Абсолютная власть развращает абсолютно

«Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно» – «Power corrupts; absolute power corrupts absolutely».

Так обычно цитируется это изречение, хотя у его автора, лорда Актона, оно выглядело несколько иначе: «Power tends to corrupt…» – «Власть имеет свойство (букв. тенденцию) развращать…».

Джон Актон (1834–1902) – британский политик-либерал и видный историк. Еще он известен тем, что, будучи католиком, выступал против учения о папской непогрешимости. Его знаменитая цитата содержалась в письме от 3 апреля 1887 года, опубликованном в 1904 году.

Адресат письма, Манделл Крейтон, англиканский священник и профессор Кембриджского университета, опубликовал ряд трудов о елизаветинской Англии и истории папства. Позднее он был рукоположен в епископы, и лишь преждевременная смерть помешала ему стать архиепископом Кентерберийским.

В письме к коллеге-историку Актон ставит проблему моральной оценки исторических деятелей:

Я не могу принять ваш взгляд, что пап и королей следует оценивать иначе, чем прочих людей (…). Власть имеет свойство развращать, а абсолютная власть развращает абсолютно. Великие люди почти всегда дурные люди, даже если они используют только свое влияние, а не власть; и уж тем более, если учесть, что причастность к власти обычно или даже всегда развращает (the tendency or the certainty of corruption by authority). Поэтому нет горшей ереси, чем утверждение, будто высокое положение освящает тех, кто его занимает. (…) Самые великие имена повинны в самых больших преступлениях.

Если бы Актон упомянул здесь Наполеона, можно было бы решить, что он только что прочел IV том «Войны и мира», перевод которого вышел в Англии годом ранее. Именно здесь содержится хрестоматийное рассуждение Толстого о величии:

…Когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного.

А 26 июня 1899 года Толстой записывает в своем дневнике: «…Власть имеющие развратились, потому что имеют власть…»

Первая часть высказывания Актона, в сущности, представляла собой цитату из речи знаменитого политика Уильяма Питта-старшего. Выступая в Палате лордов 9 января 1770 года, он заявил:

– Власть имеет свойство развращать умы тех, кто ею обладает.

Эта мысль, разумеется, не нова. Уже Плутарх писал:

[Сулла] по справедливости навлек на великую власть обвинение в том, что она не дает человеку сохранить свой прежний нрав, но делает его непостоянным, высокомерным и бесчеловечным.

(«Сулла», 30; перевод В. Смирина)

Изречение Актона породило множество вариаций; вот некоторые из них:

Если власть развращает, то поэзия очищает. (Джон Кеннеди, речь 26 октября 1963 г. в Амхерсте, штат Массачусетс.)

Всякая власть великолепна, а абсолютная власть абсолютно великолепна. (Приписывается английскому критику Кеннету Тайнану.)

Если абсолютная власть развращает абсолютно, то как же быть с Господом Богом? (Ок. 1991 г.; автор неизвестен.)

Абсолютная секретность развращает абсолютно. (Генеральный инспектор ЦРУ Фред Хиц, интервью в «Нью-Йорк таймс» от 30 июля 1995 г.)

Любовь развращает; безграничная любовь развращает безгранично. (Автор неизвестен.)

«Всякая власть развращает; аб­со­лют­ная власть раз­враща­ет аб­со­лют­но», - писал в 1887 году бри­тан­ский ис­торик и поли­ти­чес­кий мысли­тель лорд Ак­тон. Устаре­ли ли эти слова в XXI веке? Ничуть. Аб­со­лют­ных монархий нет, но ав­торитарных режимов и диктатур предостаточно. Пусть, однако, таковых не станет; пусть государство вообще отомрет, как нам обещал это Уильям Годвин и анархисты, пусть не будет и семьи, - ничего в этой формуле не пошатнется. Властолюбие неискоренимо и всегда будет находить себе пищу. Перед нами универсальный закон.

Но эти слова - лишь эпиграф к Актону. Лейтмотивом Актона как мыслителя был вопрос о взаимоотношении политики и нравственности, а главной темой - история свободы. Из философов прошлого он выделил как своих противников Хрисиппа (280-206 д. н. э.) и Макьявелли (1469-1527). Первый, будучи основоположником предикативной логики, в этике отстаивал моральную автономию субъекта, утверждал, что «невозможно одновременно угодить и богам, и людям». Актон, верующий христианин, надеялся снять это противоречие. Позиция Макьявелли известна: государство, во имя стабильности, может и должно быть безнравственным; повседневная нравственность к политике неприложима. (Додуматься до этого мог только человек, своими глазами видевший ужасы безвластия и злоупотребления властью в средневековой Италии.)

Актон не верит Хрисиппу и Макьявелли. Как и его современник Владимир Соловьев, он убежден, что человечество совершенствуется, очеловечивается, выявляет в ходе истории божественный замысел (по Соловьеву, оно идет «от людоедства к братству»).

Через призму нравственности Актон воспринимает и свободу, которая (поскольку властолюбие неискоренимо) достигается только в борьбе, отвоевывается, а удерживается - в результате равновесия сил. На внешнеполитической арене залогом свобод стало крушение империй, ограничение их власти. Во внутренней политике свобода равнозначна надежно установленным и защищенным правам всевозможных меньшинств. Национализм вредит делу свободы, наоборот, смешение племен и конфессий в одном государстве ведет к свободе. Швейцария свободна потому, что в ней живут различные и недолюбливающие друг друга этнические группы; Великобритания и Австро-Венгрия своими свободами обязаны национальной и религиозной пестроте. Актон, тем самым, отвергает учение своего старшего современника Джона-Стюарта Милля, согласно которому для создания свободного общества необходимо, чтобы границы государства совпадали с границами расселения этнически однородного племени. Такое положение чревато застоем, в то время как живо только то, что борется, развивается, стремится - пребывает (по Фарадею; эти слова Актон цитирует) в «переходном состоянии». «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой» - Дальберг-Актон перевел бы эти слова Гёте точнее, немецкий был для него родным языком, но смысл их и в подлиннике, и в этом переводе отвечает главной мысли Актона: свобода созидается из века в век, изо дня в день, а национальная пестрота, жизнь общинами - двигатель свободы.

В этом Актон опередил свое время и предсказал наше. Социологи и этнографы все настойчивее рисуют общество будущего как двухъярусное: состоящее из общин со своими верованиями, ценностями и наречиями - под общей крышей одного государства с общим для всех законодательством и языком. В самых передовых странах это будущее на глазах становится настоящим.

Говоря о древних, Актон напоминает нам, что абсолютная демократия - явление на деле еще более страшное, чем абсолютная монархия. Меньшинство легко счесть неправым уже потому, что оно - меньшинство. От большинства, от подавляющего большинства - укрыться некуда. Воля этого большинства, если она не сдержана представлением о высшей правде (конституцией, совестью, Богом), может быть и преступна, и самоубийственна. Афинская демократия времен первого морского союза была прямым отрицанием свободы - недаром все мыслители древности проклинают ее с таким поразительным единодушием. Именно она на многие столетия отвратила человечество от республиканского строя; именно из-за нее, по прихоти убившей Сократа и вообще бесчинствовавшей, в средние века демократия казалась символом произвола и беззакония.

Джон-Эмерик-Эдвард Дальберг, первый барон Актон [написание этой фамилии как Эктон кажется нам пошлым, неверным и семантически, и фонетически] , родился в 1834 году в Италии, в Неаполитанском королевстве, где его дед по отцу, английский баронет, был сперва флотоводцем, а затем всевластным и жестоким премьер-министром. Мать будущего историка происходила из старинной немецкой аристократической семьи, родоначальником которой, согласно легенде, был - странно вымолвить - кто-то из родни Иисуса Христа. Учился Джон Актон сперва в Англии, затем в Германии; путешествовал по Европе и США, а вернувшись в Англию, попробовал себя в политике: был избран в палату общин, где, говорят, не проронил ни слова. Почему он молчал? «Я не согласен ни с кем - и никто не согласится со мною», - вот его ответ. Но влияние на политику он все же имел - через вождя викторианских вигов, премьер-министра Уильяма Гладстона, прислушивавшегося к его советам.

Как и все в его семье, Актон был верующим католиком. В годы стагнации католицизма, когда Герцен предсказывал, что сутану вскоре можно будет увидеть лишь в музее, Актон выступил поборником либерализации институтов Ватикана, чем навлек на себя гнев папы Пия IX .

Приглашенный на коронацию Александра II , Актон побывал в России, откуда, среди прочих наблюдений, вывез такое: «Коррупция в официальных кругах, которая разрушила бы республику, в страдающей от абсолютизма России предстает как благостная отдушина». Какая перекличка с современностью! Петровской, петербургской России, в которую заглянул Актон, нет и в помине, ее корова языком слизала. Вместо нее явился Советский Союз, где жить было нельзя без блата… и многие не смогли, эмигрировали просто потому, что не принимали общества, построенного на коррупции. [Статья написана в 1992 году, когда на смену Советскому Союзу еще не пришла Путляндия с ее трагикомическим размахом коррупции.]

Общий строй мыслей в тогдашней России Актон нашел незрелым; заключил, что свобода в этой стране - дело неблизкого будущего. Актон недоумевает по поводу странной особенности русского общества: в нем господствовала вера в то, что русское правительство меньше вторгается в церковные дела, чем правительства многих западных протестантских. Вполне понятно, кáк оценил Актон самодержавие. Приобрело известность его высказывание о том, что он предпочел бы судьбу швейцарца, лишенного малейшего влияния за пределами своего скромного кантона, - судьбе гражданина великолепной империи со всеми ее европейскими и азиатскими владениями, - ибо первый, в отличие от второго, свободен. Неизвестно, знал ли он о Герцене, рассуждавшем и поступившем именно так.

Историей Актон увлёкся еще в юности и не переставал заниматься ею всю жизнь. Он беспрерывно читал и работал в архивах, а писал мало. Уже совсем немолодым человеком он сделался профессором новой истории в Кембридже - при том, что за всю свою жизнь не издал ни одной книги. С ученым-историком в нем всегда уживались (и боролись) моралист, публицист и проповедник. Актон выработал особую форму исторического труда: лекцию-эссе. Из таких текстов его ученики и последователи составили в начале XX века несколько книг, изданных посмертно. Это скромное наследие, которое и литературным-то можно назвать с оговоркой, разом поставило Актона в один ряд с учеными, оставившими многие тома своих сочинений.

Лекции Актона несут в себе колоссальный заряд энергии и вдохновения. Он был сторонником школы Леопольда фон Ранке (1795-1886): стоял за полное беспристрастие в истории. В историческом тексте историк должен отсутствовать. Следуя этим путем, мы, в конце концов, сможем достичь того состояния непредвзятости, при которой представители двух во всем противоположных точек зрения, образования и культурных основ полностью сойдутся в своем суждении об исторической личности: христианин и язычник в одних и тех же словах опишут вам Юлиана, католик и протестант - Лютера, патриот французский и патриот немецкий - Наполеона. На деле Актон понимал недостижимость этого идеала. Живое пристрастно. Самое беспристрастие чаще всего заявляет о себе как страсть. Но идеал - потому-то и идеал, что высокие души влекутся к нему, помня о его неосуществимости.

Сознавая, что страсть соприродна творчеству, Актон нашел для нее своеобразный выход. Инструментом постижения истории становится у него стиль изложения: несколько тяжеловесное, по временам и напыщенное, но возвышающее над обыденностью красноречие, построенное на густой игре ассоциаций и многозначительных, красноречивых пропусках семантических связок. Эссе Актона напоминают стихи Осипа Мандельштама, где эпитет обшаривает мрак подобно лучу прожектора. Историю (как и человеческую душу) нельзя пересказать полностью. Любой эпизод при желании можно развернуть в эпопею, но тогда утрачивается целое. Поэтому текст должен быть сгустком, слитком - без пустот и каверн. Очерки Актона организованы так, что постоянно будоражат читателя, побуждают его к деятельности, к спору с автором - и к работе с первоисточниками. Это своего рода исторический импрессионизм, дающий чувству не меньше пищи, чем мысли.

Лорд Актон

ОЧЕРКИ СТАНОВЛЕНИЯ СВОБОДЫ
в переводе Юрия Колкера

Overseas Publications International Ltd, London, 1992.

Юрий Колкер

УСАМА ВЕЛИМИРОВИЧ И ДРУГИЕ ФЕЛЬЕТОНЫ

ТИРЕКС, Петербург, 2006.

Статья была приложена к первому русскому изданию Актона, книге Очерки становления свободы , вышедшей в Лондоне в 1992 году в моем переводе, в издательстве Overseas Publications International Ltd. и затем перепечатана петербургским журналом Всемирное слово (№7, 1994).

Взяться за перевод Актона мне предложила Нина Карсов (sic!), главный редактор издательства, польская правозащитница, бывшая политзаключенная. На дворе стояло время больших ожиданий, но уже в ту пору Нина сказала: «В России ничего не изменилось» - и осталась в одиночестве: никто ей не поверил; стыжусь: не поверил и я…

Книга готовилась в спешке, в очень трудных условиях и полна мелких огрехов, но и в таком виде не прошла незамеченной. Сейчас, спустя 17 лет, помещаю ее на мой сайт с исправлениями и примечаниями, которые тогда сделать не удалось.

Каждый человек, который стремится к политической власти, таким образом пытается компенсировать свои комплексы.

В свое время лорд Актон, историк и политический деятель, сказал известную фразу: Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно.

А вот в Университете Лозанны (Швейцария) попытались исследовать, почему это происходит.

Сначала люди прошли психологические тесты на выявление уровня честности, а затем им предложили поиграть в игру Диктатор . Именно тот, кто приобретал власть, получал право распоряжаться деньгами. И со временем даже самые честные начинали принимать решения, которые приносили больше выгоды им, а не другим участникам игры. Притом анализировали слюну испытуемых — склонность к злоупотреблениям повышалась с ростом уровня гормона тестостерона. в детстве не играло никакой роли.

Неужели каждый, кто приходит к власти, со временем становится нечестным? Смена — развращает? Размышляем об этом феномене с Александром Медведевым, кандидатом исторических наук и его коллегой Ильи Андреевым.

Неужели инфицирование властью не может обойти никого, даже самого честного или сильного?

А. Медведев: — Знаете, влияние власти на человека гораздо сильнее, чем мы представляем. Похожие исследования были проведены американскими нейропсихологами, когда была сформирована так называемая дилемма узника. То есть, человек склонен выбирать между корпоративными интересами и собственной выгодой — самое последнее, даже если это решение является вредом для других или для общего блага.

Такова природа человека. И когда кто-нибудь, даже самый благородный, получает власть, рано или поздно он начнет совершать поступки в свою пользу. Притом, в зависимости от психогенетики (каждый из нас более склонен к эгоизму или к альтруизму), это может проявиться сразу или отсрочено.

Кстати, мужчины и женщины по-разному ведут себя при власти, потому что имеют различную модель властно-подвластных отношений. Женщина более ориентирована на общее благо, а мужчина — на собственное.

И. Андреев: — Имея власть в руках, человек рано или поздно начнет злоупотреблять ею, даже если в начале у него были благородные цели. Поэтому честных политиков никогда не было и не будет. И это надо принять как факт.

Сейчас идут парламентские выборы, когда к власти идут все, кому заблагорассудится. Можно предсказать, кто из депутатов начнет воровать сразу, а кто – со временем?

И. Андреев: — Актон говорил о врожденном стремлении к власти, которое есть у каждого из нас и проявляется оно уже в раннем возрасте. Властно-подвластные отношения имеющиеся во взаимоотношениях членов семьи, между детьми и родителями, мужем и женой, руководителем и подчиненным. Благодаря владычеству над кем-то человек побеждает собственный комплекс неполноценности. Чем меньше этот комплекс, то легче достичь компенсации.

Чем он больше, тем больше потребность во власти. Это как стремление . Чем их больше, тем больше потребность избавиться от них. Поэтому к политической власти стремятся те, кто не может удовлетворить это стремление в других отношениях. Вот почему политическая сфера очень соблазнительная. Могу сказать точно: каждый человек, стремящийся к политической власти, таким образом пытается компенсировать свои комплексы.

К власти идут люди из разных соображений, иногда даже благородных, но пробиваются те, кто имеет наибольшую потребность в создании иллюзии собственного совершенства, особенности. Это — психологический феномен, когда человек может самоутвердиться только через власть. По этой причине, кстати, в политику идут миллиардеры.

Но есть страны, где политики менее коррумпированы. От чего это зависит?

И. Андреев: — Мотивация получения власти одинакова во все времена и во всех странах. Другое дело — какова возможность людей при власти ею злоупотреблять. А это зависит от оценки и контроля другого полюса — то есть подвластных. Каждый боится потерять власть, вот почему используется малейшая возможность для создания авторитаризма и диктатуры.

А. Медведев: — Человек — существо социальное, поэтому его поведение в значительной степени зависит от способа интеракции, то есть взаимодействия с другими. Властно-подвластные отношения — целый комплекс сложных взаимосвязей. Однако если отсутствует контроль, или не предусмотрено санкций, человек у власти всегда будет действовать для собственной пользы.

Однако мы и дальше верим, если честный человек идет к власти, он такой и останется. К сожалению, нет. Это доказано исторически и научно. Власть — это зло, а абсолютная власть — абсолютное зло. здесь не поможет ничто.

То есть, если простые люди не контролируют политиков, даже самые честные политики начинают воровать.

«Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно»

«Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно»

«Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно» (Дж. Актон).

В своем высказывании американский историк и политик Дж. Актон ставит вопрос о влиянии власти на поведение человека, обладающего ей. Это высказывание можно трактовать так: чем больше человека наделяют властью, тем чаще он начинает выходить за границы дозволенного и действовать лишь в своих интересах. Данная проблема не теряла своей актуальности на протяжение многих столетий и истории известны многие случаи, когда безграничная власть правителя приводила страну в разорение.

Так что же такое власть и для чего она существует? Власть - это возможность и способность влиять на поведение людей независимо от их на это желания. В любом государстве власть, прежде всего, направлена на поддержание порядка и контроля за соблюдением законов, но часто чем безграничней становится власть, тем сильнее она развращает человека и перестает быть гарантом справедливости, именно поэтому я полностью поддерживаю мнение Дж. Актона.

Правитель, наделенный большой властью перестает заботиться о благосостоянии всего народа и еще больше пытается усилить свое положение. Возьмем, к примеру, первого русского царя Ивана IV Грозного: стремясь к неограниченному самодержавию, он ввел в стане опричнину, которая заключалась в массовом терроре, насилии, устранении не только недовольного боярства, но и любой оппозиции. Так, по подозрению в измене были казнены многие невинные люди, что, в конечном счете, привело страну к кризису, разорению городов и к гибели огромного числа людей.

С последствиями безграничной власти в период правления И.В.Сталина столкнулась и моя семья. В во время раскулачивания семья моей бабушки была репрессирована, ее отец отправлен в ГУЛАГ, а шестеро детей были вынуждены жить в бараке с такими же репрессированными семьями. Политика Сталина была направлено на уравнивание слоев населения, однако число раскулаченных в годы его правления значительно превысила число реальных кулаков, что является явным нарушение прав и свобод человека.
Таким образом, можно прийти к выводу, что безграничная власть развращает людей и приносит не столько пользы, сколько разорения и падения уровня жизни населения. В современном обществе абсолютная власть уже не главенствует в большинстве стран, что делает их жителей более свободными и независимыми.

). Вот о нем, о его понимании, я и хотел здесь поговорить. Я, как и большинство из вас, с этим выражением согласен, но какой смысл каждый из нас вкладывает в эти слова? Боюсь, что не один и тот же. Во всяком случае, мое собственное понимание сильно изменилось с течением времени.

Когда я был молодым человеком, то думал, что, приобретая власть и приходящую вместе с ней вседозволенность, человек делается реально хуже. У него в характере появляются новые, неприятные черты. Он делается черствее, ему становится наплевать на окружающих... Именно этот смысл, насколько я понимаю, вкладывал сюда и Актон. Но теперешний я, хотя и по-прежнему согласен со смыслом этого выражения, совершенно не согласен с такой трактовкой. Впрочем, никого не заставляю думать как я. Просто хочу немного порассуждать на эту тему. Если мне удасться вас убедить, буду рад, а, не удасться - не буду расстраиваться.

Прежде, чем говорить о людях, достигших той или иной власти над окружающими, подчеркну, что среди них нет совсем уж дураков. Полные дураки в этот разряд не попадают даже по ошибке. С другой стороны, ум уму рознь и об этом не стоит забывать, когда речь идет о таких людях, как, например, Жора дабл-Ю Буш, теперешний президент США.

Почему же я не думаю, что приобретенная власть ухудшает человеческий характер? Все дело в жизненном опыте. Мне всегда было интересно наблюдать за людьми. За многие годы эти наблюдения сложились во вполне определенную картину - мы, если говорить о чертах нашего характера, практически не способны измениться. Большинство основных черт приобретается еще при рождении. Возможно, небольшие изменения могут происходить в раннем детстве, но я в этом не уверен. Впрочем, для того, о чем я собираюсь говорить, это неважно. Хочу особо подчеркнуть, что речь идет именно о чертах характера, а не о манере поведения. Последняя, наоборот, полностью формируется воспитанием, и может заметно изменяться и в очень зрелом возраст. Уверяю вас, из одного и того же человека можно воспитать и крайне вежливого, обходительного человека, и невежу, который будет забывать здороваться или говорить спасибо. Но эти два совсем, казалось бы, разных человека будут одинаково добры, одинково завистливы, одинаково ревнивы и одинаково доброжелательны.

Давайте теперь рассмотрим простенький и вполне житейский пример. Представьте себе, что у вас на работе есть коллега, назовем его К, примерно вашего возраста, с которым вы занимете одиниковые должности. Рубаха-парень. Остроумный, находчивый, никогда не откажется от участия в совместной вечеринке. У него почти всегда можно перехватить денег "до получки".

Если говорить о его квалификации, то звезд с неба К не хватал, но был чрезвычайно исполнителен. Приходил на работу раньше многих и часто задерживался дольше других. Работать с ним не всегда было легко - сказывался недостаток его квалификации и вам приходилось брать на себя самые сложные и трудоемкие задания. Зато он никогда не ленился отнести законченную работу руководству, что очень вас устраивало. Работали вы вместе уже несколько лет и были, если не друзьями, то очень хорошими приятелями.

Когда руководитель вашего отдела уходил на пенсию, вы очень рассчитывали на эту должность. Ваша квалификация заметно превосходила уровень других струдников и, кроме того, вы обладали умением координировать работу других, что было осбено важно на этом посту. Случилось, однако, так, что начальником сделали не вас, а К. Это было сильным разочарованием, тем более, что у вас совсем недавно родилась дочка и вы с женой очень рассчитывали на прибавку к зарплате. Но делать было нечего и вы, стиснув зубы, поздравили К с повышением, очень надеясь, что ваша улыбка похожа на искреннюю.

После нового назначения К практически исчез из вида. Он, в отличие от предыдущего руководителя, отказывался принимать участие в отдельских вечеринках, ссылаясь на крайнюю занятость. Его руководство отделом сводилось к распределению заданий между сотрудниками, а сам он либо сидел за закрытыми дверями своего кабинета, либо участвовал в различных административных конференциях.

Однажды вам срочно понадобилось несколько тысяч рублей и вы, помятуя о ваших приятельских отношениях и его щедрости, обратились к К, тем более, что при его теперешней зарплате эта сумма была совсем уж незначительной. Вы получили эти деньги, но то унижение, которое вам пришлось при этом перенести, было очень болезненным и ваше отношение к К начало меняться. Увы, это был не последний такой случай, но вы, дорожа своей работой, терпели выходки своего бывшего приятеля. Так продолжалось несколько месяцев, пока один случай не переполнил чашу вашего терпения.

Ваша дочь, которой не исполнилось еще и годика серьезно заболела и ее надо было везти в больницу. То задание, которым вы в тот момент занимались, не было срочным, да и шли вы с заметным опережением графика. Но, когда вы попытались объяснить К, что будете отсутствовать вторую половину дня, произошел скандал. Вам было заявлено, что предприятию не нужны сотрудники, которые ставят свои личные дела выше дел предприятия, что на зарплату, которую вы здесь получаете, нетрудно найти более преданного и более эффективного сотрудника и т.д. и т.п. Что же случилось с К? Ничего с ним не случилось. Он остался точно таким, как был. Он был и остался неглупым и рассчетливым карьеристом, который наверняка сделает блестящую карьеру. Он, по-прежнему, оставался рубахой-парнем, но это проявлялось уже в другой компании, в компании людей, которые могут оказаться ему полезными в теперешнем периоде его жизни. Он с детства умел делить окружающих на тех, чье мнение может оказаться существенным, и тех, на кого можно наплевать. Он и к руководству не просто так любил ходить. Он ведь не оставлял выполненную работу у секретарши. Он проходил в кабинет, подолгу беседуя с его обладателем о делах своего отдела. Не случайно же именно его назначили руководителем отдела. Такие черты характера, как доброжелательность, щедрость, альтруизм, отвагу принято считать хорошими, противопоставляя им злопамятность, жадность, эгоизм, трусость. В каждом из нас все это премешано в различных пропорциях, но, чтобы разглядеть ту или иную черту, необходимы соответствующие обстоятельства. Стоит ли удивляться тому, что власть делает более явными именно черты отрицательные? Мне кажется, нет. Мне это кажется естественным. Не надо только забывать, что доброжелательный и щедрый человек, которого действительно волнует жизнь окружающих его людей, никогда, ни при каких обстоятельствах, не добьется реальной власти. К власти надо прорываться, ее надо "заслуживать", угождая людям вышестоящим. Достигнув же власти, ее над защищать. Придется "убирать" людей, которые могут представлять опасность, окружая себя людьми "надежными" и "преданными". Много чего "хорошего" придется вам совершить, прорываясь к власти и пытаясь у нее удержаться. Те, кого мы называем "хорошие", на все это просто неспособны. Всякая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно...