Правообладатель иллюстрации Getty Images

Понятно, что сирийцы, покинувшие свои дома, бежали от войны - от смерти и разрушений, которые она несет. Представим, что война закончилась. Захотят ли они возвращаться домой? Что им необходимо, для того, чтобы возвращение на родину было их свободным выбором?

Более пяти миллионов сирийцев уехали из страны с марта 2011 года, когда там разгорелась гражданская война.

Чтобы понять, что им требуется для возвращения в Сирию после окончания военных действий, Центр Карнеги на Ближнем востоке провел серию бесед с 320 сирийскими беженцами, которые сейчас живут в Ливане и Иордании.

Они рассказали нам, какие условия должны быть выполены, чтобы они решились вернуться на родину.

1. Безопасность для детей

Многие из беженцев совсем не рады перспективе навсегда остаться жить за границей. Они боятся, что утратят свои традиции и культуру. Еще они опасаются, что их дети будут подвергаться дискриминации и всегда будут чужаками в другой стране.

Но еще больше их страшат те опасности, которые грозят их детям, если они вернутся в Сирию.

Правообладатель иллюстрации Getty Images

Большинство беженцев, с которыми мы беседовали, говорили о Сирии как о стране, где находиться небезопасно, а планировать будущее почти невозможно. Те, кто знает, что такое война, не могут позволить себе рисковать будущим своих детей.

• Конфликт в Сирии: в ударе по авиабазе винят Израиль

Одна из женщин по имени Аиша, родом из провинции Хомс, ответила на наш вопрос риторическим вопросом: "Как вы думаете, кто-то способен идти навстречу своей собственной смерти своими ногами?"

Также многие из тех, с кем мы беседовали, говорили о том, что боятся нынешнего президента Сирии Башара Асада. По их словам, они не представляют, какую безопасность может обеспечить им и их детям правительство Асада и вооруженные группировки, действующие в стране.

2. Отмена призыва в армию

Чем младше были беженцы, с которыми нам довелось беседовать, тем меньшее желание вернуться в Сирию они высказывали.

Хассан - молодой беженец из Сирии, он живет в Бейруте, но официального статуса беженца у него нет. "Сейчас любой, кто уезжает из Сирии, рассматривается [режимом] как предатель", - говорит он.

Как и многие бежавшие из Сирии юноши его возраста, Хассан боится, что его обвинят в уклонении от службы в армии и подвергнут репрессиям.

Он также боится, что его могут отправить в армию против его воли. Он знает про некоторых своих сверстников, которые, вернувшись в Сирию, были отправлены в армию и погибли в боях.

Военная служба в сирийской армии осуществляется по призыву. Юноши призываются в армию на полтора года по достижении ими 18 лет.

За последнее время в Сирии были приняты новые законы, из-за которых молодые люди, несогласные с политикой режима Башара Асада, фактически никак не могут избежать службы в армии. Власти Сирии сократили число категорий лиц, освобожденных от военной службы, и увеличили размеры штрафов за уклонение от службы.

Многие молодые люди в беседе с нами говорили о важности выполнения гражданского долга и о своем уважении к армии. Однако чаще всего они добавляли, что, хотя они и уважают армию и считают своим долгом служить родине, однако не хотят оказываться в ситуации, когда им придется убивать своих братьев и служить режиму.

3. Дома, в которые можно было бы вернуться

Многие действительно готовы вернуться в Сирию, несмотря на все существующие опасности и экономические проблемы. Однако если они вернутся сейчас, им будет просто негде жить.

Целые поселки и городские районы за годы войны превратились в руины. По оценке Всемирного банка, 30% зданий в Сирии полностью разрушены или получили серьезные повреждения.

Правообладатель иллюстрации Getty Images Image caption Лагерь сирийских беженцев в Ливане

Многие уцелевшие здания заняты проправительственными силами, проиранскими ополченцами, а также другими сирийцами, которые были вынуждены оставить свои дома в районах, где велись интенсивные бои.

"Они мне сказали, что, если владельца дома нет, его немедленно занимают военные, даже если там кто-то живет... Они выгоняют жильцов и селятся в доме", - говорит Ламия, жившая до войны в пригороде Дамаска.

В Сирии многие дома были построены без получения официального разрешения. Большинство из тех, с кем нам удалось побеседовать, говорят, что у них не осталось никаких документов, подтверждающих их право собственности на недвижимость.

Поэтому, когда они смогут вернуться, у них почти не будет никаких документов, подтверждающих, что тот или иной дом или квартира принадлежит им. Все усложняет еще то обстоятельство, что многие данные государственных ведомств, по которым можно было бы восстановить документы, также уничтожены или утеряны.

4. Спокойствие и безопасность

Почти каждые восемь из десяти беженцев, с которыми нам удалось поговорить, уехали из Сирии после того или иного инцидента, который заставил их опасаться за собственную жизнь и безопасность.

Многие говорили, что покинули Сирию после того, как в их районе начались массовые незаконные задержания, или после того, как кто-то из родственников или знакомых погиб. Некоторые не решались покидать свои дома до самого последнего - пока их район не оказывался охвачен интенсивными боями.

Тарек - молодой беженец из сирийского Хомса - рассказал нам, что даже если ситуация с безопасностью в Сирии настолько улучшится, что можно будет вернуться в страну, он вряд ли сделает это. По словам Тарека, он боится сирийских военных и того, что они могут предпринять.

"До того, как уехать, я работал могильщиком. Мне приходилось хоронить мучеников (убитых и погибших повстанцев - Би-би-си) ... Я видел, что они сделали с ними, как их изрезали ножами - у меня не осталось никакой веры им, никакого доверия. Даже если они поставят везде охрану, доверия уже не вернуть", - говорит он.

Подавляющее большинство тех беженцев, с кем мы поговорили, считают, что их шансы когда-нибудь вернуться на родину возрастают в случае, если президент Башар Асад будет отстранен от власти.

Правообладатель иллюстрации Getty Images Image caption Сирийские беженцы боятся, что их дети, живя за пределами родины, утратят свои традиции и культуру. Но еще больше их страшат те опасности, которые грозят их детям, если они вернутся в Сирию.

Мало кто верит в то, что в стране удастся обеспечить безопасность и стабильность, если Асад останется у власти. Для них уход Асада на этом этапе важнее, чем решение экономических проблем государства.

Холуд, которая до войны жила в одном из сел близ Дамаска, говорит: "Если Башара Асада отстранят от власти, будет и безопасность, даже если в стране не будет еды и воды. Мы сами сделаем муку и будем печь хлеб".

Многие также обеспокоены тем, что в стране остаются иностранные группы военных и боевиков, присутствие которых, по мнению беженцев, лишь способствует сохранению царящих в Сирии беззакония и безнаказанности.

Большинство сирийцев, с которыми мы говорили, также выступают против идеи разделения страны, для них чрезвычайно важно сохранить ее целостность.

Им также хотелось бы видеть Сирию государством, которое борется за новые ценности, в том числе за свободу, равенство, справедливость и верховенство закона.

Они хотят, чтобы их чаяния и надежды были услышаны.

"Мы хотим такого решения, которое бы вернуло нам наше чувство достоинства - ни больше, ни меньше", - сказал один из молодых беженцев.

Имена беженцев, упоминвашихся в этой публикации, были изменены из соображений их безопасности.

Об этой публикации

Эта статья была написана для Би-би-си экспертом, директором ближневосточного отделения Центра Карнеги Махой Яхья.

Каждый день Минобороны России сообщает о ситуации с . За последние три недели в страну вернулись больше 7 тысяч сирийцев из Ливана и Иордании. Желающих в сотни раз больше. Им нужно как можно быстрее создать условия для достойной и безопасной жизни. В этом вопросе, убежден министр обороны , Россию должны поддержать западные партнеры.

"Есть все возможности объединить усилия для того, чтобы решить эту проблему, может быть, не раз и навсегда, но, во всяком случае, в какой-то ее части. Если вы проедете по сегодняшней Сирии, то там, скажем, вокруг Дамаска, район Восточная Гута, Ярмук, то там туда уже вернулось больше 300 тысяч, во все эти районы, больше 300 тысяч, это очень большая цифра", — подчеркнул Сергей Шойгу.

Из миллиона семисот тысяч сирийских беженцев, которые уже хотят вернуться в страну, 200 тысяч находятся в Европе. Общими усилиями международного сообщества по преодолению гуманитарного кризиса процесс можно ускорить, вместо того, чтобы спасать лодки с нелегалами в Средиземном море и искать способы распределения мигрантов между европейскими странами. На саммите Россия-США в Хельсинки к этому призывал западных партнеров .

Франция — уже откликнулась. И на второй неделе августа 2018 года в телефонной беседе лидеры России и Франции высоко оценили результаты российско-французской гуманитарной операции в Восточной Гуте.

Выполнен и еще один пункт повестки саммита — в демилитаризованную зону между сирийскими и израильскими позициями на спорных Голанских высотах — в точном соответствии с соглашениями середины 1970-х годов.

От экстремистов освобождено больше 95 процентов страны. Исключение составляют подконтрольная США зона Эт-Танф на юге провинции Хомс, зона деэскалации Идлиб, куда отправлялась непримиримая оппозиция, и еще несколько редких очагов сопротивления последних отрядов боевиков.

По всей стране срочно восстанавливают инфраструктуру, налаживают работу заводов и фабрик, открывают больницы и школы.

Сирийских беженцев, которые находятся в Ливане, да и в Иордании, и в Турции можно поделить условно на две части. Первая часть — это те люди, которые за время, что длится война в Сирии, успели построить на новом месте бизнес, купить недвижимость и, конечно, возвращаться они не собираются. Тут дело не в боевых действиях, причины экономические. Вторая часть, и это большая часть, живет в лагерях беженцев. Они конечно хотят вернуться домой, тем более, у многих дома в результате боевых действий не разрушены.

По меркам Ближнего Востока маленький лагерь беженцев находится недалеко от ливано-сирийской границы. Здесь проживает около 400 человек — это менее 100 семей. Живут люди во времянках: это либо палатки, либо сараи, которые возведены из мусора. Уже в ближайшее время беженцы рассчитывают вернуться домой, в Сирию, на территорию, где боевые действия закончились.

Воду в лагерь привозят бесплатно раз в месяц, благодаря гуманитарной программе ООН, ее, правда, хватает дня на 4, не более. За остальные визиты водовоза беженцы платят сами. Есть электричество, но нет канализации. Жители лагеря работают на близлежащих фермах, труд тяжелый и, конечно, малооплачиваемый. Из Ливана в Сирию за два последних месяца вернулось около 6 тысяч беженцев, было бы больше, но у многих проблемы с документами. И чтобы решить эти проблемы, требуется время. Хотя здесь уже отработана схема содействия беженцам. Правительство Ливана, Сирии при содействии российских представителей решают проблему совместными усилиями.

Женщина и ее семья оказались в Ливане не потому, что бежали от войны. В 2011 году они и не думали, что придется задержаться на семь лет.

"В нашем поселении под Хомсом уже безопасно, мы общаемся с родственниками. Если честно, мы и ранее приезжали на заработки в Ливан, но война началась, и мы решили остаться. Как только нам предоставят автобусы и восстановят документы, поедем на родину", — рассказывает женщина.

После того, как победой завершилась операция на юге Сирии и сразу три региона страны теперь полностью контролируют правительственные силы, желающих вернуться домой действительно стало в разы больше. К тому же, например, большая часть провинции Дераа была освобождена от незаконных вооруженных формирований благодаря переговорному процессу, которым руководили российские военные, то есть инфраструктура и дома не пострадали в ходе столкновений.

Иордано-сирийская граница. В королевстве сейчас находится около миллиона беженцев из соседней Сирии, большая часть проживает в регионе, который граничит с провинцией Дераа. На севере Иордании — три больших лагеря, самый крупный вообще, пожалуй, стал символом проблемы беженцев. Теперь беженцы из него могут возвращаться домой.

Могут, но не все пока хотят. Заатари действительно похож на город — центральная торговая улица — сплошь магазины, в лагере действует 32 школы, есть госпитали, нет проблем с питьевой водой. Но главное, многие здесь бежали даже не от войны, а потому, что поддерживали противников Башара Асада, и не только из числа так называемых "умеренных оппозиционных группировок".

Здесь бок о бок живут люди, которые лишились крова в ходе боевых действий, родственники членов незаконных вооруженных формирований, что действовали на юге Сирии и, конечно, те беженцы, которые поддерживают радикальных исламистов. Оттого и информационный фон искажен. Вот Биляль, обычный торговец, бежал из сирийского города Дераа, просто не верит, что дома безопасно.

"Главное, что у нас есть вода и крыша над головой. Живем в палатке, есть работа. Если мы узнаем, что дома у нас будут хотя бы такие же условиях, то вернемся, конечно", — признается он.

В Дераа, после того, как часть города, которую удерживали боевики, перешла под контроль сирийских военных, прекратились минометные обстрелы, да и город пострадал не сильно, в этих домах уж точно комфортнее, нежели в палатках Заатари.

Есть еще одна причина. Сотрудники части международных гуманитарных организаций отговаривают беженцев возвращаться, причем используют разные аргументы — одних пугают возвращением боевиков, других вниманием правоохранительных органов Сирии. Таким образом, они пытаются спасти финансовые потоки, которые проходят через организации, что помогают беженцам. Если все уедут, финансирование закончится. Причем это общая тенденция и для Иордании, и для Ливана.

- Наши иорданские братья в трудную минуту протянули нам руку помощи. И приютили нас. Конечно, жизнь в лагере — не сахар, сейчас нам надо понять насколько безопасно на родине и в каком состоянии наши дома. Если все в порядке, то вернемся, — признаются беженцы.

Чем больше беженцев возвращается, тем сильнее меняется настроение среди населения лагерей. К тому же процессы поддерживает и правительства стран, где больше всего граждан Сирии, которые бежали из Арабской Республики.

Абу Ахмад отдал бы многое, чтобы, наконец, больше не жить в палатке и вернуться домой. Пять лет в нищете лагеря — мучительно долгое время. Но он не хочет слышать разговоров о возвращении. «Вы должны знать, то, что мы пережили, хуже, чем вы можете себе представить, — говорит он. — И мы боимся, что однажды они откроют для нас новый лагерь для беженцев в так называемой зоне безопасности в Сирии. А потом — скажем, случайно — туда ударит ракета. Мы не хотим этого. Мы хотим свободно решать, возвращаться ли нам домой, и когда это делать».

Мы сидим в палатке Абу Ахмада в одном из многочисленных лагерей в долине Бекаа. Уроженец Хама, отец семейства, в Ливане с 2012 года; двое из семерых его детей родились здесь. Он обустроил свое скоромное жилище: несколько изношенных кресел, тонкий коврик на полу, зеркало с синей пластиковой рамкой на стене палатки. Стена из деревянных балок и пластикового брезента отделяют другую комнату. И самое главное: пол залит бетоном, два вентилятора немного спасают от изнуряющей жары — даже такую малую толику комфорта могут позволить себе далеко не все беженцы.

Армия сносит лагеря

Тема возвращения сирийских беженцев в Ливане у всех на устах. Вряд ли есть какой-либо ливанский политик, который не высказывал бы это требование в той или иной форме. Президент Ливана Мишель Аун недавно говорил о «безопасных» возвращениях, но сразу же отверг принцип добровольного возвращения. Некоторые разжигают ксенофобию. Так, ливанская газета «Аль-Нахар» намекнула, что вскоре сирийцы могут стать большинством в стране. Это преувеличение, хотя число беженцев довольно существенное — около 1,5 миллиона по сравнению с 4-хмиллионым населением. В Ливане наибольшее количество беженцев на душу населения в мире.

Это было бы трудно для любой страны, но еще труднее для слабого ливанского государства. Многие жалуются, что беженцы обременяют инфраструктуру. Политики повторяют одно и то же, тем самым отвлекая внимание от своих собственных неудач. Потому что общественная инфраструктура страны рушится и без сирийцев. Проблемы, связанные с утилизацией отходов, остаются нерешенными из-за парализованной ливанской политики. Гражданам приходится покупать электроэнергию и воду из-за отсутствия государственного обеспечения. Бейрут даже объявил о заключении соглашения с Дамаском, согласно которому уничтоженная войной Сирия должна обеспечить страну электроэнергией.

Для беженцев, вроде Абу Ахмада, обманчива даже видимость стабильности. Уже пятый раз с момента своего побега в Ливан, он заново строит дом. Ливанская армия снова и снова разрушает палатки сирийцев, которые объединяются в небольших неформальных лагерях. Большой официальный лагерь Ливан создавать не хочет, помня опыт с палестинскими беженцами. Эвакуации обычно оправдывают соображениями безопасности. Лагерь Абу Ахмада, в котором разместились 87 семей, по заявлению армии, был слишком близко к военному аэродрому Райак. Тем не менее, во время эвакуации не было четкого плана; не все лагеря в окрестностях Райака получили приказ об эвакуации.

Страх перед депортацией

Часто при эвакуации у сирийцев нет альтернативы, поскольку другие муниципалитеты больше не хотят принимать беженцев. Неопределенность усугубляет и то, что не всегда ясно объявляют, какая территория подлежит эвакуации. «В последний раз мы с трудом разобрали и снова собрали 47 палаток», — говорит Абу Ахмад. У него было разрешение от землевладельца на использование нового участка в этом районе. Посреди ночи под проливным дождем пришла армия и приказал снести построенный лагерь. Абу Ахмад был опустошен. Его сосед расплакался, вспоминает он.

Контекст

Сирия, беженцы, газ

Радио Болгария 20.10.2015

Сирийские беженцы: романтика и реальность

The Globe And Mail 03.10.2016

Как сирийские беженцы живут в Белоруссии

Русская служба BBC 26.08.2016

Давление на сирийских беженцев в Ливане растет. Многие из них исчерпали свои сбережения. Землевладельцы сдают беженцам свои земли в аренду, чтобы те могли установить там свои палатки, и позволяют трудиться на своих плантациях за гроши. Дети Абу Ахмада работают; только так семья может выжить. Поэтому они не могут ходить в школу, уже в течение многих лет. Такая ситуация разрушительна для будущего. Абу Ахмад имеет проблемы с позвоночником и не может работать физически. В любом случае, в Ливане у сирийцев мало шансов найти работу на законных основаниях. «Я отдал бы все, чтобы эмигрировать и отправить детей в школу», — говорит он.

Положение многих беженцев осложняется еще и потому, что у них нет никакого легального статуса пребывания за границей. В начале 2015 года Ливан закрыл границы для сирийских беженцев и не позволил Агентству по оказанию помощи ООН совершать новые регистрации, даже для беженцев, которые въехали в страну до 2015 года. Теперь сирийцы прибывают в Ливан с контрабандистами. Многие молодые люди, которые приехали с родителями в страну на законных основаниях, столкнулись с проблемами. Достигнув 15-летнего возраста, они должны были получить собственный документ, но для этого им пришлось вернуться в Сирию, чтобы потом легализовать свой статус в Ливане. Поскольку это практически невозможно, то с 15 лет подростки незаконно находятся в стране.

Мужчины без легального разрешения редко покидают лагеря, потому что они боятся проверок и ареста; к женщинам и детям силы безопасности относятся мягче. Армия постоянно совершает рейды в лагерях, так они хотят найти экстремистов и сохранить контроль. «Побочный эффект», когда беженцы не чувствуют себя в безопасности, похоже, создается намеренно. Иногда армия задерживает тех, у кого нет разрешения на пребывание, и грозит им депортацией. До сих пор нет никаких доказательств осуществления угроз депортации, но многие живут в постоянном страхе.

Принудительное возвращение?

«Наше самое большое беспокойство — это своего рода эффект снежного кома после этих эвакуаций, который заставит народ, наконец, возвращаться в Сирию. Это будет не добровольное, а принудительное возвращение», — говорит Майк Брюс из норвежской помощи беженцам. Брюс подчеркивает, что возвращение не является добровольным, если оно происходит из-за нестабильной ситуации с безопасностью или под экономическим давлением. Организации по оказанию гуманитарной помощи, а также представители ООН неоднократно требовали, чтобы возвращение было добровольным. Между тем, появились подозрения, что уже была реализована одна из форм принудительного возвращения тысяч сирийцев.

Ливанская «Хезболла», которая контролирует части приграничного региона, взяла на себя ответственность за «возвращение» тысяч сирийцев. Это было частью соглашения с сирийскими джихадистами из местного ответвления «Аль-Каиды» (запрещенная в России организация — прим. ред. ), которые проникли в ливанскую приграничную зону и были изгнаны в июле во время наступления «Хезболлы». Поддерживаемая Ираном «Хезболла», которая в Сирии воюет на стороне Асада, может еще лучше проявить себя: во-первых, как сила, которая способна побороть «Аль-Каиду», а во-вторых, как первопроходец в возвращении сирийцев на родину.

Официально при «возвращении» речь идет о бойцах и их семьях; но независимо информацию проверить нельзя. Международные гуманитарные организации не могли присутствовать при переселении. Очевидно, что там было много гражданских лиц. Из пограничного города Арсал в оплот повстанцев Идлиб, на севере Сирии, в автобусах перевезли от 7 до 10 тысяч людей. Многие из «возвращенцев» родом не из провинции Идлиб. Хотя бы по этой причине речь не может идти о возвращении; кроме прочего, депортированные станут внутренне перемещенными лицами.

Травма из-за войны

Пока политики во всем мире говорят о возвращении беженцев, новые насильственно перемещенные лица пересекают границу. В одной из палаток живет семья, которая только несколько дней назад приехала из Сирии. Бабушка, ее невестка и четверо их детей бежали из Дейр аль-Зура. Их деревню захватило ИГ (организация запрещенная в России — прим ред. ). Она также оказалась под огнем между двух наступлений — курдских войск с севера, и сирийской армии с запада. Отец детей парализован и, поэтому не мог бежать. Мать только что вернулась с работы на поле, когда мы сидели в палатке. Дети кажутся растерянными. Ужасный опыт, похоже, навсегда отпечатался на их лицах.

Бабушка, все еще потрясенная, рассказывает о побеге: семья бежала пешком в темноте. Контрабандисты помогли им пройти через минные поля под воздушными ударами. Семь дней они шли пешком через пустыню, и, наконец, семья оказалась в Хасаке на подконтрольном курдам северо-востоке Сирии. Оттуда они продолжили свой путь в аэропорт Камышлы, откуда на грузовом самолете за взятку добрались в Дамаск. Они не могли себе позволить перелет в пассажирском самолете. Контрабандист помог им перебраться в Ливан. Поездка обошлась семье в общей сложности в 1300 франков, как подсчитала бабушка. Теперь семья разорена. «Нашей страны больше нет», — закончила свой рассказ пожилая женщина. Она начинает плакать и повторять: «Нашей страны больше нет. Нашей страны больше нет».

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Колонка Анхар Кочневой: как живут в Ливане мигранты из Сирии?

О сирийских беженцах чаще всего приходят новости из Европы и Турции. Как правило, эти сообщения связаны с криминалом или антиисламскими выступлениями европейцев. Однако немногие знают, что в Ливане, соседнем с Сирией государстве, проживают до 2 млн выходцев из страны, охваченной гражданской войной. Причем бо́льшая часть из них находится в крайне плачевном положении. Колумнист «Реального времени» с Ближнего Востока Анхар Кочнева в авторской колонке, написанной специально для нашей интернет-газеты, рассказывает, какую помощь беженцы получают по линии ООН и благотворительных организаций, доходит ли она до адресата, кто наживается на эмигрантах и в каких условиях живут сирийские семьи.

Три категории сирийских беженцев

В Ливане, по неофициальным данным, чуть ли не 2 миллиона граждан Сирии. Часть из них переехала сюда вместе со своим бизнесом, с достаточно большими капиталами, с новыми шикарными машинами и т. п. Таких, разумеется, меньшинство.

Более многочисленная группа - это люди, нашедшие в Ливане работу и худо-бедно себя обеспечивающие. Такие люди могут позволить себе снимать угол (хотя зачастую это жилье очень низкого качества или снимается вскладчину), у некоторых есть возможность купить подержанный старый автомобиль (попадаются «раритеты» 1980 года рождения, у нас самих сейчас тут именно такой). Одежда покупается самая дешевая, часто - в «секонд хенде». Несмотря на то, что эти люди работают и зарабатывают в долларовом эквиваленте больше, чем зарабатывали в Сирии, уровень их жизни весьма и весьма низкий, гораздо ниже того, который был у них 6 лет тому назад на родине. Ситуация с работой у большинства нестабильна, то же самое можно сказать о доходах.

Живут эти люди в самодельных хибарах: на сколоченный из досок каркас натягивается клеенка от вышедших из употребления билбордов

По опять же неофициальным данным, таких людей в Ливане около 350 тысяч. Многие из них - многодетные семьи из сельских районов Сирии, не имеющие профессий как таковых. Кто-то из них выращивал и собирал оливки на своих участках земли, кто-то разводил овец и коз. У других был магазинчик. Исчезли средства получения дохода - люди остались в Ливане абсолютно ни с чем. Пастухи без овец, земледельцы без земли. В Ливане они не нужны никому. Живут эти люди в самодельных хибарах: на сколоченный из досок каркас натягивается клеенка от вышедших из употребления билбордов. Такие «жилища» разве что немного защищают от ветров: зимой в них так же холодно, как и на улице.

Надо заметить, что климат в ливанской долине Бакаа, где живут эти беженцы, далеко не курортный: долина находится на высокогорье между двумя грядами гор, зимой снег идет или в самой долине, или в 5-10 км от нее в горах. Года два тому назад несколько маленьких детей, живших в подобной палатке, попросту не проснулись утром, умерев от холода.

На 5 миллионов граждан - 3 миллиона эмигрантов

Заработать что-то во внешнем мире этим людям попросту невозможно: Ливан не в состоянии обеспечить работой и средствами для существования такое количество абсолютно всех нуждающихся иностранцев - на территории этой страны живет всего около 5 миллионов граждан Ливана. Еще около 2 миллионов - сирийцы. Еще миллион - палестинские беженцы, иракцы и т. п. Традиционно много граждан Филиппин, Шри-Ланки, Эфиопии и т. п., официально приезжающих в Ливан по трудовым контрактам. Экономика страны, в основном, «спекулятивная»: банковские операции, купил подешевле - продал подороже, перепродажа недвижимости и земли и т. п. То есть работать действительно особо негде, страна мало что производит сама.

Вокруг антисанитария, биотуалет часто один на целый лагерь. Медиков и учителей многие люди последний раз видели еще в Сирии

Централизованная помощь беженцам практически не поступает. Те, кто ухитрился получить статус беженца от ООН, в лучшем случае получает всего 13 долларов в месяц (это 13 упаковок лепешек на месяц, прошу ни в чем себе не отказывать). Но и такую скудную помощь выделяют далеко не всем. Часто даже не все члены одной и той же семьи получают эту подачку.

Сами же сотрудники этой гуманитарной организации, по словам самих беженцев, ездят на новых машинах и «помогают» за 2000 долларов в месяц. За «аренду земли» под палаткой беженцы вынуждены платить местным землевладельцам около 700 долларов в год (сами посчитаете соотношение пособий к стоимости этой аренды?). Вода, электричество, газ, мазут для печек зимой для хоть какого-то обогрева - все за дополнительную плату. Вокруг антисанитария, биотуалет часто один на целый лагерь. Медиков и учителей многие люди последний раз видели еще в Сирии.

Помощь лучше оказывать адресно

Полтора года тому назад я начала помогать некоторым из оказавшихся в такой ситуации людям. Вначале пытались привозить продукты и раздавать всем, кому хватит. Позже выяснилось, что в данной ситуации это - не вариант. На всех все равно не хватит плюс что-то пытаются себе «отжать» феодалы - владельцы земли под лагерями. Опять же, никакой дисциплины нет и в помине: часто помощь получают не те, кто в ней больше всего нуждается, а те, кто понаглее. Столкнувшись с этими проблемами еще зимой 2015 года (я привезла в один из лагерей 18 огромных пакетов с вещами, собранными по призыву Российского культурного центра в Бейруте русскими женщинами, живущими в Ливане), пришла к выводу, что помощь лучше оказывать адресно. Всех накормить невозможно. Но сделать лучше и помочь встать на ноги нескольким нуждающимся в экстренной помощи семьям вполне реально.

Самое важное – как минимум, никто из тех, кому мы оказали помощь, за эту зиму точно не умер от голода и холода

На собранные через «Фейсбук» пожертвования была оказана помощь нескольким семьям. В том числе женщине с шестью детьми, которую бросил муж, и семье из Алеппо (в семье четыре маленьких девочки). Таких обездоленных семей сейчас в Ливане тысячи. Никому не нужных. Не имеющих возможности орать о своей беде. В настоящий момент эти люди обеспечены одеждой, необходимыми в быту предметами (посуда, полотенца, постельное белье, одеяла). Много раз привозили продукты питания (покупаю по промо-ценам в больших гипермаркетах, на месте около лагерей дороже). У людей появились зубные щетки, у маленьких детей хоть какие-то игрушки, члены этих семей перестали мыть голову стиральным порошком. А самое важное - как минимум никто из тех, кому мы оказали помощь, за эту зиму точно не умер от голода и холода.

Жизнь этих «подшефных» за последнее время изменилась к лучшему: женщина с шестью детьми нашла не денежную, но работу. Старшую девочку из второй семьи удалось устроить в школу, из продуваемой ветрами палатки семья переехала в каморку, но с каменными стенами. Люди поняли, что они не одни со своим горем и нашли в себе силы начать карабкаться вверх из ямы, в которую их бросила война.