой могли сплотиться народные силы и в которой они находили поддержку во время величайших испытаний, постигших страну 34 .

На восток от Украины, на Северном Кавказе и на территории с русским населением от устья Дона до Орла и в Крыму религиозное движение было таким же интенсивным, как и на Украине, но надежных статистических данных о положении Церкви на этих территориях нет. В 1942 г. уцелевшие русские епископы Таганрогский и Ростовский вошли в состав Украинской автономной церкви. В Ростове, где к началу войны оставалась только одна открытая церковь, теперь было открыто восемь церквей, во всех церквах ежедневно совершалось две литургии, а также другие богослужения. Как и в других местах церкви были переполнены и каждый день совершались крещения. В Новочеркасске были вновь открыты все церкви. Один из очевидцев был поражен тем, что большинство интеллигенции в Новочеркасске, включая и тех, кого он считал атеистами, вернулось в церковь. В одном из донесений немецкого СД говорится, что только в декабре 1942 г. в Крыму было крещено 200 тыс. человек 35 .

Положение Русской православной церкви в румынской оккупационной зоне

Положение православной Церкви было относительно более благоприятным на территории, оккупированной Румынией, т. е. на Черноморском побережье от Крыма до Днестра, которое стало называться Трансистрией. Государственной религией в Румынии было православие, и организацию церковной жизни на оккупированной территории взяла на себя Румынская православная церковь*. Трансистрия была разделена на три епархии, во главе

________________________________

* Румынская православная церковь - вторая после Русской православной церкви по числу приверженцев поместная автокефальная православная церковь. Автокефальной стала в 1865 г. С 1925 г. возглавляется патриархом. Резиденция патриарха находится в Бухаресте.

которых стояли два епископа и один ставленник в епископы, присланные из Румынии. К 1943 г. из 1150 дореволюционных приходов было вновь открыто почти 500, число духовенства достигло 600 человек. В большинстве случаев это были священники, присланные на шестимесячный срок из Кишиневского митрополичьего округа, где большинство населения знало русский язык. Были также и местные русские священники. В Дубосарах открыли духовную семинарию, где было больше 80 учащихся, в других местах организовывались пастырские курсы. В Одессе издавалась церковная газета на русском языке. Было открыто 12 мужских и женских монастырей и семинария. Во всех школах было введено религиозное обучение, во многих селах священники организовывали религиозные кружки.

Положение осложнялось тем, что румынское правительство старалось использовать церковь в целях румынизации населения. Так, например, религиозные радиопередачи для населения начали вестись на румынском языке, делались попытки вести богослужения на румынском языке, что вызвало недовольство населения, так что попытки эти были, по-видимому, прекращены. В своих донесениях румынские епископы отмечали исключительную религиозность населения и говорили, что румынским священникам следовало бы поехать в Россию для духовного обогащения 36 .

Таково было положение христианства в Советском Союзе после двадцати трех лет гонений и интенсивной антирелигиозной пропаганды. Один из миссионеров военного времени, вернувшийся в Ригу после длительного заключения в советских концлагерях и служивший там в одном из приходов до своей смерти в 1978 г., утверждал, что со времени войны мало что изменилось и что и сегодня миссионерская деятельность вызвала бы такое же религиозное воодушевление и церковное возрождение 37 .

Страница сгенерирована за 0.02 секунд!