Карл поппер прагматизм основные идеи. Основные произведения и их идеи. Поппер выдвинул гипотезу трех миров

Содержание статьи

ПОППЕР, КАРЛ РАЙМУНД (Popper, Karl Raimund) (1902–1994), британский философ австрийского происхождения. Родился в Вене 28 июля 1902 в семье видного юриста. Примыкал к социалистам и коммунистам, но затем отказался от социалистических идей, осознав, что они несут зла больше, чем обещают исправить. На Поппера оказала влияние культурная атмосфера Вены начала 20 в.: музыка, наука, философия, политические идеи. Он поступил в Венский университет в 1918, где изучал математику и теоретическую физику; книги по философии читал самостоятельно. В 1920–1922 подумывал о карьере профессионального музыканта, присоединился к «Обществу частных концертов» А.Шёнберга, в течение года изучал композицию в Венской консерватории. Решив, что недостаточно способен к музыке, оставил консерваторию и в 1921–1924 осваивал профессию краснодеревщика. В это же время участвовал в социальной работе и проведении школьной реформы, работал добровольцем в детских клиниках А.Адлера, с которым был знаком лично. Уверенные диагнозы Адлера пациентам, которых он даже не обследовал, заставили Поппера усомниться в психоанализе и «клинических данных». Именно это, а также ложные претензии марксизма на научность, вкупе с изучением трудов А.Эйнштейна, привели его к формулировке т.н. принципа фальсификации. Поппер задался вопросом, что отличает научные теории (типа эйнштейновской) от доктрин Маркса, Фрейда и Адлера, и пришел к выводу, что научной теорию делает не подтверждение и не доказательство ее положений, а способность исключать возможность некоторых событий.

Поппер стал одним из первых сотрудников педагогического института при Венском университете, благодаря чему познакомился с К.Бюлером, который впоследствии был научным руководителем его диссертации по проблеме метода в психологии. Лингвистические идеи Бюлера повлияли на попперовские концепции языка и Мира-3. Окончив университет, Поппер женился на Жозефине Анне Хеннингер и преподавал математику и физику в старших классах одной из венских гимназий. В это время Людвиг Витгенштейн и логические позитивисты, входившие в Венский кружок, активно пропагандировали т.н. «верификационный критерий значения», что побудило Поппера разработать и затем опубликовать свои собственные идеи о демаркации и индукции. Витгенштейн и позитивисты приравнивали различение науки и метафизики к различению осмысленных и бессмысленных предложений. Поппер решительно отверг мнение о бессмысленности метафизических теорий, а также концепцию, согласно которой теория приобретает значение и становится научной только в том случае, если возможна ее индуктивная верификация с помощью эмпирических наблюдений. Его первая опубликованная книга – Логика исследования (Logik der Forschung , 1935) завоевала широкое признание своей критикой индуктивизма, защитой философии и выдвижением «фальсифицируемости» (в противовес «верифицируемости») как критерия науки, а также утверждением о том, что метафизические теории могут быть значимыми, даже если они не фальсифицируемы.

Поппер продолжал преподавать в гимназии вплоть до 1937; не дожидаясь аншлюса Австрии, согласился стать преподавателем философии в Кентербери-колледже в Крайстчёрче (Новая Зеландия), где оставался последующие девять лет. Именно в это время им был написан выдающийся труд, содержавший критику авторитаризма, (The Open Society and Its Enemies , 1945), в котором анализировались скрытые тоталитаристские мотивы в учениях Платона, Гегеля и Маркса. Эта книга, которую Поппер называл своим «вкладом в военные действия», создала ему репутацию всемирно известного философа. В 1946, приняв предложение Лондонской школы экономики, он перебрался в Англию. Поппер был назначен профессором ЛШЭ в 1949, посвящен в рыцари в 1965 и посвятил оставшуюся жизнь философии.

Эпистемология.

Поппер признавал, что истина имеет объективный и абсолютный характер, но подчеркивал, что наше знание в принципе несовершенно и подлежит постоянному пересмотру. Он отвергал широко распространенную интерпретацию знания как оправданного истинного верования. В отличие от большинства современников, Поппер утверждал, что теории вовсе не обязательно быть оправданной, истинной или вызывающей доверие для того, чтобы она могла считаться научной. Он пошел еще дальше и доказывал, что требовать от нашего научного знания, чтобы оно было оправданным или подтвержденным, нерационально. Ни одна теория о мире не может иметь оправдания или подтверждения. Многие критики Поппера на этом основании называли его иррационалистом и скептиком. Однако философ доказывал, что именно требование «оправдания», а не наша неспособность к нему приводит к скептицизму и иррационализму. В то время как большинство современников считали условием рациональности теории возможность ее оправдания, Поппер полагал, что знание рационально лишь в том случае, если мы способны проводить его критику. В то время как большинство современников считали, что научные теории основываются на эмпирических наблюдениях и могут быть оправданы с их помощью, Поппер доказывал, что главное в науке – не то, как мы приходим к нашим теориям, а то, способны ли они, и в какой мере способны, вызвать критическое обсуждение.

Поппер отклонял и попытки оправдания знания ссылками на авторитет экспертов. Он называл себя большим поклонником ученых и научных теорий, однако говорил, что мы напрасно верим в существование научных экспертов, на мнение которых можно было бы вполне положиться. Задача высшего образования – не в подготовке экспертов, а в формировании людей с настолько развитыми критическими способностями, чтобы они могли отличать экспертов от шарлатанов. Поппер называл свою философию критическим рационализмом. Он сформулировал свою позицию («моральное кредо») следующим образом: «Я могу ошибаться, а вы можете быть правы; сделаем усилие, и мы, возможно, приблизимся к истине».

Критический рационализм начинался как попытка решить проблемы индукции и демаркации, которые Поппер считал «двумя фундаментальными проблемами эпистемологии». Юм, полагая, что наши идеи извлекаются из опыта, а индуктивные выводы из опыта несостоятельны, заключил, что теории, которые не сводимы к опыту, являются бессмысленными и что наше научное знание о мире основано на следовании обычаю и привычке. Кант, пытаясь спасти естественнонаучную рациональность, утверждал, что наше апостериорное знание о мире основано на априорных интуициях, априорных понятиях и априорно истинных принципах. Однако Витгенштейн и логические позитивисты вновь вернулись к эмпиризму Юма, когда кантовские образцы априорно истинных наук – эвклидова геометрия и ньютоновская механика – пошатнулись в ходе дальнейшего развития науки. Витгенштейн и позитивисты доказывали, что значение высказывания есть метод его верификации и что именно эмпирическая верифицируемость отличает науку от метафизики и смысл от бессмыслицы.

Поппер был согласен с Юмом, что попытка оправдать знание с помощью индуктивных выводов из опыта приводит к иррационализму, но отрицал, что ученые вообще когда-либо рассуждают индуктивным образом. Он соглашался с Кантом, что опыт и наблюдение предполагают априорные идеи, но отрицал, что наши априорные идеи достоверно истинны. И он был согласен с Витгенштейном и позитивистами, что более невозможно апеллировать к априорно истинным принципам в попытках оправдать эмпирическую науку, но доказывал, что метафизические теории не обязательно бессмысленны и что верифицируемость не может быть критерием демаркации науки и метафизики, поскольку неспособна объяснить научный характер научных законов, которые, будучи строго универсальными суждениями, охватывающими бесконечное число случаев, не могут быть верифицированы с помощью индуктивных выводов из опыта.

Здесь Поппер разрубал гордиев узел, доказывая, что научное знание не может быть оправдано (и не нуждается в оправдании); оно рационально не потому, что мы находим ему оправдание, а потому, что мы способны его критиковать. Любая попытка оправдать знание должна, чтобы избежать бесконечного регресса, в конечном счете опираться на истинность (или надежность) некоего утверждения (или способности, или личности), которое не нуждается в оправдании. Однако тот факт, что истинность (или надежность) этого утверждения (или способности, или личности) принимается без оправдания, означает, что мы наделяем его своего рода исключительностью, которую отрицаем за другими утверждениями (или способностями, или личностями). Таким образом, в отличие от Витгенштейна и позитивистов, апеллировавших к опыту для оправдания знания, Поппер доказывал, что «главная проблема философии – критический анализ апелляции к авторитету опыта, а именно того опыта, который всякий адепт позитивизма принимает и всегда принимал за нечто само собой разумеющееся».

Из утверждений наблюдения, в которых фиксируется наш опыт, никогда не следует истинность строго универсального утверждения (или теории). Поэтому универсальные утверждения (или теории) не могут быть оправданы (или верифицированы) с помощью опыта. Однако достаточно всего одного подлинного контрпримера, чтобы показать, что универсальное утверждение ложно. Так, наблюдение любого сколь угодно большого числа черных ворон не может обосновать или верифицировать утверждение, что все вороны черные; наблюдение же всего одной не-черной вороны доказывает, что обобщение «Все вороны – черные» ложно. Поэтому некоторые универсальные утверждения (или теории) могут критиковаться (или быть фальсифицированы) с помощью опыта – или по крайней мере с помощью «базовых утверждений» (единичных утверждений, фиксирующих наблюдения), которые им противоречат. Поппер заключил, что именно фальсифицируемость, а не верифицируемость отличает эмпирическую науку от метафизики. Затем, указывая на существование логической асимметрии между универсальными и единичными утверждениями – универсальные могут быть фальсифицированы, но не верифицированы, а единичные верифицированы, но не фальсифицированы, – Поппер показывал, что различение науки и метафизики не совпадает с различением осмысленных и бессмысленных утверждений.

Такова логическая часть решения проблем индукции и демаркации. Однако Поппер также отрицал, что ученые вообще открывают научные теории с помощью индуктивных рассуждений, делая наблюдения и затем их обобщая. Их теории – это спекулятивные изобретения; и они апеллируют к наблюдениям и опыту, чтобы проверить эти решения, а не для того, чтобы их оправдать.

Таким способом Поппер показал, что рост науки носит одновременно эмпирический и рациональный характер. Он эмпиричен, потому что мы проверяем наши гипотетические решения научных проблем с помощью наблюдений и опыта. Он рационален, потому что мы используем правильные формы доказательства, заимствованные из дедуктивной логики, особенно modus tollens, чтобы подвергнуть критике теории, противоречащие утверждениям наблюдения, которые считаем истинными, а также потому, что мы никогда не заключаем из успешности проверки теории, что тем самым была доказана ее истинность.

Научное знание, согласно Попперу, внутренне несовершенно и всегда предположительно. Его рост происходит не за счет оправдания теорий, а в ходе критики спекулятивных гипотез, которые предлагаются в качестве решений стоящих перед нами проблем. Истинность научных теорий не может быть доказана, их не следует считать имеющими какое-то оправдание или подтверждение. Однако эта неспособность оправдать знание вовсе не обязательно приводит к иррационализму, поскольку мы всегда можем критиковать наши теории, проверяя их предсказания на опыте, и поскольку эта проверка предполагает использование только правильных дедуктивных выводов.

Социальная теория.

Поппер был встревожен усилением тенденций иррационализма и авторитаризма в политической жизни. Его занимали и философские учения, интеллектуально поддерживавшие эти тенденции с помощью детерминистских теорий, которые отрицают реальность человеческой свободы. В книге Открытое общество и его враги философ критиковал платонизм за трибалистский элитаризм и марксизм за «историцистскую» веру в законы, предсказывающие ход истории. Он считал обе эти теории иррационалистическими и вновь обратился к критике Маркса в книге Нищета историцизма (The Poverty of Historicism , 1957), объяснив веру в историцизм, в частности, непониманием характера научного знания и научного метода. Предложенная Поппером альтернатива – идея открытого общества – основывалась, таким образом, на его представлениях о науке. Открытое общество – это общество, которое «высвобождает критические способности человека», в отличие от закрытого или трибалистского общества «с его подчинением магическим силам».

Поппер доказывал, что будущее не предопределено и на него можно повлиять через свободное волеизъявление индивидов. Он выступил против платоновской идеи философа-правителя и защищал демократию как политическую систему, лучше других способную защитить открытое общество. Но он также говорил, что демократия – наименьшее из зол и ее главное достоинство не в том, что она позволяет нам выбирать наилучших политических лидеров, но в том, что она позволяет ненасильственно избавляться от лидеров, когда они не оправдывают наших ожиданий. Поппер считал все политические системы потенциально опасными. С его точки зрения, член свободного общества должен сочетать лояльность государству с «известной степенью бдительности и даже недоверия к государству и его чиновникам: его долг – надзирать и следить за тем, чтобы государство не переступало границ своих определенных законом функций». Поппер любил повторять замечание лорда Актона: «Всякая власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно».

Философия позднего периода.

В зрелые годы Поппер часто повторял, что цель научного исследования – убивать принятые теории раньше, чем они убьют нас. Он предложил формулу P 1 ® TT ® EE ® P 2 для описания роста знания как эволюционного процесса, в котором некая теория доказывает свою пригодность, сопротивляясь всем нашим попыткам ее опровергнуть. Здесь P 1 – проблема, которую мы желаем разрешить, TT – пробная теория, которую мы предлагаем для ее разрешения, EE – наши попытки устранить ошибки в пробном решении, а P 2 – новая проблема, возникающая после устранения ошибок. Поппер говорил, что наука начинается с проблем и заканчивается проблемами, а также что решение любой проблемы порождает множество других проблем, возникающих на месте решенной. Для него наука – бесконечный процесс предположений и опровержений, в котором ценность той или иной теории доказывается ее способностью выдерживать огонь критики, а достигнутый прогресс можно оценить, в любой данный момент, по дистанции, пройденной от самых первых проблем к проблемам сегодняшнего дня.

На протяжении всей жизни Поппер находился в конфликте с господствовавшими философскими течениями. Он критиковал лингвистическую философию как схоластическую и отстаивал подлинность философских проблем в эпоху, когда было модно считать их языковыми головоломками. Он не принимал копенгагенскую интерпретацию квантовой механики, отвергал понимание вероятности как меры субъективной уверенности и развивал теорию вероятности как объективной «предрасположенности» к наступлению определенных событий. В то время как большинство сциентистски настроенных философов придерживались той или иной формы физикализма, Поппер защищал не только дуализм тела и души, но также объективное существование научных проблем и теорий, выдвинув концепцию т.н. «Мира-3». Он доказывал, что мы должны признать наличие трех различных «миров» человеческого опыта: Мир-1 естественных физических объектов; Мир-2 субъективных состояний сознания; и объективный и имматериальный Мир-3, состоящий из продуктов человеческого разума.

Мир-3 Поппера нередко смешивают с царством вечных и неизменных идей Платона или царством абстрактных объектов Фреге. Однако Поппер, в отличие от Платона и Фреге, рассматривал Мир-3 как творение человека. Он полагал, что самое главное в в этом мире – не сущности или смыслы слов, а научные проблемы и теории, предложенные для их решения. Поппер представлял себе Мир-3 как продукт эволюции человеческого разума, взаимодействующий и с Миром-2, и – опосредованно – с Миром-1. Мир-3 был ему нужен, чтобы охарактеризовать науку как «знание без познающего субъекта». Называя Мир-3 творением человека, Поппер подчеркивал значение Я, или человеческого субъекта, в производстве знания. Но он также отмечал, что объекты Мира-3 автономны в том смысле, что, будучи созданными, они больше не зависят от сознания тех, кто их создал. Утверждая это, Поппер подчеркивал, что научное знание объективно и не зависит от познающего субъекта.

Другие важные работы Поппера: Предположения и опровержения: рост научного знания (Conjectures and Refutations: The Growth of Scientific Knowledge , 1963); Объективное знание: эволюционный подход (Objective Knowledge: An Evolutionary Approach , 1972); трехтомный Постскриптум к «Логике научного открытия » (Postscript to the Logic of Scientific Discovery , 1982), в котором развивается спекулятивная метафизическая концепция Вселенной, а также Неоконченный поиск: интеллектуальная автобиография (Unended Quest: An Intellectual Autobiography , 1992).

Основные произведения:

«Что такое диалектика?»

«Логика научного знания»

«Предположения и опровержения»

«Открытое общество и его враги»

«Нищета историцизма»

Карл Поппер внёс большой вклад в разработку принципов научного познания. Для решения философской проблемы демаркации (отделения научного знания от ненаучного), он предложил критерий фальсифицируемости, который также известен как критерий Поппера. В своих работах Поппер рассматривал многие философские проблемы, такие как проблема индукции, сформулированная еще Д.Юмом, и т. н. трансцендентальный вопрос И.Канта. Поппер, признавая объективность и абсолютность истины, отвергал индуктивный характер научных гипотез, и считал что научные гипотезы появляются в результате априорных суждений, которые, однако, могут быть подвержены ошибкам (принцип фаллибилизма). В этом Поппер не согласен с Кантом, который полагал, что апостериорное знание о мире, основывается на истинных априорных интуициях. Поппер доказывал, что требовать, чтобы научное знание было оправданно -- нерационально.

Именно К.Поппер ввёл понятие фальсифицируемости (лат. falsus -- ложный) -- необходимого условия признания теории или гипотезы научной. Представители логического позитивизма в качестве критерия демаркации науки и не-науки выдвинули принцип верификации. Поппер показал необходимость, но недостаточность этого принципа, и предложил в качестве дополнительного критерия демаркации метод фальсифицируемости: только та теория научна, которая может быть принципиально опровергнута опытом. «Догму значения или смысла и порождаемые ею псевдопроблемы можно устранить, если в качестве критерия демаркации принять критерий фальсифицируемости, то есть по крайней мере, асимметричной или односторонней разрешимости. Согласно этому критерию, высказывания или системы высказываний содержат информацию об эмпирическом мире только в том случае, если они обладают способностью прийти в столкновение с опытом, или более точно -- если их можно систематически проверять, то есть подвергнуть (в соответствии с некоторым „методологическим решением“) проверкам, результатом которых может быть их опровержение».

Поппер обернул возможность постоянно ошибаться в пользу науки и сказал: «научное исследование должно быть посвящено тому, чтобы не подтверждать научную теорию, а опровергать ее. К научным отнести только те теории, для которых можно найти потенциальные фальсификаторы, то есть противоречащие теории предположения, истинность которых опять же обнаруживается в опыте». Методологическое правило Поппера: «ученый, найдя такой фальсификатор должен немедленно отказаться от своей теории и разрабатывать следующую теорию». В смене научных теорий и заключается позитивная роль ошибки.

Поппер считал что рост научного знания происходит, не за счет оправдания имеющихся теорий, а за счет критики гипотез, которые предлагаются для решения новых проблем. Карл Поппер изучал отношения между конкурирующими и сменяющими друг друга научными теориями:

В процессе развития знания растет глубина и сложность решаемых проблем, но эта сложность зависит от самого уровня науки на определенном временном этапе её развития.

Переход от одной теории к другой не выражает никакого накопления знания (новая теория состоит из новых проблем, порождаемых ею).

Целью науки является достижение высокоинформативного содержания

Концепция Поппера о соперничающих теориях сравнима с концепцией естественного отбора когда в ходе селекции выбирается наиболее приспособленный представитель рода («вооруженная борьба за выживание наиболее достойной теории»).

Поппер выдвинул гипотезу трех миров:

1)мир физических объектов и состояний

2)мир психических и ментальных состояний сознания

3)мир объективного содержания мышления

Последний он понимает как результат человеческого духа, т.е. мир теорий, гипотез, идей. Это - мир роста научного знания. К.Поппер выдвигает. казалось бы, парадоксальную идею: "Лишь те теории в принципе научны, которые могут быть рано или поздно опровергнуты". Фактически К.Поппер утверждает всеобщий характер относительности знания. За это исследователи и оппоненты упрекают его в релятивизме, т.е. в отрицании абсолютной истины и абсолютизации относительной истины.

Для Поппера современное понимание диалектики -- это гегелевская диалектическая философия. Гегелевская диалектика в результате некоторых, скажем мы, идеологических преобразований перекочевала в марксизм, но при этом сохранила свое основное гегелевское содержание. Другие трактовки диалектики К. Поппера в данном контексте не интересуют: он ими просто не занимается и лишь в одном кратком примечании напоминает о переводе греческого выражения «Не dialektike (techne)» как «(искусства) доказательного употребления языка в споре» и отмечает, что этот термин восходит к Платону, у которого он чрезвычайно многозначен.

«Что такое гегелевская диалектика?», и именно на этот вопрос К. Поппер дает свой ответ. Гегелевская философия -- это пандиалектизм (это выражение точнее, чем обычно употребляемое «панлогизм», поскольку термин «логика» у Гегеля использовался, как хорошо известно, в совершенно особом, специфическом смысле), и этот пандиалектизм пронизывает и марксистскую философию, и многие тяготеющие к Гегелю и Марксу современные философские концепции.

Суть диалектической теории К. Поппер усматривает в том, что «нечто, в частности, человеческое мышление в своем развитии может быть описано с помощью так называемой диалектической триады: тезиса, антитезиса и синтеза», и в этом отношении автор рассматриваемой статьи строго следует и Гегелю, и Энгельсу, и многим другим теоретикам гегелевской диалектики.

Принципиальное значение имеет сформулированный К. Поппером в первой части его статьи вывод о том, что теоретики диалектики совершенно необоснованно приписывают ей две несовместимые функции -- быть эмпирической, дескриптивной теорией (что вполне резонно), которая устанавливает, что некоторые события или некоторые исторические процессы происходят определенным образом -- в соответствии с диалектической триадой, и быть фундаментальной теорией, подобной формальной логике и даже заменяющей ее.

Существенным моментом попперовской интерпретации диалектики является его утверждение о том, что «диалектическое развитие можно «объяснить», показав, что оно происходит в соответствии с методом проб и ошибок», более того -- что метод проб и ошибок является более широким, чем метод диалектики, который, таким образом, оказывается частным случаем метода проб и ошибок.

В 1945 году вышел труд «Открытое общество и его враги», в котором Карл Поппер критиковал платонизм, марксизм, тоталитаризм («закрытое общество»), историцизм и выступал в защиту демократии. В этом труде Поппер также выдвинул идею открытого общества, общества основанного на демократии и критическом мышлении индивидов. В таком обществе индивиды свободны от различных табу и принимают решения исходя из достигнутого, в результате договоренности, консенсуса. Политическая элита в таком обществе не имеет неограниченной власти и может быть отстранена без кровопролития. Поппер утверждал, что поскольку процесс накопления человеческого знания непредсказуем, то теории идеального государственного управления принципиально не существует, следовательно, политическая система должна быть достаточно гибкой, чтобы правительство могло плавно менять свою политику. В силу этого, общество должно быть открыто для множества точек зрения и культур, то есть обладать признаками плюрализма и мультикультурализма. Критику марксизма Поппер продолжил в своей работе «Нищета историцизма»

К.Поппер называет "историцизмом" марксизм за то, что последний рассматривает историю общества как подчиненную объективным закономерностям, и полагает возможным научное предвидение на основе познания этих закономерностей. К.Поппер исходит из того, что детерминизм К.Маркса - это все тот же ограниченный, лапласовский механистический детерминизм. Он считает, что в этом и состоит прежде всего "нищета историцизма" (марксизма).

Поппер ставит интереснейшие проблемы: соотношения закона и тенденции, роли в жизни общества социальной технологии. Так, в работе "Нищета историцизма" он утверждает, что законы и всеобщие тенденции радикально отличаются друг от друга, так как закон всеобщ и действует в любом явлении, а у тенденции такой черты нет. По Попперу, исторический материализм - это некий историцизм. понимаемый им как "историческое творчество", которое якобы заменяет историческую реальность схемой, заранее предопределяющей общественное развитие от первобытного строя через классовое общество к коммунистической эре. Однако Поппер противоречит себе, когда заявляет об утопизме утверждений о преобразовании общественного строя: ведь сам он считает возможным совершенствование общественных отношений, социальных институтов и т.д. на основе социальной инженерии (социальной технологии).

Об особенностях философии К. Поппера Еще в сравнительно молодые годы Поппер был признан классиком философии XX века. Его работы по философии и методологии науки, общефилософским проблемам, социальной тематике многократно переиздавались и переводились на многие языки.

Хороший литературный стиль, особая "попперовская" ясность и прозрачность мысли, научная эрудиция и философская чуткость к точкам роста научного знания, использование теоретических возможностей философии в борьбе против тоталитаризма обеспечили ему известность далеко за пределами философии. В течение 60-летнего творческого пути Поппер защищал идеал "открытой" (для критики и новизны) философии. Две свои книги он озаглавил "Открытое общество", "Открытая Вселенная". Сам тоже стремился следовать этому идеалу.

В какой-то мере это ему удалось. Осмысление изменяющихся реалий жизни и роста знания сопровождалось изменением проблематики и аргументации, смещением научных предпочтений. Если окинуть взглядом путь творческих исканий Поппера, можно заметить две тенденции: движение от логицистского, ориентированного на физику и математику, образа знания к биологицистскому и эволюционистскому его образу; смещение акцентов от "технических" логико-методологических проблем к метафизически-космологической проблематике анализа научного знания для решения глубинных философских вопросов. Вместе с тем есть "исповеди веры", которым Поппер оставался верен всю жизнь.

Это, прежде всего вера в рациональную мощь человеческого разума и рациональную деятельность (отсюда неприятие всех форм иррационализма, обскурантизма, спекулятивной или "дурной" метафизики, к которой он, в частности, относит фрейдизм, марксизм, гегелевскую философию). С рационализмом связано и глубокое уважение Поппера к науке, "непоколебимое убеждение, что после музыки и искусства наука является величайшим, самым прекрасным и наиболее просвещающим достижением человеческого духа".

Теории, игнорирующие осмысление науки, не могут считаться подлинно философскими, ибо "корни философских проблем находятся в науке". Поппер категорически не согласен с расхожим мнением об отсутствии в философии "подлинных проблем". "Имеется, по крайней мере, одна философская проблема, которой интересуется любой мыслящий человек. Это проблема космологии - проблема познания мира, включающая нас самих (и наше знание) как часть этого мира". И в этом отношении философия ничем не отличается от науки. К твердым принципам следует отнести и попперовскую идиосинкразию к "околофилософским" дискуссиям - по поводу "сущности" философии, языка, метода и т.п.

Смысл деятельности того, кто приходит в философию, неоднократно подчеркивал он, состоит в том, чтобы почувствовать проблему, увидеть ее глубину и красоту, "влюбиться в нее", посвятить себя ее решению, "пока другая более красивая проблема не увлечет его". Решение загадок мира не должно подменяться анализом используемых инструментов познания. Поппер скептически относился к увлечению представителей логического и лингвистического анализа инструментальной стороной философии. Считая их в определенной мере союзниками ("Поскольку в наше время аналитическая философия, пожалуй, единственная философская школа, которая поддерживает традиции рационалистической философии"), он сомневается в возможности отыскания особого философского метода, определяющего условия точности употребляемых значений; вся история науки показывает, что даже в логике и математике не существует абсолютной точности, тем более ее не может быть в философии 5 . Невозможно выделить особый философский метод.

"Философы столь же свободны в использовании любого метода поиска истины, как и все другие люди. Нет метода, специфичного только для философии". Если и можно говорить о методе в философии, то это - "единый метод любой рациональной дискуссии", который состоит в "ясной, четкой формулировке обсуждаемой проблемы и критическом исследовании различных ее решений". Именно такому методу следует "критический рационализм", - этим термином Поппер обозначает свою собственную позицию.

Широта проблемного поля и акцент на конструктивное решение явились причиной того, что на протяжении полустолетия имя Поппера постоянно возникало в дискуссиях по поводу индукции и дедукции, реализма и конвенциализма, эмпиризма и теоретизма, редукционизма и антиредукционизма, методологического монизма и методологического плюрализма, детерминизма и индетерминизма, онтологического монизма и дуализма, физикализма и эволюционизма, коммунизма и социал-реформизма и т.д. Безотносительно к приятию или неприятию взглядов Поппера философское самоопределение требовало от участников дискуссии рассмотрения предложенных им решений.

В философском сообществе сложилось далеко не однозначное отношение к философии Поппера. Для одних она стала своего рода символом, с которым связаны поиски перспективной философии и методологии науки (И.Лакатос, Д.Миллер), для других это скорее объект теоретического опровержения, в процессе которого утверждаются новые теории (Т.Кун, У.Бартли, П.Фейерабенд), третьи отвергают ее на том основании, что она относится к устаревшему типу глобальной философии, не отвечающему жестким требованиям лингвистической точности и доказательности. Однако превалирует позиция, согласно которой философия Поппера имеет значение исторически преходящего наследия, которое можно развивать в том или ином направлении.

Такая позиция характерна и для тех российских философов, кто пытался в 60- 80 гг. серьезно исследовать философию Поппера (мы не включаем в их число идеологов, для которых главным было заклеймить антимарксиста Поппера "реакционером", "идеалистом", "апологетом" и т.д.). Близость к сократовско-декартовско-кантовской критической традиции, рационализм, объективизм, уважение к науке обусловили то, что философия Поппера не была воспринята в России как чужеродное явление, а многие его идеи получили широкий резонанс.

Поппер Карл Раймунд (1902 – 1994) – видный австрийский и британский философ, логик, социолог. До 1937 года работал в Вене. В 1945 г. переехал в Лондон, где получил место профессора Лондонской школы экономики и был им до середины 70-х г.г. Логика, философия науки, политическая философия – основные сферы деятельности, которые принесли ему известность. К.Поппер является автором и представителем «критического рационализма» - направления в философии и эпистемологии, задачей которого являлась попытка преодоления взглядов логического позитивизма и тем самым построения новой модели теоретического знания.

Роль философии Поппер рассматривал в ключе позиций постпозитивизма. Ее главной целью он считал изучение роста научного знания, в особенности – научной космологии. По мнению Поппера, не существует особого метода философии, а есть метод любой рациональной дискуссии с четкой постановкой вопросов и критическим анализом предлагаемых решений.

В 20-30-х годах ХХ века логические позитивисты (Витгенштейн, Карнап, Рассел и др.) утверждали, что смысл существует только в тех теориях, которые могут быть подтверждены чувственными данными, то есть опытно проверяемыми (верифицируемыми). Если таких фактов нет, которые бы подтверждали то или иное высказывание или бы его опровергали, значит, высказывания не имеют смысла, и теория неверна. (Правда, эти положения не касались математических и логических заключений, типа: дважды два – четыре и пр.).

В противоположность этому Поппер доказывает, что невозможно подтвердить истинность теории бесконечным прибавлением все новых подтверждающих фактов. Это процесс бесконечный, поэтому в определенной степени бессмысленный.

Научная теория не может быть совместима со всеми возможными фактами. Наоборот, теория считается научной, если присутствует возможность ее опровержения. Если некоторая часть веских данных противоречит теории, этого может хватить для установления ее ошибочности. Конечно, теория при этом не отвергается сразу, ведь факты тоже могут быть ошибочными. Ученые всегда готовы к рассмотрению любых альтернативных теорий, которые учитывают как исходные подтверждающие факты, так и новые, опровергающие свидетельства. Иными словами, прогресс в науке осуществляется посредством выявления способов опровержения существующих научных теорий. Все подлинные научные теории обязаны быть логически последовательными и допускающими фальсификацию . Наука движется вперед, отыскивая данные, опровергающие уже разработанные теории, что побуждает либо скорректировать их, либо отвергнуть.

Поппер считал, что творческое начало коренится в разуме, а не в опыте. Это означает, что научный прогресс есть следствие творческой деятельности человека, выдвигающего такие идеи, которые выходят за рамки познаваемого посредством опыта. Наука – не просто накопление информации для подтверждения уже найденного, а прорыв в неведомое.

С точки зрения Поппера, структура научного метода такова:

1) осознание проблемы;

2) предложение нового решения;

3) вывод из этой теории проверяемых заключений;

4) выбор среди соперничающих наиболее подходящей.

Согласно попперовской теории, никакой закон не может быть доказан абсолютно: в лучшем случае он может обладать высокой степенью вероятности. Всегда должна оставаться возможность того, что однажды ряд фактов засвидетельствует его ошибочность. Таков вкратце принцип фальсификации (принципиальной опровержимости любого утверждения) К.Поппера.

Основные работы: «Логика научного исследования» (1935г.); «Нищета историцизма» (1945г.); «Открытое общество и его враги» (1945г.); «Предположения и опровержения. Рост научного знания» (1963г.); «Объективное знание. Эволюционный подход» (1972г.); «Реализм и цель науки» (1983г.) и другие.

Здесь будет дан отрывок из работы К.Поппера «Логика научного исследования» (Гл.1, разд.4). Цит. по кн.: «Феномен человека». Антология. – М., 1993, с.156 – 159.

ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ И ОПРОВЕРЖЕНИЯ. РОСТ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ

Наша склонность к поискам регулярностей и наложению законов на природу приводит к психологическому феномену догматического мышления, или, говоря в более общей форме, догматического поведения: мы ожидаем существования регулярностей повсюду и пытаемся искать их даже там, где их нет. События, которые не поддаются этим попыткам, мы склонны трактовать как некоторый род «шумового фона», и мы придерживаемся наших ожиданий даже в том случае, когда они являются неадекватными и когда мы должны были бы признать свое поражение. Такой догматизм в некоторой степени необходим. Он необходим для ситуаций, с которыми можно иметь дело только посредством наложения наших предположений на мир. Кроме того, этот догматизм позволяет нам постепенно приближаться к построению хороших теорий: если мы слишком легко признаем свое поражение, то это помешает нам обнаружить, что мы были близки к истине.

Ясно, что эта догматическая позиция, заставляющая нас придерживаться наших первых впечатлений, указывает на то, что мы имеем сильные убеждения; в то же время, критическая позиция, которая склонна модифицировать свои догматы, которая допускает сомнения и требует проверок, говорит о более слабых наших убеждениях. Согласно теории Юма и теории, распространенной в настоящее время, сила веры должна быть продуктом повторения, т.е. она всегда должна возрастать с опытом и всегда должна быть большей у более развитых личностей. Вместе с тем догматическое мышление, бесконтрольное желание навязывать регулярности, явное увлечение ритуалами и повторениями самими по себе характерно для дикарей и детей. Возрастание же опыта и зрелости иногда создает позицию осторожности и критики, а не догматизма.

Здесь я хочу упомянуть о пункте, в котором я согласен с психоанализом. Психоаналитик утверждает, что невротики и другие психически больные интерпретируют мир в соответствии со своим личным множеством шаблонов, которые нелегко устранить и которые часто возникают в раннем детстве. Схема или шаблон, принятые очень рано, постоянно поддерживаются, и каждый новый опыт интерпретируется в их терминах, верифицируя их и увеличивая их жесткость. Это и есть то, что я назвал догматической позицией в отличие от критической позиции; последняя, как и первая, также допускает некоторую схему ожиданий - мифы, предположения или гипотезы, но она в то же время столь же легко модифицирует, исправляет и даже отбрасывает эти ожидания. Я склонен предполагать, что большинство неврозов частично может быть обусловлено задержкой в развитии критической позиции - скорее задержкой, чем естественным догматизмом, сопротивлением требованиям модификации и соответствующего приспособления определенных схем интерпретаций и реакций. В свою очередь это сопротивление в некоторых случаях можно объяснить перенесенными ранее обидами или шоком.

Различие между догматическим и критическим мышлением или между догматической и критической позициями возвращает нас к нашей центральной проблеме. Догматическая позиция, очевидно, связана с тенденцией верифицировать наши законы и схемы, с попытками применить и подтвердить их и даже пренебречь их опровержениями, в то время как критическая позиция означает готовность изменить, проверить и, если это возможно, фальсифицировать их. Это приводит нас к мысли о том, что критическую позицию мы можем отождествить с научной позицией, а догматическую - с псевдонаучной.

Отсюда вытекает далее, что с генетической точки зрения псевдонаучная позиция является более ранней и более примитивной, чем научная позиция: она представляет собой донаучную позицию. Эта ее примитивность или предварительность имеет свой логический аспект, так как критическая позиция не столько противопоставляется догматической, сколько «накладывается» на нее: критика должна быть направлена против существующих и влиятельных убеждений, нуждающихся в критическом пересмотре, другими словами - против догматических убеждений. Критическая позиция нуждается в материале, т.е. в теориях или убеждениях, которые принимаются более или менее догматически.

Таким образом, наука должна начинать с мифов и с критики мифов; начинать не с совокупности наблюдений и не с изобретения экспериментов, а с критического обсуждения мифов, магической техники и практики. Научная традиция отличается от донаучной тем, что в ней имеются два уровня. Подобно последней, она проходит через ряд теорий, но она преодолевает эти теории критически. Теории преодолеваются не как догмы, а в результате стремления обсудить и улучшить их. По сути дела это греческая традиция, которую можно возвести к Фалесу, основателю первой школы (я имею в виду не «первой философской школы», а просто «первой школы»), которая не ставила своей основной задачей сохранение догм.

Критическая позиция, традиция свободного обсуждения теорий с целью обнаружения их слабых мест для того, чтобы улучшить их, есть позиция разумности, рациональности. Она широко использует и вербальную аргументацию, и наблюдение, однако последнее - в интересах аргументации. Открытие греками критического метода вначале породило ошибочную надежду на то, что с его помощью можно прийти к решению всех великих проблем, к обоснованию несомненности знания, к доказательству и оправданию наших теорий. Но эта надежда была обусловлена догматическим способом мышления, ибо на самом деле ничего нельзя оправдать или доказать (за пределами математики и логики). Требование рациональных доказательств в науке указывает на непонимание различия между широкой сферой рациональности и узкой сферой рациональной несомненности; иначе говоря, это неприемлемое, неразумное требование.

Тем не менее, логическая аргументация, дедуктивное логическое рассуждение сохраняют все свое значение для критического подхода. И не потому, что они позволяют нам доказать наши теории или вывести их из утверждений наблюдения, а потому, что только посредством чисто логического рассуждения мы можем обнаружить следствия наших теорий и, таким образом, эффективно критиковать их. Критика, как я уже говорил, является попыткой найти в теории слабые места, а эти места, как правило, можно найти лишь в наиболее удаленных логических следствиях теории. Этим и объясняется то, что чисто логическое рассуждение играет в науке важную роль.

Юм был прав, подчеркивая, что наши теории нельзя логически вывести из известных нам истин - ни из наблюдений, ни из чего-либо еще. Из этого он заключил, что наша вера в них является иррациональной. Если «вера» означает здесь нашу неспособность усомниться в наших законах и в постоянстве природных регулярностей, то Юм снова прав: этот вид догматической веры имеет скорее психологическую, чем рациональную основу. Если же, однако, термин «вера» охватывает наше критическое признание научных теорий - временное признание теории, соединенное со стремлением исправить ее, если нам удастся найти проверку, которой она не сможет выдержать, то Юм был не прав. В таком признании теорий нет ничего иррационального. Нет ничего иррационального даже в том, что для достижения практических целей мы опираемся на хорошо проверенные теории, так как более рационального способа действий у нас нет.

Допустим, что мы обдуманно поставили перед собой задачу жить в нашем неизвестном для нас мире, приспосабливаться к нему, насколько это для нас возможно, использовать те благоприятные возможности, которые мы можем найти в нем, и объяснить его, если это возможно (не обязательно считать, что так оно и есть) и насколько это возможно - с помощью законов и объяснительных теорий. Если мы выполняем эту нашу задачу, то нет более рациональной процедуры, чем метод проб и ошибок - предположений и опровержений: смелое выдвижение теорий, попытки наилучшим образом показать ошибочность этих теорий и временное их признание, если наша критика оказывается безуспешной.

С развиваемой здесь точки зрения, все законы и все теории остаются принципиально временными, предположительными или гипотетическими даже в том случае, когда мы чувствуем себя неспособными сомневаться в них. До того, как теория будет опровергнута, мы никогда не можем знать, в каком направлении ее можно модифицировать. То, что Солнце всегда будет всходить и заходить, все еще считается законом, «который обоснован с помощью индукции и в котором нельзя разумно сомневаться». Странно, что этот пример все еще используется, хотя достаточно хорошим он мог быть только во времена Аристотеля.

Метод проб и ошибок, конечно, не является просто тождественным научному или критическому подходу - методу предположений и опровержений. Метод проб и ошибок применяется не только Эйнштейном, но - в более догматической манере - даже амебой. Различие заключается не столько в пробах, сколько в критическом и конструктивном рассмотрении ошибок - ошибок, которые ученый сознательно и тщательно стремится раскрыть для того, чтобы опровергнуть свои теории с помощью обнаруженных аргументов, включая обращение к наиболее строгим экспериментальным проверкам, которые позволяют ему провести ими теории и его собственная изобретательность.

Критический подход можно описать как сознательную попытку подвергнуть наши теории, наши предположения всем трудностям естественного отбора. Он дает нам возможность пережить элиминацию неадекватных гипотез, в то время как более догматическая позиция приводит к тому, что эти гипотезы устраняются вместе с нами. (Существует трогательный рассказ об одной индийской общине, исчезнувшей потому, что ее члены верили в святость всякой жизни, в том числе и жизни тигров.) Таким образом, мы получаем все более жизнеспособные теории посредством устранения менее жизнеспособных. (Под «жизнеспособностью» я понимаю не только «полезность», но также и истинность.) Я не думаю, что эта процедура является иррациональной или что она нуждается в каком-либо дальнейшем рациональном оправдании.

ПОППЕР Карл Раймунд
(Popper, Karl Raimund) (1902-1994), британский философ австрийского происхождения. Родился в Вене 28 июля 1902 в семье видного юриста. Примыкал к социалистам и коммунистам, но затем отказался от социалистических идей, осознав, что они несут зла больше, чем обещают исправить. На Поппера оказала влияние культурная атмосфера Вены начала 20 в.: музыка, наука, философия, политические идеи. Он поступил в Венский университет в 1918, где изучал математику и теоретическую физику; книги по философии читал самостоятельно. В 1920-1922 подумывал о карьере профессионального музыканта, присоединился к "Обществу частных концертов" А.Шенберга, в течение года изучал композицию в Венской консерватории. Решив, что недостаточно способен к музыке, оставил консерваторию и в 1921-1924 осваивал профессию краснодеревщика. В это же время участвовал в социальной работе и проведении школьной реформы, работал добровольцем в детских клиниках А.Адлера, с которым был знаком лично. Уверенные диагнозы Адлера пациентам, которых он даже не обследовал, заставили Поппера усомниться в психоанализе и "клинических данных". Именно это, а также ложные претензии марксизма на научность, вкупе с изучением трудов А.Эйнштейна, привели его к формулировке т.н. принципа фальсификации. Поппер задался вопросом, что отличает научные теории (типа эйнштейновской) от псевдонаучных доктрин Маркса, Фрейда и Адлера, и пришел к выводу, что научной теорию делает не подтверждение и не доказательство ее положений, а способность исключать возможность некоторых событий. Поппер стал одним из первых сотрудников педагогического института при Венском университете, благодаря чему познакомился с К.Бюлером, который впоследствии был научным руководителем его диссертации по проблеме метода в психологии. Лингвистические идеи Бюлера повлияли на попперовские концепции языка и Мира-3. Окончив университет, Поппер женился на Жозефине Анне Хеннингер и преподавал математику и физику в старших классах одной из венских гимназий. В это время Людвиг Витгенштейн и логические позитивисты, входившие в Венский кружок, активно пропагандировали т.н. "верификационный критерий значения", что побудило Поппера разработать и затем опубликовать свои собственные идеи о демаркации и индукции. Витгенштейн и позитивисты приравнивали различение науки и метафизики к различению осмысленных и бессмысленных предложений. Поппер решительно отверг мнение о бессмысленности метафизических теорий, а также концепцию, согласно которой теория приобретает значение и становится научной только в том случае, если возможна ее индуктивная верификация с помощью эмпирических наблюдений. Его первая опубликованная книга - Логика исследования (Logik der Forschung, 1935) завоевала широкое признание своей критикой индуктивизма, защитой философии и выдвижением "фальсифицируемости" (в противовес "верифицируемости") как критерия науки, а также утверждением о том, что метафизические теории могут быть значимыми, даже если они не фальсифицируемы. Поппер продолжал преподавать в гимназии вплоть до 1937; не дожидаясь аншлюса Австрии, согласился стать преподавателем философии в Кентербери-колледже в Крайстчерче (Новая Зеландия), где оставался последующие девять лет. Именно в это время им был написан выдающийся труд, содержавший критику авторитаризма, Открытое общество и его враги (The Open Society and Its Enemies, 1945), в котором анализировались скрытые тоталитаристские мотивы в учениях Платона, Гегеля и Маркса. Эта книга, которую Поппер называл своим "вкладом в военные действия", создала ему репутацию всемирно известного философа. В 1946, приняв предложение Лондонской школы экономики, он перебрался в Англию. Поппер был назначен профессором ЛШЭ в 1949, посвящен в рыцари в 1965 и посвятил оставшуюся жизнь философии. Скончался он в Кройдоне (Англия) 17 сентября 1994.
Эпистемология. Поппер признавал, что истина имеет объективный и абсолютный характер, но подчеркивал, что наше знание в принципе несовершенно и подлежит постоянному пересмотру. Он отвергал широко распространенную интерпретацию знания как оправданного истинного верования. В отличие от большинства современников, Поппер утверждал, что теории вовсе не обязательно быть оправданной, истинной или вызывающей доверие для того, чтобы она могла считаться научной. Он пошел еще дальше и доказывал, что требовать от нашего научного знания, чтобы оно было оправданным или подтвержденным, нерационально. Ни одна теория о мире не может иметь оправдания или подтверждения. Многие критики Поппера на этом основании называли его иррационалистом и скептиком. Однако философ доказывал, что именно требование "оправдания", а не наша неспособность к нему приводит к скептицизму и иррационализму. В то время как большинство современников считали условием рациональности теории возможность ее оправдания, Поппер полагал, что знание рационально лишь в том случае, если мы способны проводить его критику. В то время как большинство современников считали, что научные теории основываются на эмпирических наблюдениях и могут быть оправданы с их помощью, Поппер доказывал, что главное в науке - не то, как мы приходим к нашим теориям, а то, способны ли они, и в какой мере способны, вызвать критическое обсуждение. Поппер отклонял и попытки оправдания знания ссылками на авторитет экспертов. Он называл себя большим поклонником ученых и научных теорий, однако говорил, что мы напрасно верим в существование научных экспертов, на мнение которых можно было бы вполне положиться. Задача высшего образования - не в подготовке экспертов, а в формировании людей с настолько развитыми критическими способностями, чтобы они могли отличать экспертов от шарлатанов. Поппер называл свою философию критическим рационализмом. Он сформулировал свою позицию ("моральное кредо") следующим образом: "Я могу ошибаться, а вы можете быть правы; сделаем усилие, и мы, возможно, приблизимся к истине". Критический рационализм начинался как попытка решить проблемы индукции и демаркации, которые Поппер считал "двумя фундаментальными проблемами эпистемологии". Юм, полагая, что наши идеи извлекаются из опыта, а индуктивные выводы из опыта несостоятельны, заключил, что теории, которые не сводимы к опыту, являются бессмысленными и что наше научное знание о мире основано на следовании обычаю и привычке. Кант, пытаясь спасти естественнонаучную рациональность, утверждал, что наше апостериорное знание о мире основано на априорных интуициях, априорных понятиях и априорно истинных принципах. Однако Витгенштейн и логические позитивисты вновь вернулись к эмпиризму Юма, когда кантовские образцы априорно истинных наук - эвклидова геометрия и ньютоновская механика - пошатнулись в ходе дальнейшего развития науки. Витгенштейн и позитивисты доказывали, что значение высказывания есть метод его верификации и что именно эмпирическая верифицируемость отличает науку от метафизики и смысл от бессмыслицы. Поппер был согласен с Юмом, что попытка оправдать знание с помощью индуктивных выводов из опыта приводит к иррационализму, но отрицал, что ученые вообще когда-либо рассуждают индуктивным образом. Он соглашался с Кантом, что опыт и наблюдение предполагают априорные идеи, но отрицал, что наши априорные идеи достоверно истинны. И он был согласен с Витгенштейном и позитивистами, что более невозможно апеллировать к априорно истинным принципам в попытках оправдать эмпирическую науку, но доказывал, что метафизические теории не обязательно бессмысленны и что верифицируемость не может быть критерием демаркации науки и метафизики, поскольку неспособна объяснить научный характер научных законов, которые, будучи строго универсальными суждениями, охватывающими бесконечное число случаев, не могут быть верифицированы с помощью индуктивных выводов из опыта. Здесь Поппер разрубал гордиев узел, доказывая, что научное знание не может быть оправдано (и не нуждается в оправдании); оно рационально не потому, что мы находим ему оправдание, а потому, что мы способны его критиковать. Любая попытка оправдать знание должна, чтобы избежать бесконечного регресса, в конечном счете опираться на истинность (или надежность) некоего утверждения (или способности, или личности), которое не нуждается в оправдании. Однако тот факт, что истинность (или надежность) этого утверждения (или способности, или личности) принимается без оправдания, означает, что мы наделяем его своего рода исключительностью, которую отрицаем за другими утверждениями (или способностями, или личностями). Таким образом, в отличие от Витгенштейна и позитивистов, апеллировавших к опыту для оправдания знания, Поппер доказывал, что "главная проблема философии - критический анализ апелляции к авторитету опыта, а именно того опыта, который всякий адепт позитивизма принимает и всегда принимал за нечто само собой разумеющееся". Из утверждений наблюдения, в которых фиксируется наш опыт, никогда не следует истинность строго универсального утверждения (или теории). Поэтому универсальные утверждения (или теории) не могут быть оправданы (или верифицированы) с помощью опыта. Однако достаточно всего одного подлинного контрпримера, чтобы показать, что универсальное утверждение ложно. Так, наблюдение любого сколь угодно большого числа черных ворон не может обосновать или верифицировать утверждение, что все вороны черные; наблюдение же всего одной не-черной вороны доказывает, что обобщение "Все вороны - черные" ложно. Поэтому некоторые универсальные утверждения (или теории) могут критиковаться (или быть фальсифицированы) с помощью опыта - или по крайней мере с помощью "базовых утверждений" (единичных утверждений, фиксирующих наблюдения), которые им противоречат. Поппер заключил, что именно фальсифицируемость, а не верифицируемость отличает эмпирическую науку от метафизики. Затем, указывая на существование логической асимметрии между универсальными и единичными утверждениями - универсальные могут быть фальсифицированы, но не верифицированы, а единичные верифицированы, но не фальсифицированы, - Поппер показывал, что различение науки и метафизики не совпадает с различением осмысленных и бессмысленных утверждений. Такова логическая часть решения проблем индукции и демаркации. Однако Поппер также отрицал, что ученые вообще открывают научные теории с помощью индуктивных рассуждений, делая наблюдения и затем их обобщая. Их теории - это спекулятивные изобретения; и они апеллируют к наблюдениям и опыту, чтобы проверить эти решения, а не для того, чтобы их оправдать. Таким способом Поппер показал, что рост науки носит одновременно эмпирический и рациональный характер. Он эмпиричен, потому что мы проверяем наши гипотетические решения научных проблем с помощью наблюдений и опыта. Он рационален, потому что мы используем правильные формы доказательства, заимствованные из дедуктивной логики, особенно modus tollens, чтобы подвергнуть критике теории, противоречащие утверждениям наблюдения, которые считаем истинными, а также потому, что мы никогда не заключаем из успешности проверки теории, что тем самым была доказана ее истинность. Научное знание, согласно Попперу, внутренне несовершенно и всегда предположительно. Его рост происходит не за счет оправдания теорий, а в ходе критики спекулятивных гипотез, которые предлагаются в качестве решений стоящих перед нами проблем. Истинность научных теорий не может быть доказана, их не следует считать имеющими какое-то оправдание или подтверждение. Однако эта неспособность оправдать знание вовсе не обязательно приводит к иррационализму, поскольку мы всегда можем критиковать наши теории, проверяя их предсказания на опыте, и поскольку эта проверка предполагает использование только правильных дедуктивных выводов.
Социальная теория. Поппер был встревожен усилением тенденций иррационализма и авторитаризма в политической жизни. Его занимали и философские учения, интеллектуально поддерживавшие эти тенденции с помощью детерминистских теорий, которые отрицают реальность человеческой свободы. В книге Открытое общество и его враги философ критиковал платонизм за трибалистский элитаризм и марксизм за "историцистскую" веру в законы, предсказывающие ход истории. Он считал обе эти теории иррационалистическими и вновь обратился к критике Маркса в книге Нищета историцизма (The Poverty of Historicism, 1957), объяснив веру в историцизм, в частности, непониманием характера научного знания и научного метода. Предложенная Поппером альтернатива - идея открытого общества - основывалась, таким образом, на его представлениях о науке. Открытое общество - это общество, которое "высвобождает критические способности человека", в отличие от закрытого или трибалистского общества "с его подчинением магическим силам". Поппер доказывал, что будущее не предопределено и на него можно повлиять через свободное волеизъявление индивидов. Он выступил против платоновской идеи философа-правителя и защищал демократию как политическую систему, лучше других способную защитить открытое общество. Но он также говорил, что демократия - наименьшее из зол и ее главное достоинство не в том, что она позволяет нам выбирать наилучших политических лидеров, но в том, что она позволяет ненасильственно избавляться от лидеров, когда они не оправдывают наших ожиданий. Поппер считал все политические системы потенциально опасными. С его точки зрения, член свободного общества должен сочетать лояльность государству с "известной степенью бдительности и даже недоверия к государству и его чиновникам: его долг - надзирать и следить за тем, чтобы государство не переступало границ своих определенных законом функций". Поппер любил повторять замечание лорда Актона: "Всякая власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно".
Философия позднего периода. В зрелые годы Поппер часто повторял, что цель научного исследования - убивать принятые теории раньше, чем они убьют нас. Он предложил формулу P1 (r) TT (r) EE (r) P2 для описания роста знания как эволюционного процесса, в котором некая теория доказывает свою пригодность, сопротивляясь всем нашим попыткам ее опровергнуть. Здесь P1 - проблема, которую мы желаем разрешить, TT - пробная теория, которую мы предлагаем для ее разрешения, EE - наши попытки устранить ошибки в пробном решении, а P2 - новая проблема, возникающая после устранения ошибок. Поппер говорил, что наука начинается с проблем и заканчивается проблемами, а также что решение любой проблемы порождает множество других проблем, возникающих на месте решенной. Для него наука - бесконечный процесс предположений и опровержений, в котором ценность той или иной теории доказывается ее способностью выдерживать огонь критики, а достигнутый прогресс можно оценить, в любой данный момент, по дистанции, пройденной от самых первых проблем к проблемам сегодняшнего дня. На протяжении всей жизни Поппер находился в конфликте с господствовавшими философскими течениями. Он критиковал лингвистическую философию как схоластическую и отстаивал подлинность философских проблем в эпоху, когда было модно считать их языковыми головоломками. Он не принимал копенгагенскую интерпретацию квантовой механики, отвергал понимание вероятности как меры субъективной уверенности и развивал теорию вероятности как объективной "предрасположенности" к наступлению определенных событий. В то время как большинство сциентистски настроенных философов придерживались той или иной формы физикализма, Поппер защищал не только дуализм тела и души, но также объективное существование научных проблем и теорий, выдвинув концепцию т.н. "Мира-3". Он доказывал, что мы должны признать наличие трех различных "миров" человеческого опыта: Мир-1 естественных физических объектов; Мир-2 субъективных состояний сознания; и объективный и имматериальный Мир-3, состоящий из продуктов человеческого разума. Мир-3 Поппера нередко смешивают с царством вечных и неизменных идей Платона или царством абстрактных объектов Фреге. Однако Поппер, в отличие от Платона и Фреге, рассматривал Мир-3 как творение человека. Он полагал, что самое главное в в этом мире - не сущности или смыслы слов, а научные проблемы и теории, предложенные для их решения. Поппер представлял себе Мир-3 как продукт эволюции человеческого разума, взаимодействующий и с Миром-2, и - опосредованно - с Миром-1. Мир-3 был ему нужен, чтобы охарактеризовать науку как "знание без познающего субъекта". Называя Мир-3 творением человека, Поппер подчеркивал значение Я, или человеческого субъекта, в производстве знания. Но он также отмечал, что объекты Мира-3 автономны в том смысле, что, будучи созданными, они больше не зависят от сознания тех, кто их создал. Утверждая это, Поппер подчеркивал, что научное знание объективно и не зависит от познающего субъекта. Другие важные работы Поппера: Предположения и опровержения: рост научного знания (Conjectures and Refutations: The Growth of Scientific Knowledge, 1963); Объективное знание: эволюционный подход (Objective Knowledge: An Evolutionary Approach, 1972); трехтомный Постскриптум к "Логике научного открытия" (Postscript to the Logic of Scientific Discovery, 1982), в котором развивается спекулятивная метафизическая концепция Вселенной, а также Неоконченный поиск: интеллектуальная автобиография (Unended Quest: An Intellectual Autobiography, 1992).
ЛИТЕРАТУРА
Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983 Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992 Поппер К. Нищета историцизма. М., 1993

Энциклопедия Кольера. - Открытое общество . 2000 .