Главная Кулинария Алексей Фёдорович Богомолов: биография

Алексей Фёдорович Богомолов: биография

Родился 20 мая (2 июня) 1913 года в деревне Ситское ныне Юхновского района Калужской области.

C 1923 года жил в Москве. В 1927 году окончил школу-семилетку, в 1929 году - 1-й Московский институт трудового воспитания. В 1929-1932 годах работал в организации «Стройэлектро»: электромонтажником, бригадиром, старшим электриком. Из «Стройэлектро» был направлен на учебу в Московский энергетический институт. Окончил МЭИ в 1938 году.

Богомолов А. Ф. участник Великой Отечественной войны, командир взвода, затем инженер по радиолокации зенитно-артиллерийских частей Ленинградского Фронта. А. Ф. Богомолов был награжден орденом Красного Знамени, медалями «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией».

В конце 1945 года Алексей Федорович был отозван из армии в МЭИ и приступил к работе на кафедре Радиотехнических приборов. Преподавал на Высших инженерных курсах МВТУ в 1947-1954 годах, на радиотехническом факультете МЭИ. В 1949 году он защитил кандидатскую диссертацию. В 1955 году А. Ф. Богомолов был избран заведующим кафедрой Радиотехнических приборов.

Богомолов был главным конструктором (директором) ОКБ МЭИ с 1954 по 1989 годы. Основные направления работы ОКБ МЭИ в это время были: радиотелеметрия, траекторные измерения, фазовая пеленгация, антенные системы. А. Ф. Богомолов и возглавлявшийся им коллектив сотрудников ОКБ является создателем средств радиотелеметрии и траекторных измерений, обеспечивших разработку и испытания первых баллистических ракет, межконтинентальных ракет, запуск первых искусственных спутников Земли, проведения научных экспериментов в космосе.

Принимал участие в испытании Р-16, случайно выжил в неделинской катастрофе 1960 года.

Специалист в области разработок радиоастрономических и радиофизических комплексов и проведения важнейших исследований в космосе. Главный конструктор радиотехнических систем, учёный радиотехник. Член-корреспондент по Отделению общей и прикладной физики (радиофизика и радиотехника) с 1 июля 1966 года. Академик по Отделению общей физики и астрономии (астрономия) с 26 декабря 1984 года. Основные работы по радиотехнике и радиофизике, в том числе разработка больших радиотелескопов для приёма телепередач через ИСЗ «Молния» в системе «Орбита».

Жил в Москве. Вышел на пенсию в 2000 году. Умер 12 апреля 2009 года. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.

Деятельность

Специалист в области разработок радиоастрономических и радиофизических комплексов и проведения важнейших исследований в космосе. Главный конструктор радиотехнических систем, учёный радиотехник. Член-корреспондент АН СССР по Отделению общей и прикладной физики (радиофизика и радиотехника) с 1 июля 1966 года. Академик АН СССР по Отделению общей физики и астрономии (астрономия) с 26 декабря 1984 года (c 1991 года - РАН). Основные работы по радиотехнике и радиофизике, в том числе разработка больших радиотелескопов для приёма телепередач через ИСЗ «Молния» в системе «Орбита».

А. Ф. Богомолов пользовался большим уважением и доверием со стороны С. П. Королева. Академик А. Ф. Богомолов входил в состав Совета Главных конструкторов, возглавлявшегося С. П. Королевым. Личная дружба связывала его со многими выдающимися деятелями ракетно-космической техники и радиоэлектроники: А. Г. Иосифьяном , М. И. Борисенко, Б. Е. Чертоком и многими другими. В 1960-1965 годах под руководством А. Ф. Богомолова были сооружены антенны с диаметром зеркала 32 метра, а затем с диаметром 64 м (Медвежьи озера, под Москвой) для обеспечения связи с межпланетными исследовательскими аппаратами, запускаемыми к планетам Солнечной системы.

Награды и звания

В 1958 году был удостоен звания Героя Социалистического Труда.
Награждён 3 орденами Ленина (1955, 1958, 1961), орденами Октябрьской Революции, Отечественной войны 2-й степени (1985), Трудового Красного Знамени, Красной Звезды (1945), «Знак Почёта», медалями.
Награждён золотой медалью имени А. С. Попова за совокупность работ «Создание уникальных радиотехнических систем в области связи и телевидения, космической техники и радиоастрономии» (1989).
Присуждена Государственная премия 1986 года за разработку и создание бортового космического комплекса «ВЕНЕРА-15», «ВЕНЕРА-16».
Богомолов А. Ф. действительный член АН СССР по Отделению общей и прикладной физики (радиофизика и радиотехника) с 1 июля 1966 года, академик по Отделению общей физики и астрономии (астрономия) с 26 декабря 1984 года.
Заслуженный деятель науки и техники РСФСР.
Лауреат Ленинской премии (1966) и двух Государственных премий СССР (1978, 1986).

Богомолов Алексей Фёдорович – главный конструктор систем радиотелеметрических измерений и контроля траектории полёта ракеты-носителя, Московский энергетический институт Министерства высшего образования СССР.
Родился 20 мая (2 июня) 1913 года в деревне Ситское ныне Юхновского района Калужской области. С 1923 года жил в Москве. В 1927 году окончил школу-семилетку, в 1929 году – 1-й Московский институт трудового воспитания. В 1929-1932 годах работал в организации «Стройэлектро»: электромонтажником, бригадиром, старшим электриком; неоднократно выезжал для монтажа электрооборудования на московские заводы.
В 1937 году с отличием окончил Московский энергетический институт (МЭИ) по специальности «Техника высоких напряжений» и был рекомендован в аспирантуру. Необходимый в то время «кандидатский стаж» А.Ф.Богомолов проходил, работая инженером в организации «Теплоэлектропроект», после чего в 1939 году приступил к занятиям в аспирантуре. Он успешно готовился к защите кандидатской диссертации, но работа была прервана начавшейся Великой Отечественной войной.
В армии с октября 1941 года. В начале 1942 года окончил трёхмесячные специальные курсы при Ленинградской военной электротехнической академии связи имени С.М.Будённого. В 1942-1945 – техник по радиопеленгации 2-го прожекторного полка Ленинградской армии ПВО. Участвовал в обороне и снятии блокады Ленинграда. С конца 1945 года старший лейтенант А.Ф.Богомолов – в запасе.
После войны стал ассистентом кафедры радиолокации (впоследствии – кафедра радиотехнических приборов) радиотехнического факультета МЭИ. В 1947-1954 годах одновременно преподавал на Высших инженерных курсах МВТУ. Одновременно с подготовкой докторской диссертации на основе лекционного курса по радиолокации А.Ф.Богомолов написал первый отечественный учебник «Основы радиолокации», вышедший в свет в 1954 году.
С октября 1953 года по октябрь 1988 года – главный конструктор и директор Сектора специальных работ (с марта 1958 года – Особого конструкторского бюро) МЭИ. А.Ф.Богомолов организовал и возглавил огромную работу по разработке и изготовлению бортовой и наземной аппаратуры систем «Трал», «Бинокль» и «Иртыш». К пуску первых ракет Р-7 в 1957 году были введены в строй станции траекторных и телеметрических измерений на протяжении всей трассы полёта от Тюра-Тама до Камчатки, а на борт первых «семёрок» были поставлены по три комплекта бортовой аппаратуры «Трал» и по комплекту ответчиков и маяков для работы траекторных станций. Этими средствами были обеспечены отработка ракеты Р-7, а также запуски первых искусственных спутников Земли в 1957-1958 годах. Для второго и третьего спутников были разработаны специальные варианты телеметрической системы «Трал», а для третьего (первого научного спутника) проведены доработки наземного измерительного комплекса.
Указом Президиума Верховного Совета СССР («закрытым») от 21 декабря 1957 года за заслуги в деле создания и запуска в Советском Союзе первого в мире искусственного спутника Земли Богомолову Алексею Фёдоровичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
В марте 1958 года Сектор был преобразован в Особое конструкторское бюро МЭИ, а А.Ф.Богомолов назначен директором и главным конструктором ОКБ МЭИ. В этой должности им была развёрнута огромная работа по решению следующих задач:
– продолжение и завершение работ по обеспечению отработки ракеты Р-7, обеспечение отработки новых ракет Р-7А и Р-9 главного конструктора С.П.Королёва, ракет Р-16 и Р-36 главного конструктора М.К.Янгеля;
– разработка сокращённых и малогабаритных модификаций бортовой аппаратуры «Трал» для научных спутников главного конструктора М.К.Янгеля;
– разработка долговременных бортовых запоминающих устройств для научных спутников с созданием средств автоматической обработки большого объёма научной телеметрической информации;
– разработка специальных каналов связи и приёмных антенн больших размеров для обеспечения дальней космической связи;
– разработка систем телеметрии, траекторных измерений и космического телевидения для космических кораблей «Восток» с человеком на борту.
Были успешно решены и другие задачи. Началось широкое использование измерительных средств ОКБ МЭИ на ракетах главного конструктора В.П.Макеева, на ракетах ПВО главных конструкторов П.Д.Грушина и С.А.Лавочкина. Был разработан ряд новых модификаций бортовой аппаратуры телеметрии и траекторных измерений с резким сокращением массы, габаритов и энергопотребления. Была введена в строй большая антенна космической связи ТНА-400 и на её базе создана первая станция дальней космической связи «Катунь», принявшая участие в ряде дальних космических операций. Станции траекторных измерений были постепенно заменены новыми станциями «Кама» и «Висла» со значительно более высокими техническими показателями по дальности, точности и надёжности. С этой аппаратурой было осуществлено более 2.000 удачных пусков различных космических объектов.
Значительное участие принимал А.Ф.Богомолов в работах по обеспечению территории страны телевизионным вещанием. В 1966-1967 годах под его руководством были спроектированы и построены первые серийные 12-метровые антенны «Орбита». С помощью этих антенн в 1967 году была решена задача исторического значения – ретрансляция телевизионного сигнала Центрального телевидения на всю территорию СССР и ряда других стран. Всего было введено в строй около 200 ретрансляционных станций с такими антеннами.
Одним из первых А.Ф.Богомолов понял современность создания больших высокоэффективных наземных антенн. В 1960-1965 годах под его руководством были сооружены антенны с диаметром зеркала 32 метра, а затем с диаметром 64 метра для обеспечения связи с межпланетными исследовательскими аппаратами, запускаемыми к планетам Солнечной системы. На полигоне «Медвежьи озёра» были сооружены радиотелескопы с полноповоротными зеркальными антеннами диаметром 64 метра, с современной приёмопередающей аппаратурой, устройствами обработки и представления информации, вычислительным центром и линиями внутренней и международной связи. На их основе был создан пункт приёма данных, обеспечивавший получение научной информации с автоматических межпланетных аппаратов «Венера-15», «Венера-16», «Вега», «Фобос» и других.
С именем А.Ф.Богомолова связаны глубокие исследования проблем радиолокационного картографирования. В 1983-1984 годах с помощью специально созданного космического радиолокатора, установленного на космических аппаратах «Венера-15» и «Венера-16», осуществлено картографирование поверхности северного полушария Венеры и создан атлас её поверхности.
Одновременно с научно-руководящей работой А.Ф.Богомолов в 1955-1991 годах был заведующим кафедрой радиоприборов МЭИ, читал лекции студентам института.
После ухода на пенсию до 2000 года, будучи Почётным директором ОКБ МЭИ, поддерживал связь с коллективом ОКБ; участвовал, а иногда даже председательствовал на заседаниях Научно-технических Советов ОКБ.
Академик Академии наук СССР с 1984 года (Российской Академии наук с 1991 года), профессор (1956), заслуженный деятель науки и техники РСФСР.
Награждён 4 орденами Ленина (20.04.1956; 21.12.1957; 17.06.1961; 02.06.1983), орденами Октябрьской Революции (15.06.1973), Отечественной войны 2-й степени (11.03.1985), Трудового Красного Знамени (17.09.1975), Красной Звезды (22.06.1945), «Знак Почёта» (09.07.1954), медалями. Лауреат Ленинской премии (1966) и двух Государственных премий СССР (1978; 1986). Лауреат Золотой медали АН СССР имени А.С.Попова (1989).
Сочинения:
Основы радиолокации. М., 1954.

Свидетель эпохи. Академик Олег Богомолов: «Чем настойчивее мы предостерегали, тем снисходительнее становилась улыбка Гайдара»

В борьбе с «реформами» радикал-либералов 90-х годов российских учёных поддерживали нобелевские лауреаты, известные экономисты из США. О совместном противодействии авантюрно навязанной стране «шокотерапии» вспоминает активный участник событий академик РАН Олег БОГОМОЛОВ .

– Олег Тимофеевич, человек устроен таким образом, что его взгляды на протяжении жизни эволюционируют. Хорошо помню ваши статьи в перестроечных «Московских новостях», ваше активное участие в деятельности Межрегиональной депутатской группы. Однако вы не согласились с политикой «шоковой терапии», которую начало проводить опекаемое Ельциным новое правительство России во главе с Егором Гайдаром, стали его оппонентом. Изменились ли ваши взгляды?

– Да, конечно, кое-что уточнялось, что-то сегодня видится по-другому. Но, в главном, мое отношение к обвальной приватизации и либерализации, к тому, что результатом гайдаровских преобразований стала деградация российской экономики, не изменилось. Я могу это подтвердить моими книгами и статьями, относящимися как к началу «реформ», так и к последнему времени. Вряд ли преувеличу, если скажу, что пытался последовательно придерживаться тех позиций, которые были сформулированы 20 с лишним лет назад. К сожалению, они были проигнорированы «верхами». Ладно бы, речь шла только о моих личных предложениях. Досаднее, что не воспользовались советами крупнейших российских и американских экономистов, в том числе, лауреатов Нобелевской премии. Практика подтвердила их правоту, однако за допущенные грубые просчёты никто не понёс ответственности. До сих пор не вижу готовности признать справедливость высказанных тогда рекомендаций. Несмотря на то, что ныне только 20% опрашиваемых социологами граждан поддерживают начатые в 1992-м реформы, а большинство относятся к ним отрицательно, выводов из этого не делается. Почему, образно говоря, не сработали механизмы иммунной защиты общества? Где клапаны, которые сбрасывают излишнее давление, дабы котел не взорвался?

Напомню историю выбора модели рыночных преобразований. В ноябре 1989-го для обсуждения курса реформ в Колонном зале собрались экономисты, хозяйственники, партийные работники. Присутствовали Михаил Горбачёв и Николай Рыжков.

Главным докладчиком был заместитель председателя правительства академик Леонид Абалкин, который изложил три возможных варианта реформирования. Первый – инерционный, не требовавший проведения серьёзных изменений сложившегося порядка. «Медленным шагом, робким зигзагом» идти вперёд, поправляя и совершенствуя то, что плохо работает. Второй вариант – «шоковая терапия», «либерализация» всего и вся: торговли, цен, предприятий, находящихся в государственной и общественной собственности. Этот сценарий рассматривался как провальный, способный разрушить экономику. И, наконец, третий вариант – умеренно радикальный, который докладчик поддерживал. Он предусматривал сохранение государственного регулирования экономики наряду с развитием рыночных отношений.

К сожалению, история распорядилась так, что модель постепенного перехода к рынку при ведущей роли государства не была принята в ельцинской России. Выбрали самую авантюрную реформу – и «шоковая терапия» стала базой развития страны на последующие годы.

– Почему не были учтены неизбежные для такого сценария риски?

– Мы предупреждали Ельцина. Но «короля делает» свита. Ельцин всецело доверился Геннадию Бурбулису, который стал секретарём созданного при президенте РФ Консультативного совета, а позже занял ключевую должность в правительстве – государственного секретаря. Я был членом этого совета. В отсутствии Ельцина Бурбулис втайне от всех усадил за работу на подмосковной правительственной даче в Архангельском группу молодых радикально настроенных экономистов во главе с Егором Гайдаром. Они должны были подготовить план реформы к приезду российского президента из отпуска (после событий в августе 1991 года он уехал на юг). Младореформаторы сочли необходимым лечить экономику с помощью «шоковой терапии». После некоторых колебаний Ельцин с этим согласился.

Смелость, решительность, обещание быстрых результатов – всё это импонировало Ельцину, поскольку было в его характере. Но когда на Консультативном совете он стал информировать нас, что собирается делать в ближайшее время, мы стали возражать. Как можно осуществить приватизацию и либерализацию без того, чтобы не вывернуть карманы граждан? Отпуск цен неминуемо превратит в ничто накопления граждан в Сбербанке, одолженные ими деньги взамен облигаций государственных займов и, наконец, то, что хранилось в «кубышках» и т.п. Ельцин удивился. Он даже не задумывался над тем, что станет с зарплатами, с накоплениями.

– И все-таки остановить надвигающуюся беду не удалось?

– Да. Хотя попытки предотвратить её продолжались. Когда вышеупомянутые реформы уже созрели в узком кругу либерально настроенных экономистов, но ещё не были превращены в законодательные решения, тогдашний руководитель Всесоюзной телерадиокомпании Егор Яковлев предпринял попытку урезонить Гайдара, организовав обсуждение намечаемого рыночного переустройства с оппонентами. Состоялась встреча – моя и академика Николая Шмелёва – с Гайдаром, на которой мы пытались удержать его от либеральных крайностей. Егор Тимурович пришёл на встречу со своим папой – адмиралом, который в то время работал в газете «Московские новости».

Из состоявшегося разговора стало ясно, что разработчик реформы безжалостно относится к предстоящим жертвам населения, он не придаёт им большого значения, поскольку быстрый переход к рыночной экономике якобы всё оправдает. Мы так не думали. И поэтому пытались усовестить его: мол, что делаешь, ты же ограбишь народ… Но чем настойчивее предостерегали, тем снисходительнее становилась улыбка Гайдара. Не были услышаны и мои сомнения по поводу приватизации. То, как она задумывалась, представляло в перспективе сплошной грабёж народа. Начиная рыночный эксперимент, мы обязаны были добиться улучшения жизни простых людей. Нельзя же всё время только отбирать. Если основная масса населения впадёт в бедность и нищету, это может обернуться взрывом.

Из высказываний Гайдара-младшего следовало, что он за быструю приватизацию, однако не имеет чёткого представления, как её проводить. Тем не менее, его папа наседал на нас: мол, вы, экономисты старой школы, живёте прошлым днём. Убедить Егора нам не удалось, да он уже мало что мог сделать. На сторону его «реформ» встал Ельцин.

– Олег Тимофеевич, но ведь наряду с вами, Николаем Шмелёвым, Егором Яковлевым, членами президентского консультативного совета являлись другие известные интеллектуалы. Например, академик Георгий Арбатов, приверженец «народных предприятий» Святослав Фёдоров, писатель Даниил Гранин… Всех ваших усилий оказалось недостаточно, чтобы скорректировать навязываемый стране курс?

– Нас выслушивали, как правило, без возражений, но не принимали во внимание. По мере обострения социально-экономической обстановки в стране совет стал собираться всё менее регулярно, а затем и вовсе наступил длительный перерыв, после которого многих из нас поблагодарили за работу и заменили сторонниками проводимой политики. Именно отсутствие обратной связи в отношениях между властью и обществом, властью и оппонентами, её нежелание признавать ошибки и неумение извлекать из них уроки – более чем всё другое объясняет неудачный старт рыночных реформ в России.

– Почему новое правительство вело себя словно секта, не желая как-то объяснить свои действия, намерения широкой общественности?

– Видимо, для него важнее была поддержка американской администрации, МВФ и других влиятельных сторонников рыночного фундаментализма. На московском конгрессе Международной экономической ассоциации в августе 1992 года в моём докладе на пленарном заседании говорилось о далеко ещё не ясных шансах на успех реформ. Егор Гайдар, выступавший вслед за мной, утверждал другое: что мы имеем от предпринятых мер первые положительные результаты, и всё идёт по плану. Последующий опыт со всей очевидностью показал, что «архитекторы реформ» просчитались. Страна до сих пор не может выбраться из того бедственного положения, в котором оказалась в результате «шоковой терапии». Мы лишились обрабатывающей, текстильной, приборостроительной промышленности, погубили своё сельское хозяйство и живём только благодаря экспорту нефти и газа из разведанных в советское время огромных запасов. Кризисным явлениям в экономике сопутствовали провалы в государственном управлении и серьёзные проблемы в общественной жизни: моральная деградация, рост преступности, потеря молодыми людьми нравственных ориентиров.

И все-таки до октября 1993 года, когда Ельцин осуществил государственный переворот и расстрелял из танков парламент, ещё существовала перспектива корректировки курса. Но наступил «чёрный октябрь», и он побудил российских экономистов прибегнуть к другим возможностям убеждения руководства страны.

Так возникла российско-американская Группа экономических преобразований, объединившая учёных двух стран. Её созданию предшествовала моя поездка в Соединённые Штаты в 1994 году, беседы с нобелевскими лауреатами Василием Леонтьевым, Лоуренсом Кляйном, Кеннетом Эрроу, Джеймсом Тобиным. Договорились о том, что выскажем российскому руководству совместную точку зрения: как можно приостановить негативные процессы и создать условия для восстановления экономики, нормализации общественной жизни. Обращение к будущему главе государства под заглавием «Новая экономическая политика для России» появилось перед вторым туром президентских выборов в 1996 году в «Независимой газете» от 1 июля. Его подписали шесть российских академиков, три лауреата Нобелевской премии и два профессора-экономиста из США. Обращение включало пять пунктов конкретных предложений по выходу из затянувшегося кризиса. К сожалению, большая часть того, о чём говорилось, осталось благим пожеланием.

Вот как оценивал этот документ один из подписавших его – профессор Калифорнийского университета Майкл Интрилигейтор: «К сожалению, реформы привели не к рыночной экономике, а скорее к криминальной. Социальными последствиями преобразований было колоссальное увеличение части населения, впавшего в абсолютную бедность… Основным было предложение для российского правительства играть более важную роль в экономике, такую, как например, играют правительства в США, Швеции и Германии… Мы предлагали, чтобы государство помогало переключать инвестиционные потоки с непроизводительных вложений, таких как строительство роскошных зданий или спекуляция, в производительные… Мы утверждали, что задачей правительства является сохранение двух главных богатств России: человеческого капитала и природных ресурсов. Оно должно позаботиться о том, чтобы рента от минеральных ресурсов преобразовывалась бы в государственные доходы и общественные инвестиции… Мы указывали, что политика правительства не должна основываться на тезисе, что секретом рыночной экономики является частная собственность, а на признании того, что таким секретом является скорее конкуренция».

Американские и российские исследователи выступили единомышленниками в том, что касается сочетания в переходный период наличия сильного государственного и рыночного секторов экономики. И наши авторы, и нобелевские лауреаты Лоуренс Кляйн, Джеймс Тобин выражали убеждённость в том, что смитовская система свободного рынка может работать только в условиях, когда существуют социальные институты, направляющие эгоистическую энергию и жажду прибыли в конструктивное русло.

Авторы обращения предлагали российскому государству взять на себя основную роль в обеспечении динамичного и устойчивого развития, как это происходит в смешанных экономиках. И что же? В верхних эшелонах до сих пор продолжают звучать заявления о том, что государство должно уйти из экономики. Правда, на практическом уровне его роль все-таки усиливается. Создаются государственные корпорации, предпринимаются попытки индикативного планирования. Но пока экономика подчиняется стихийным процессам, и государству не удалось побороть коррупцию и уклонение от налогов, остановить бегство капиталов и умов, воссоздать обрабатывающую промышленность, развить транспортную и другую инфраструктуру. Ранее была сделана ставка на доминирование частного сектора, которая себя не оправдала. Оказалось, что отказ от регулирования по отношению к нему грозит ещё большими бедами, чем усиленное развитие государственного сектора.

– Может быть, пример реформирования в постсоциалистических странах Европы подтолкнет нас к решительным шагам?

– В некоторых странах Восточной Европы, несмотря на неблагоприятную либеральную парадигму, новым властям удалось выправить ряд перегибов и ошибок своих предшественников, повернуть общественность к осознанию более активного вмешательства государства в регулирование общественной жизни. У нас же до сих пор действует даже не плоская шкала налогообложения, а регрессивная. Большая часть народа платит со своей зарплаты 13 процентов. А получатели дивидендов – всего 9 процентов. Разница – в пользу богатых и сверхбогатых.

Что толку, что мы время от времени говорим о необходимости прогрессивного налогообложения? Вы где-нибудь видели примеры его осуществления? Была попытка обложить прогрессивным налогом владельцев дорогих автомобилей. Но обратите внимание, какую панику это вызвало. Хотя тех, кто может позволить себе купить машины стоимостью свыше 700 тысяч рублей, не так уж много даже в Москве.

Предложения науки, которая призвана вооружать политику идеологией, экономической стратегией, были отброшены. А сегодня мы по существу пытаемся ликвидировать прежнюю Академию наук и заменить её бюрократической структурой, подчинённой некомпетентным чиновникам. Мнение крупнейших ученых авторитетов Запада, лауреатов Нобелевской премии о том, как изменить курс, не были приняты во внимание. В результате страна понесла колоссальные моральные и материальные потери.

К сожалению, к началу реформ в 1990-е общественное мнение в значительной своей части было уверено, что «нельзя быть немножко беременным». Надо либо рыночную экономику внедрять, либо плановую; середины здесь нет. На фоне таких настроений китайский опыт выглядел нонсенсом. Между тем в этой стране анклавы рыночного хозяйства мирно сосуществовали с государственными, с административным управлением. Ничто не мешало нам последовать опыту Китая и поднять сначала на основе рыночных отношений между городом и селом производство продовольствия, а затем распространить этот успех – постепенно, шаг за шагом – на другие отрасли народного хозяйства. Можно сочетать то и другое!

В июне 2000 года российские и американские экономисты (10 из России, в том числе, 8 академиков; 8 из США, из них троё нобелевских лауреатов) вновь выступили с совместным обращением к российскому президенту, предлагая новую повестку реформ. На этот раз – с учётом опыта прошедших лет. Попытались объяснить, почему для успеха нужны эффективные институты рыночной инфраструктуры, такие как надёжный бухгалтерский учёт, независимый аудит и правовая система, развитая и здоровая банковская система и система страхования, прогрессивное налогообложение, строгое соблюдение налогового законодательства и плательщиками, и контролирующими службами.

Новое обращение поддерживало Владимира Путина в его желании усилить роль государства с тем, чтобы оно могло играть более активную роль в экономике. Однако президенту явно не повезло с советниками. В их числе оказались полуграмотный экономист Андрей Илларионов, который потом предал своего руководителя, и упёртый фундаменталист-рыночник, тогдашний начальник Экспертного управления президента РФ Аркадий Дворкович.

Перестраивать своё отношение к курсу реформирования наши либеральные экономисты не собираются даже после уроков глобального кризиса и плачевного состояния, в котором ныне оказались большинство отраслей и российское общество. Мне вспоминается давнишняя дискуссия с радикал-реформатором Евгением Ясиным. Он и сегодня, не будучи уже министром, является идейным гуру наших неолибералов в качестве научного руководителя Высшей школы экономики. Тогда, в первый год шокотерапии, он призывал начинать незамедлительно рубить существующую организацию экономической жизни, а как, с какого конца – «потом разберёмся». Такие авантюристы и завели страну в тупик. И продолжают гипнотизировать соотечественников, заставляя жить по внушённым им «законам» рыночного фундаментализма. А я был убеждён: чтобы построить цивилизованную экономику, нужно предварительно подготовить соответствующую институциональную инфраструктуру. Иначе получим дикий рынок, разбойничий капитализм.

– Продолжаются ли контакты с американскими учёными по вопросам оптимальной модели экономического устройства?

– Да, и глобальный кризис сделал это особо актуальной задачей. Контакты продолжаются. Многие американские учёные-экономисты пришли к выводу о несостоятельности политики рыночного фундаментализма и необходимости усиления роли государства в экономике. Похоже, что в Западном мире назревает революция в умах, начинают раздаваться призывы приглядеться к моделям европейских государств «благосостояния», к Китаю, где рождается конвергентная модель рыночного социализма или смешанного гармоничного общества, а в западном определении – «государственного капитализма». Этот опыт становится привлекательным для многих стран, особенно развивающихся.

На самом деле, как свидетельствует мировая практика, только модель общества со смешанной экономикой, которая включает в себя лучшие элементы двух некогда противостоявших друг другу систем (капитализма и социализма), обещает стать эффективной. Как вы его ни назовёте – государственным капитализмом, государственным рыночным социализмом, дело не в этом. Мне хотелось бы разделить уверенность академика, директора ЦЭМИ РАН Валерия Макарова, что в России, как в Китае, вызреет-таки общество нового типа, с иной системой ценностей и другими идеалами, что оно выступит эффективным конкурентом общества потребления (олицетворяемого, прежде всего, США), которое исчерпывает себя. У нас осталось не так уж много времени, чтобы этот прогноз воплотить в жизнь.

Александр Мешков

ЕЁ ЗВАЛИ НЕ «КИТАЙ»
Страна, которую реформируют 20 лет, снова нуждается в перестройке, считает академик Олег Богомолов П ерестройку называют второй русской революцией. О масштабе произошедших перемен часто судят по раскрепощению сознания, гласности, свободе слова, первых шагах к правовому государству, парламентским свободным выборам, прекращению «холодной войны», предоставлению реального права выбора странам социалистического лагеря. При этом об экономических переменах часто упоминают вскользь. Академик Олег Богомолов считает, что это неправильно. По его мнению, «именно стагнация советской экономики дала первый импульс перестройки».

Справка «Новой»
Богомолов Олег Тимофеевич, 1927 г. рождения, доктор экономических наук, профессор, академик РАН. В 1949 г. окончил Институт внешней торговли МВТ СССР. В настоящее время является советником РАН, почетным директором Института международных экономических и политических исследований Российской академии наук.
Избирался депутатом Съезда народных депутатов СССР (1989-1991 гг.) и Государственной Думы РФ (1993-1995), в составе которой работал заместителем председателя Комитета по международным делам, а также председателем экономического комитета Парламентской ассамблеи ОБСЕ.
Академик Богомолов - один из ведущих экономистов-международников, автор около 500 публикаций.

- Можно ли составить экономический словарь перестройки?
- Слово «рынок» было под запретом, вместо этого говорили «товарно-денежные отношения». Упаси бог тогда было сказать о приватизации, в лучшем случае - «разгосударствление». А уж если используете в обиходе слово «рынок», то обязательно «социалистический».
Горбачев в то время много внимания уделял международным делам: сокращению вооружений, прекращению холодной войны. А советской экономикой командовал Николай Рыжков, выходец из директорского корпуса, он до этого руководил свердловским «Уралмашем». Рыжков одобрял идеи перестройки, но относился к ним с осторожностью, находясь под давлением своих коллег. К сожалению, процесс принятия экономических мер затягивался, а положение в советском хозяйстве ухудшалось.
- Почему не удалось реализовать новую экономическую модель?
- Советская экономика угасала на глазах. Поползли слухи о повышении цен, и это было толчком к опустошению прилавков. В конце 1989 года проходило совещание по экономическим вопросам в ЦК КПСС под руководством Горбачева и Рыжкова. На этом совещании с докладом, как вице-премьер, выступал Абалкин. Он обозначил несколько возможных вариантов реформы. Первый - эволюционный: продолжение курса движения к рыночной экономике больше на словах, чем на деле, «медленным шагом, робким зигзагом».
Второй вариант - «шоковый», то есть одновременно либерализовать цены и провести обвальную приватизацию - «гайдаровский вариант». Абалкин показал на основании экономико-математического анализа, что это тупиковый вариант, который приведет к катастрофическим последствиям. Он предложил ускорить перемены, но отказаться от шоковых методов.
Горбачев благославил постепенный, не обвальный ход реформ. Он утвердил возможность существования различных форм собственности в рамках советской экономики. Допускалась кооперативная, частная и общественная собственность.
- Кто-то из ученых-экономистов пытался вывести свою формулу перестройки?
- Все руководство страны было занято тогда глобальным планом реформирования. К 1990 году появились две конкурирующие экономические программы. Программа правительства определяла постепенные реформы по всему фронту экономики. На съезде народных депутатов доклад Рыжкова был сильно раскритикован. Премьер обиделся на депутатов, но взялся за доработку. В мае появился новый, тоже весьма осторожный вариант. Но общество, подогретое свободой слова, ждало конкретных результатов.
Родилась вторая, более радикальная концепция - «500 дней» Явлинского. Она была умнее «шокового» пути, но за 500 дней, или полтора года, реформировать экономику шестой части суши было явно нереально.
В это время возник третий подход. В Москву приехал лауреат Нобелевской премии по экономике, русский ученый с американским гражданством Василий Леонтьев. Вместе с известным финансистом Соросом они предложили создание рыночных анклавов внутри нерыночной экономики. Примерно китайский вариант: вся экономика находится в рамках командно-административной системы, а реальный результат дают свободные рыночные районы.
- Какую формулу перестройки предлагали вы?
- Я был сторонником третьего пути. В июне 1987 года мы посетили Китай. Находясь под впечатлением экономических достижений Поднебесной, я выступил на совещании у Горбачева. Энергично предложил ввести рыночные отношения по линии взаимодействия города и деревни. Отказаться от обязательных поставок сельскохозяйственной продукции, ввести свободные цены, создать тем самым стимул для развития аграрного сектора.
Китайские реформы начались в 1979 году, и к 1987-му сбор зерна вырос у них на 100 миллионов тонн! Они решили проблему питания, покончили с голодом. Горбачев в то время критически относился к достижениям Китая и не воспринял мое предложение, перебил: «В Китае сбор зерна снижается!». «Снижается, потому что крестьяне под действием рыночных отношений стали переходить на более эффективные культуры, например хлопок», - заметил я. Потом Михаил Сергеевич мне признался, что был не прав.
Вторая моя идея тех лет состояла в следующем: да, потребительских товаров не достает, поэтому существует избыток «горячих» денег, но можно пустить в товарный оборот строительные материалы, земельные дачные участки, квартиры. Потом дойдет очередь до мелких предприятий, торговых точек и так далее. Это снимет ажиотаж спроса. В 1980–1990-е годы было важно показать людям, что рынок может дать добрый результат без жертв и потерь. Тогда эти идеи не были восприняты.
- Состоялась ли на деле экономическая перестройка СССР?
- События развивались драматично. В 1990 году Горбачев все-таки решил поддержать программу «500 дней» в исправленном варианте Шаталина - Явлинского. Но в этот момент сопротивление консерваторов достигло апогея. Дело в том, что программа Явлинского предусматривала экономический союз республик: единая валюта, единое законодательство, оборона. При этом ликвидировался Совмин, а экономикой управлял совет глав правительств каждой республики. Расширялась их автономия. Это было главной причиной торпедирования программы. Горбачев пошел на поводу советского ВПК и отказался от ее поддержки. Наступил 1991 год, и это был закат перестройки.
Перестройка положила первые камни в фундамент новой экономики нашей страны. Но захлебнулась раньше, чем эти проекты были воплощены в жизнь. Дальше реформаторы пошли по худшему, «шоковому», варианту. Всегда проще решать проблемы власти за счет народа.
- Снижение темпов роста, инфляция, научно-техническое отставание - этими недугами до сих пор болеет экономика России? Может, сегодня наступило время второго пришествия перестройки?
- Думаю, да. Мы подошли к этапу новой перестройки и даже придумали новую формулу - «реформирование реформ»! Ясно, что курс наших либеральных фундаменталистов бесперспективен. Пока нас выручают высокие цены на нефть. Это создает видимость какого-то роста. Но ведь рост экономики нужен для улучшения жизни людей. А у нас происходит социальная и нравственная деградация народа. Последний удар - монетизация льгот, платная медицина и образование.
Ясно, что нужно вернуться к перестроечным идеям.

Беседовала Ирина ТИМОФЕЕВА

NovayaGazeta.Ru, 27.06.2005

Олег Тимофеевич, человек устроен таким образом, что его взгляды на протяжении жизни эволюционируют. Хорошо помню ваши статьи в перестроечных «Московских новостях», ваше активное участие в деятельности Межрегиональной депутатской группы. Однако вы не согласились с политикой «шоковой терапии», которую начало проводить опекаемое Ельциным новое правительство России во главе с Егором Гайдаром, стали его оппонентом. Изменились ли ваши взгляды?

Да, конечно, кое-что уточнялось, что-то сегодня видится по-другому. Но, в главном, мое отношение к обвальной приватизации и либерализации, к тому, что результатом гайдаровских преобразований стала деградация российской экономики, не изменилось. Я могу это подтвердить моими книгами и статьями, относящимися как к началу «реформ», так и к последнему времени. Вряд ли преувеличу, если скажу, что пытался последовательно придерживаться тех позиций, которые были сформулированы 20 с лишним лет назад. К сожалению, они были проигнорированы «верхами». Ладно бы, речь шла только о моих личных предложениях. Досаднее, что не воспользовались советами крупнейших российских и американских экономистов, в том числе, лауреатов Нобелевской премии. Практика подтвердила их правоту, однако за допущенные грубые просчёты никто не понёс ответственности. До сих пор не вижу готовности признать справедливость высказанных тогда рекомендаций. Несмотря на то, что ныне только 20% опрашиваемых социологами граждан поддерживают начатые в 1992-м реформы, а большинство относятся к ним отрицательно, выводов из этого не делается. Почему, образно говоря, не сработали механизмы иммунной защиты общества? Где клапаны, которые сбрасывают излишнее давление, дабы котел не взорвался?

Академик Леонид Абалкин. Фото ИТАР-ТАСС.

Главным докладчиком был заместитель председателя правительства академик Леонид Абалкин, который изложил три возможных варианта реформирования. Первый - инерционный, не требовавший проведения серьёзных изменений сложившегося порядка. «Медленным шагом, робким зигзагом» идти вперёд, поправляя и совершенствуя то, что плохо работает. Второй вариант - «шоковая терапия», «либерализация» всего и вся: торговли, цен, предприятий, находящихся в государственной и общественной собственности. Этот сценарий рассматривался как провальный, способный разрушить экономику. И, наконец, третий вариант - умеренно радикальный, который докладчик поддерживал. Он предусматривал сохранение государственного регулирования экономики наряду с развитием рыночных отношений.

К сожалению, история распорядилась так, что модель постепенного перехода к рынку при ведущей роли государства не была принята в ельцинской России. Выбрали самую авантюрную реформу - и «шоковая терапия» стала базой развития страны на последующие годы.

- Почему не были учтены неизбежные для такого сценария риски?

Мы предупреждали Ельцина. Но «короля делает» свита. Ельцин всецело доверился Геннадию Бурбулису, который стал секретарём созданного при президенте РФ Консультативного совета, а позже занял ключевую должность в правительстве - государственного секретаря. Я был членом этого совета. В отсутствии Ельцина Бурбулис втайне от всех усадил за работу на подмосковной правительственной даче в Архангельском группу молодых радикально настроенных экономистов во главе с Егором Гайдаром. Они должны были подготовить план реформы к приезду российского президента из отпуска (после событий в августе 1991 года он уехал на юг). Младореформаторы сочли необходимым лечить экономику с помощью «шоковой терапии». После некоторых колебаний Ельцин с этим согласился.

Смелость, решительность, обещание быстрых результатов - всё это импонировало Ельцину, поскольку было в его характере. Но когда на Консультативном совете он стал информировать нас, что собирается делать в ближайшее время, мы стали возражать. Как можно осуществить приватизацию и либерализацию без того, чтобы не вывернуть карманы граждан? Отпуск цен неминуемо превратит в ничто накопления граждан в Сбербанке, одолженные ими деньги взамен облигаций государственных займов и, наконец, то, что хранилось в «кубышках» и т.п. Ельцин удивился. Он даже не задумывался над тем, что станет с зарплатами, с накоплениями.

- И все-таки остановить надвигающуюся беду не удалось?

Да. Хотя попытки предотвратить её продолжались. Когда вышеупомянутые реформы уже созрели в узком кругу либерально настроенных экономистов, но ещё не были превращены в законодательные решения, тогдашний руководитель Всесоюзной телерадиокомпании Егор Яковлев предпринял попытку урезонить Гайдара, организовав обсуждение намечаемого рыночного переустройства с оппонентами. Состоялась встреча - моя и академика Николая Шмелёва - с Гайдаром, на которой мы пытались удержать его от либеральных крайностей. Егор Тимурович пришёл на встречу со своим папой - адмиралом, который в то время работал в газете «Московские новости».

Борис Ельцин, Андрей Козырев, Геннадий Бурбулис и Егор Гайдар. 1992. Фото ИТАР-ТАСС.

Олег Тимофеевич, но ведь наряду с вами, Николаем Шмелёвым, Егором Яковлевым, членами президентского консультативного совета являлись другие известные интеллектуалы. Например, академик Георгий Арбатов, приверженец «народных предприятий» Святослав Фёдоров, писатель Даниил Гранин… Всех ваших усилий оказалось недостаточно, чтобы скорректировать навязываемый стране курс?

Нас выслушивали, как правило, без возражений, но не принимали во внимание. По мере обострения социально-экономической обстановки в стране совет стал собираться всё менее регулярно, а затем и вовсе наступил длительный перерыв, после которого многих из нас поблагодарили за работу и заменили сторонниками проводимой политики. Именно отсутствие обратной связи в отношениях между властью и обществом, властью и оппонентами, её нежелание признавать ошибки и неумение извлекать из них уроки - более чем всё другое объясняет неудачный старт рыночных реформ в России.

Почему новое правительство вело себя словно секта, не желая как-то объяснить свои действия, намерения широкой общественности?

Видимо, для него важнее была поддержка американской администрации, МВФ и других влиятельных сторонников рыночного фундаментализма. На московском конгрессе Международной экономической ассоциации в августе 1992 года в моём докладе на пленарном заседании говорилось о далеко ещё не ясных шансах на успех реформ. Егор Гайдар, выступавший вслед за мной, утверждал другое: что мы имеем от предпринятых мер первые положительные результаты, и всё идёт по плану. Последующий опыт со всей очевидностью показал, что «архитекторы реформ» просчитались. Страна до сих пор не может выбраться из того бедственного положения, в котором оказалась в результате «шоковой терапии». Мы лишились обрабатывающей, текстильной, приборостроительной промышленности, погубили своё сельское хозяйство и живём только благодаря экспорту нефти и газа из разведанных в советское время огромных запасов. Кризисным явлениям в экономике сопутствовали провалы в государственном управлении и серьёзные проблемы в общественной жизни: моральная деградация, рост преступности, потеря молодыми людьми нравственных ориентиров.

Лоуренс Кляйн.

Вот как оценивал этот документ один из подписавших его - профессор Калифорнийского университета Майкл Интрилигейтор: «К сожалению, реформы привели не к рыночной экономике, а скорее к криминальной. Социальными последствиями преобразований было колоссальное увеличение части населения, впавшего в абсолютную бедность… Основным было предложение для российского правительства играть более важную роль в экономике, такую, как например, играют правительства в США, Швеции и Германии... Мы предлагали, чтобы государство помогало переключать инвестиционные потоки с непроизводительных вложений, таких как строительство роскошных зданий или спекуляция, в производительные... Мы утверждали, что задачей правительства является сохранение двух главных богатств России: человеческого капитала и природных ресурсов. Оно должно позаботиться о том, чтобы рента от минеральных ресурсов преобразовывалась бы в государственные доходы и общественные инвестиции... Мы указывали, что политика правительства не должна основываться на тезисе, что секретом рыночной экономики является частная собственность, а на признании того, что таким секретом является скорее конкуренция».

Кеннет Эрроу.

Может быть, пример реформирования в постсоциалистических странах Европы подтолкнет нас к решительным шагам?

В некоторых странах Восточной Европы, несмотря на неблагоприятную либеральную парадигму, новым властям удалось выправить ряд перегибов и ошибок своих предшественников, повернуть общественность к осознанию более активного вмешательства государства в регулирование общественной жизни. У нас же до сих пор действует даже не плоская шкала налогообложения, а регрессивная. Большая часть народа платит со своей зарплаты 13 процентов. А получатели дивидендов - всего 9 процентов. Разница - в пользу богатых и сверхбогатых.

К сожалению, к началу реформ в 1990-е общественное мнение в значительной своей части было уверено, что «нельзя быть немножко беременным». Надо либо рыночную экономику внедрять, либо плановую; середины здесь нет. На фоне таких настроений китайский опыт выглядел нонсенсом. Между тем в этой стране анклавы рыночного хозяйства мирно сосуществовали с государственными, с административным управлением. Ничто не мешало нам последовать опыту Китая и поднять сначала на основе рыночных отношений между городом и селом производство продовольствия, а затем распространить этот успех - постепенно, шаг за шагом - на другие отрасли народного хозяйства. Можно сочетать то и другое!

Заброшенные предприятия. Итоги реформ 90-х. Фото ИТАР-ТАСС.

В июне 2000 года российские и американские экономисты (10 из России, в том числе, 8 академиков; 8 из США, из них троё нобелевских лауреатов) вновь выступили с совместным обращением к российскому президенту, предлагая новую повестку реформ. На этот раз - с учётом опыта прошедших лет. Попытались объяснить, почему для успеха нужны эффективные институты рыночной инфраструктуры, такие как надёжный бухгалтерский учёт, независимый аудит и правовая система, развитая и здоровая банковская система и система страхования, прогрессивное налогообложение, строгое соблюдение налогового законодательства и плательщиками, и контролирующими службами.

Перестраивать своё отношение к курсу реформирования наши либеральные экономисты не собираются даже после уроков глобального кризиса и плачевного состояния, в котором ныне оказались большинство отраслей и российское общество. Мне вспоминается давнишняя дискуссия с радикал-реформатором Евгением Ясиным. Он и сегодня, не будучи уже министром, является идейным гуру наших неолибералов в качестве научного руководителя Высшей школы экономики. Тогда, в первый год шокотерапии, он призывал начинать незамедлительно рубить существующую организацию экономической жизни, а как, с какого конца - «потом разберёмся». Такие авантюристы и завели страну в тупик. И продолжают гипнотизировать соотечественников, заставляя жить по внушённым им «законам» рыночного фундаментализма. А я был убеждён: чтобы построить цивилизованную экономику, нужно предварительно подготовить соответствующую институциональную инфраструктуру. Иначе получим дикий рынок, разбойничий капитализм.

Продолжаются ли контакты с американскими учёными по вопросам оптимальной модели экономического устройства?

Да, и глобальный кризис сделал это особо актуальной задачей. Контакты продолжаются. Многие американские учёные-экономисты пришли к выводу о несостоятельности политики рыночного фундаментализма и необходимости усиления роли государства в экономике. Похоже, что в Западном мире назревает революция в умах, начинают раздаваться призывы приглядеться к моделям европейских государств «благосостояния», к Китаю, где рождается конвергентная модель рыночного социализма или смешанного гармоничного общества, а в западном определении - «государственного капитализма». Этот опыт становится привлекательным для многих стран, особенно развивающихся.

На самом деле, как свидетельствует мировая практика, только модель общества со смешанной экономикой, которая включает в себя лучшие элементы двух некогда противостоявших друг другу систем (капитализма и социализма), обещает стать эффективной. Как вы его ни назовёте - государственным капитализмом, государственным рыночным социализмом, дело не в этом. Мне хотелось бы разделить уверенность академика, директора ЦЭМИ РАН Валерия Макарова, что в России, как в Китае, вызреет-таки общество нового типа, с иной системой ценностей и другими идеалами, что оно выступит эффективным конкурентом общества потребления (олицетворяемого, прежде всего, США), которое исчерпывает себя. У нас осталось не так уж много времени, чтобы этот прогноз воплотить в жизнь.