Московский патриархат застрял в темных веках
Стамбул гяуры нынче славят,
А завтра кованой пятой,
Как змия спящего, раздавят,
И прочь пойдут и так оставят,
Стамбул заснул перед бедой.
Стамбул отрекся от пророка;
В нем правду древнего Востока
Лукавый Запад омрачил.
Стамбул для сладостей порока
Мольбе и сабле изменил.
Стамбул отвык от поту битвы
И пьет вино в часы молитвы.
В нем веры чистый жар потух,
В нем жены по кладбищам ходят,
На перекрестки шлют старух,
А те мужчин в харемы вводят,
И спит подкупленный евнух.
Но не таков Арзрум нагорный,
Многодорожный наш Арзрум;
Не спим мы в роскоши позорной,
Не черплем чашей непокорной
В вине разврат, огонь и шум.
Постимся мы: струею трезвой
Святые воды нас поят;
Толпой бестрепетной и резвой
Джигиты наши в бой летят.
Харемы наши недоступны,
Евнухи строги, неподкупны,
И смирно жены там сидят.
Это произведение перешло в общественное достояние. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Оно может свободно использоваться любым лицом без чьего-либо согласия или разрешения и без выплаты авторского вознаграждения.
Характеры Кирилла Александрийского и Нестория Константинопольского.
1. К IV-му и в IV-ом столетии первенство на Востоке принадлежало Александрийскому епископу. Деятельность св. Александра и, в особенности, Афанасия Великого доставили Александрийской кафедре неувядаемую славу. Преемник последнего, архиепископ Петр, провозглашенный императором Феодосием наряду с папой Дамасом образцом христианской веры, а потом Тимофей считали себя в праве промовировать своего кандидата на Константинопольскую кафедру (после удаления Демофила) - в лице злополучного Максима-Киника. Но вот Константинопольский Собор 381 г. вдруг, неожиданно создает 3-м каноном соперника Александрийскому архиепископу в образе Константинопольского епископа, доселе подчиненного Ираклийскому митрополиту. Однако, и после упомянутого Собора Александрийский архиепископ не считает себя утратившим свои права на Востоке. Преемник Тимофея, архиепископ Александрийский Феофил (с 388 г.) в 397 г. по смерти Константинопольского епископа Нектария, стремился поставить на вакантную кафедру Исидора, пресвитера своего клира. Но здесь он должен был уступить всесильному тогда вельможе, временщику Евтропию, выдвинувшему кандидатуру Антиохийского пресвитера Иоанна. Уже вследствие одного этого, архиепископ Феофил не мог питать особых симпатий к Иоанну, занявшему Константинопольскую кафедру. Но здесь произошли и новые события, которые чувство недовольства Иоанном у Феофила усилили и довели его до неприязни и вражды. В самом конце IV-ro века архиепископ Феофил подверг жестокому гонению Нитрийских монахов за их почитание Оригена, объявленного со стороны некоторых богословов еретиком. Феофил разгромил Нитрию, и до 300 монахов принуждены были бежать в Палестину. Пятьдесят же монахов из Палестины пришли в Константинополь; между ними были 4 так называемые “долгие братья” (αδλφοι μακροι) - Аммоний, Диоскор, Евсевий, Евтимий, из которых старший Аммоний пользовался большим авторитетом (Созомен. Ц. История VIII, II).
Иоанн Златоуст сжалился над изгнанными монахами, дал им приют, но не принял их в церковное общение, а написал ходатайство за них архиепископу Феофилу. Последний был страшно недоволен вмешательством Константинопольского архиепископа. Между тем в Константинополе монахи-оригенисты нашли доступ к императрице и подали ей жалобу на Феофила. Результатом этого был вызов последнего на суд в Константинополь. Однако, Феофил сумел повернуть дело так, что не Иоанн Златоуст стал судить его, а он сам сделался судьею... над Иоанном Златоустом... Борьба за первенство на Востоке и неприязненное отношение Александрийского архиепископа к Константинопольскому - были унаследованы и преемником Феофила, его племянником Кириллом, Александрийским архиепископом с 412 г. Когда в 417 г. Константинопольский архиепископ Аттик восстановил в диптихах имя Иоанна Златоуста, то Кирилл резко осудил его поступок. Внезапное возвышение Константинопольского епископа на Соборе 381 г. обеспокоило не только Александрийского архиепископа, но и Римского папу. Как мотив к возвышению, 3-ий канон указывает на “новый Рим,” как седалище Константинопольского епископа. Отсюда могло следовать, что Римский папа, как епископ “старого Рима,” может оказаться ниже Константинопольского. Это во-первых. Во-вторых, между Римом и Константинополем начался спор из-за Иллирика, поставленного теперь в зависимость в гражданском отношении от Константинополя, а в церковном от Рима. В-третьих, современный Несторию, папа Келестин I (422-432 г.) был недоволен Нес-торием лично за то, что последний принял участие в изгнанных из Италии пелагианах и, отправляя папе письмо по этому поводу, назвал его “братом”; тогда как Кирилл Александрийский именовал папу “отцом отцов.”
II. В том, что за возбужденный жаркий христологический спор подлежат большой ответственности Кирилл и Несторий, как известные индивидуальности, как личные характеры, - так в этом согласны старые и новые, не одни лишь историки-богословы.
Так Римский папа Келестин писал Несторию по поводу возникшего спора: “Откуда пришло тебе желание направлять свои речи на такие предметы, решение которых по началам разума есть нечестие? Зачем епископу проповедовать народу такое, чем оскорбляется в нем благоговение к рождению Девы? Нечестивыми словами о Боге не должно возмущать чистоту древней веры” (Деяния Вселенских Соборов, русский перевод, Том I, стр. 155). Точно так же писал и Акакий Веррийский в своем ответном письме к Кириллу по поводу ереси Нестория: “...В самом начале не было надобности предлагать это учение.” “В самом деле, какую принес пользу (Церкви) Аполлинарий Лаодокийский, который думал быть великим борцом впереди других, - в защиту правой веры, крепким воителем против врагов её? Не видна ли крепкая рассудительность, полное благоразумие в словах, которые сказаны одним из прежних епископов (Василием Великим), желавших людей умных остановить от исследования того, что выше сил человека? Его слова таковы: тайну, как родил Отец Единородного, надобно почтить благоговейным молчанием о ней. … Исследование этого недоступно всем силам небесным, а не только человеческим” (Ibidem стр. 169).
Согласно с отцами IV-ro и V-го в.в. думают и новые историки. Проф. А. Лебедев (Проф. А.П. Лебедев. История Вселенских Соборов, Том I, стр. 167-8) говорит: “мы думаем, что эти споры едва ли возгорелись бы, если бы на сцене церковно-исторической не появилось Нестория, человека с достоинствами, но крайне запальчивого, любившего настоять на своем, гордого; а главное, как питомец монастырский, он мало знал жизнь и её требования, узко понимал интересы Церкви. В самом деле, по христологическому вопросу много было уже написано прекрасного отцами Церкви IV-ro века, но вопрос от этого не приблизился к уразумению.” Священник (впоследствии епископ Тихон) Лященко (Свящ. Т. Лященко. Св. Кирилл Александрийский. Киев 1913 г. стр. 209) в своем специальном труде о Кирилле Александрийском пишет: “Конечно, при ином характере Нестория и при ином его положении в Церкви, его ересь далеко не так сильно взволновала бы Церковь и, быть может, даже не потребовала бы созыва Вселенского Собора. То же мы должны сказать и о значении личности св. Кирилла в истории несторианства. Не будь Кирилла, история несторианских споров могла быть иная.” Проф. Ф.А. Терновский того же мнения. Проф. В. Болотов (Проф. В.В. Болотов. Лекции по истории Церкви. Том IV, стр. 184) замечает: “Вообще говоря, при том состоянии философской мысли, какой её можно представлять в V-ом веке, вполне ученый спор о таких важных вопросах, как единство личности относится к единству сознания и самосознания - был невозможен... Вопрос о единстве лица казался тогда понятнее в его конкретной постановке, как вопрос об одном и двух сынах... А при такой постановке его, Несторий всегда со всею ясностью высказывался за единство лица, решительно отвергая предположение, что учит о двух сынах.”
Всеправославный Собор открылся на Крите, несмотря на отсутствие российского патриарха Фото: EPA/UPG
В котором принимают участие представители 10 из 14 Православных Церквей. В Соборе не участвуют представители Московского патриарха, в том числе предстоятель РПЦ, патриарх Кирилл (Гундяев). Как считают мировые СМИ, главной причиной отсутствия является его соперничество из Вселенским патриархом Варфоломеем I, который имеет резиденцию в Стамбуле. Кроме того, по мнению журналистов, в Москве опасаются, что на Соборе может быть рассмотрен вопрос объединения украинских православных Церквей и признание автокефалии украинской Церкви.
Британское издание The Economist в блоге под названием "Когда православные лидеры собираются на Крите, Украина призывает к независимой церкви" полагает, что из-за решения Московской церкви не приезжать на Крит патриарх Кирилл потерял рычаги влияния на своего Константинопольского коллегу - Вселенского патриарха Варфоломея І.
"Парламент Украины официально призвал Варфоломея I (который как Вселенский патриарх для православного христианства является первым среди равных) признать и помочь создать полностью независимую православную церковь в этой стране", - отмечает издание.
По мнениюThe Economist, такой поворот событий стал большим разочарованием как для Кремля, так и для Московской патриархии: "Патриарх Московский уже предупредил Варфоломея I, что любой шаг в направлении, чтобы отделить Украину от Московской власти, будет иметь разрушительные последствия для отношений между двумя наиболее важными православными христианскими центрами - Константинополем и Москвой".
Британское издание ВВС опубликовало материал под названием "Собор Православной Церкви открылся на Крите, несмотря на отсутствие России". Издание пишет, что игнорирование собора представителями Московского патриархата показало давнее соперничество между ним и Константинопольским патриархатом.
"Существует борьба за власть между Россией и Варфоломеем I, который сидит в Стамбуле и считается духовным лидером, а также "первым среди равных". Он является движущей силой этой встречи", - отмечает ВВС.
Также, по мнению журналистов, есть разногласия и по поводу необходимости примирения с Ватиканом. Кроме того, по мнению издания, Москва опасается, что Патриарх Варфоломей будет оказывать поддержку украинской православной Церкви.
Немецкое издание Deutsche Welle опубликовало интервью с профессором Томасом Бремером из университета в Мюнстере, который считает, что обсуждение богословских вопросов между православными зависит от политических факторов и от соперничества между Константинопольским и Московским патриархатами. По словам профессора, несмотря на то, что у Константинопольского патриархата статус Вселенского, численность его верующих незначительная и насчитывает несколько тысяч человек. "Для сравнения, Московский патриархат на сегодняшний день является самой крупной ветвью Православной Церкви. Он, вероятно, насчитывает более 100 миллионов верующих в России, Белоруссии, Украине и других странах. Таким образом, даже когда споры между двумя патриархатами касаются богословских вопросов, они находятся под влиянием борьбы за лидерство внутри Православной Церкви", - указывает Томас Бремер.
Журналист Леонид Бершидский в статье "Православная церковь застряла в Темных веках" для издания Bloomberg пишет о том, что Всеправославный Собор мог бы изменить косное отношение лидеров православных церквей к остальному христианскому миру, сохранившееся со времен Средневековья.
"Невероятная популярность папы Франциска: у его аккаунтов в Twitter на разных языках около 30 миллионов подписчиков, почти столько же, сколько у Билла Гейтса.., - является результатом его открытости перед многообразием мира и его более мягкого подхода к догматам. Он является представителем модернизированной Католической церкви. Между тем вторая по численности последователей христианская конфессия в мире настолько решительно сопротивляется модернизации, что даже ее планы по внедрению небольших изменений - впервые с 787 года - провалились", - пишет журналист.
По мнению журналиста, несколько шагов по направлению к экуменизму (преодолению разногласий и объединению) и к большей открытости стали бы огромным прогрессом для церкви, которая остается самой консервативной из всех существующих христианских конфессий.
Бершидский также полагает, что Кирилла, по всей видимости, очень беспокоит роль Варфоломея как главного организатора собора: "В Стамбуле, где живет Вселенский патриарх, численность его паствы ограничивается всего 3 тысячами человек, но, если ему удастся сблизить православные церкви и сделать их более открытыми перед остальным миром, его роль в конечном итоге станет огромной. Русский патриарх не мог высказать эти страхи публично, поэтому Болгарская церковь, которая очень близка с русской, первой призвала к отсрочке собора, выступив, в том числе, и против плана распределения мест, согласно которому Варфоломей будет слишком выделяться. Обращение болгар было проигнорировано, и они также отказались участвовать в соборе”, - пишет журналист.
Артур Спорняк в статье "Призрачный собор" для польского издания "Tygodnik Powszechny" также отмечает, что православие поражено большим количеством внутренних конфликтов: "Католика, например, может удивить значение, которое придают в православии так называемому диптиху: последовательности, в которой на литургии во время больших праздников перечисляются имена патриархов в соответствии со старшинством их патриархатов. В Константинопольском патриархате Митрополита Варшавского и всея Польши Савву ставят на 12-е место перед предстоятелем Албанской православной церкви, а также Православной церкви Чешских земель и Словакии. В свою очередь в РПЦ он стоит на 13-м месте. За этими различиями скрывается спор между Москвой и Константинополем о праве признавать автокефалию (польская Православная церковь получила ее от Константинополя в 1924 году, а потом в 1948 от Москвы)".
Также, по мнению Спорняка, одними из актуальных проблем православия остаются споры между различными церквями на тему канонических территорий: "То, что в Католической церкви Папа решает одной подписью под декретом, устанавливающим границы той или иной епархии, в православии из-за отсутствия высшей инстанции превращается в источник конфликтов между независимыми патриархатами". Журналист также считает, что Вселенский патриарх Варфоломей I стремится вернуть соборность в мировое православие, но этому мешают разные взгляды различных православных церквей на экуменизм. При этом главной угрозой для православного единства сегодня является российский патриарх Кирилл: "Патриарх Кирилл осознает, что возвращение к соборности усилит позицию патриарха Константинопольского, и старается этого не допустить, умело разжигая антиэкуменические настроения".
Татьяна ШпайхерНашли ошибку - выделите и нажмите Ctrl+Enter
После падения Константинополя вся геополитическая картина резко изменилась. Несмотря на то, что константинопольский Патриарх оставался главой Православ ной Церкви, стройность всей структуры нарушилась. Напомним, что одним из краеугольных камней Правосла вия было учение о сотериологической функции Империи, а так как Православной Империи (и, соответствен но, православного Императора, Василевса) больше не существовало, то Церковь вынуждена была вступить в новый, особый и достаточно парадоксальный, период своего существования. С этого момента весь православный мир делится на две части, имеющие глубокие различия не только с геополитической, но и с богословской точки зрения.
Первый сектор поствизантийского православного мира представляют собой те Церкви, которые оказались в зоне политического контроля неправославных государств, особенно в османской империи. Эти Церкви администра тивно входили вплоть до распада этой империи в т.н. православный "миллет", который включал православ ных греков, сербов, румын, албанцев, болгар и арабов. Верховной фигурой среди этих православных считался Патриарх Константинопольский, хотя наряду с ним существовали Патриарх Александрийский (архипастырь православных греков и арабов, проживающих в Египте) и Патриарх Антиохийский (глава православных арабов на территории современных СирииИракаЛивана). Особым статусом обладал небольшой Иерусалимский Патриархат, а также автокефальные Церкви Кипра и горы Синай. Константинопольский Патриархат считался духовно главенствующим во всем православном мире, хотя здесь не существует такой прямой иерархии, как в католичестве, и автокефальные церкви имели значительную долю самостоятельности. Константинопольский Патриархат расположен в квартале Фанар, и от этого слова происходит собирательное название греческого клира, подчиненного этому Патриархату "фанариоты". Заметим, что начиная с 1453 года этот сектор православного мира пребывает в двусмысленном положении и на геополитическом и на богословском уровнях, так как отсутствие православной государственности прямо влияет на эсхатологическое видение православными политиче ской истории и означает пребывание Церкви в мире как в "море апостасии", где мистическому приходу "сына погибели" уже ничто не мешает. Неизбежный отказ от православной симфонии властей превращает греческую Православную Церковь (и другие, связанные с ней политической судьбой, церкви) в нечто иное, нежели то, чем она являлась изначально. Это значит, что ее богослов ские и геополитические ориентации меняются. Меняется и ее сакральная природа.
Ясное понимание взаимосвязи между богословием и политикой в полноценной православной доктрине заставило Россию встать на тот путь, которому она следует с XV века, и который теснейшим образом связан с теорией "Москвы Третьего Рима". Россия и Русская Православная Церковь это второй сектор поствизантийско го восточного христианства, имеющий совершенно иную геополитическую и даже духовную природу.
Установление на Руси Патриаршества и провозгла шение Москвы "Третьим Римом" имеет прямое отношение к мистической судьбе Православия как такового. Русь после падения Константинополя остается единственным геополитическим "большим пространством", где существовала и православная политика и православная Церковь. Русь становится преемницей Византии и по богословским мотивам и на геополитическом уровне. Только здесь сохранились все три основных параметра, которые делали Православие тем, чем оно являлось, в отличие и от латинского Запада и от политического господства нехристианских режимов. Следовательно, вместе с мистическим статусом "преграды для прихода сына погибели" Москва наследовала и всю полноту геополитической проблематики Константинополя. Так же, как и Византия, Русь столкнулась с двумя враждебными геополитическими реалиями с той же "латинской митрой" и тем же "турецким тюрбаном". Но в данном случае вся полнота исторической ответственности падала на русских царей, русскую церковь и русский народ. Тот факт, что эта ответственность была передана Москве после падения Константинополя, наделял всю ситуацию особым эсхатологическим драматизмом, отразившимся не только на психологии русских в последние пять веков, но и на специфике геополитической ориентации русского государства и русской Церкви. Параллельно этому сформировалась концепция русского народа как "народа-бо гоносца".
Но одновременно появилась и новая проблема: отношения с православным миром за пределом Руси и статус Константинопольского Патриарха применительно к Патриарху Московскому. Дело в том, что нерусские православные оказались перед дилеммой: либо признать Русь "ковчегом спасения", новой "Святой землей", "катехо ном" и, соответственно, подчиниться духовному авторитету Москвы, либо, напротив, отрицать возможность существования "православного царства" как такового и отнестись к Москве как к нелегитимной узурпации византийской эсхатологической функции. Соответственно этому выбору должна была строить свои отношения с остальными церквями и Москва. Можно сказать, что, фактически, с этого момента православный мир разделился на две части, различающиеся и геополитически и теологически. Известно, что в Константинопольской сфере влияния победила антимосковская линия, а значит, клир фанариотов адаптировал православную доктрину к тем условиям, когда о политической проекции не могло ыть и речи. Иными словами, греческое Православие изменило свою природу, превратившись из интегрально го духовно-политического учения, в исключительно религиозную доктрину индивидуального спасения. И отныне соперничество Константинополя с Москвой являлось, по сути, противостоянием двух версий Правосла вия полноценного, в случае Москвы, и редуцирован ного, в случае Константинополя.
Более того, изменения качества греческого Правосла вия сблизило его, в некотором смысле, с линией Рима, так как один из трех основных пунктов догматических противоречий (вопрос о "катехоне") отпал сам собой. Духовное сближение фанариотов с Ватиканом сопровожда лось их политическим сближением с турецкой администрацией, в которой многие православные греки традиционно занимали высокие посты. Такое раздвоенное существование, сопряженное с соперничеством с Русской Церковью за влияние над православным миром, фактически, лишило греческое Православие самостоятельной геополитической миссии, сделало его лишь одним из второстепенных геополитических факторов в более общем неправославном контексте политических интриг Османских властей и папских легатов.
Как бы то ни было, с XV века термин "геополитика Православия" стал почти тождественным термину "геополитика России".
Вместе с тем, неверно было бы рассматривать весь нерусский православный мир как подконтрольный политике фанариотов. В различных его частях существо вали и противоположные настроения, признававшие за Православной Русью богословское и эсхатологическое первенство. Особенно это касалось сербов, албанцев, румын и болгар, у которых русофильские и фанариотские геополитические тенденции традиционно конкурировали. Со всей силой это проявилось в XIX веке, когда православные народы, входившие в состав Османской империи, предприняли отчаянные попытки восстановить свою национальную и политическую независимость
Вторым периодом истории Константинопольской Церкви был период "Крестовых походов", который закончился в 1204 г. захватом Константинополя крестоносцами. Этот период ознаменован возрастанием противоречий между восточной и западной частями Римской империи и, соответственно, Восточной и Западной Церквами, центрами которых были соответственно Константинополь и Рим. Соперничество с Римом становится одной из главных тем истории Вселенского престола. Рим все больше претендовал на гегемонию в христианском мире, к чему его подталкивали западные короли, главным образом варварского происхождения. Наиболее видным из них был король франков Карл (+814), сыгравший немалую роль в обособлении Западной Церкви от Восточной и нагнетанию враждебности между Западом и Востоком.
Римский епископ требовал присвоения себе первенства авторитета в Церкви. Восточные Патриархи стояли на позициях принципа соборности в Церкви. В результате этих расхождений сложились две принципиально отличные экклезиологии - восточная и западная. Когда же в 587 г. Константинопольский Патриарх Иоанн Постник усвоил себе титул "Вселенский", Римский епископ расценил это как претензию на господство в Церкви.
С другой стороны, зависимость Константинопольского Патриарха от императора, порожденная особой системой церковно-государственных отношений, называемой "симфонией", когда Церковь рассматривала империю как свою неотъемлемую часть, которая должна охранять догматическое учение и канонический строй Церкви, на практике приводила к тому, что императоры-еретики зачастую навязывали Церкви чуждое Православию учение. Это вызывало протесты со стороны Римского епископа и нередко приводило к расколам между Востоком и Западом, как это имело место в период 484-518 г.г. при Патриархе Акакии и папе Феликсе, во время монофелитских и иконоборческих споров в VII - VIII в.в.
Наиболее видным деятелем этого периода был Константинопольский Патриарх св. Фотий (+ ок. 891), которого в Греции называют "Великим". Фотий был одним из ученейших людей своего времени. Он одним из первых противостал изменениям в церковной традиции, которые начали появляться на Западе. Эти изменения касались как литургической и церковной практики, так и учения Церкви. Св. Фотий дал обстоятельный анализ и опровержение латинского учения об исхождении Св. Духа от Отца и Сына (учение о Filioque). Также с именем Фотия связано начало миссии среди славян, осуществлявшейся братьями свв. Кириллом (+869) и Мефодием (+884). Таким образом, именно Константинопольской Церкви большая часть славянского мира обязана своим обращением в христианство.
Серьезный конфликт между Константинополем и Римом произошел при Патриархе Фотии в 860-888 г.г. из-за церковного подчинения Болгарии и вмешательства папы Николая I во внутренние дела Константинопольской кафедры. Окончательный разрыв между Константинополем и Римом произошел в 1054 г., когда Патриарх Михаил Керуларий и папский легат кардинал Гумберт предали друг друга анафеме. Тогда же были впервые сформулированы основные отступления Римской Церкви от Православия. Незаживающую рану христианским отношениям между Востоком и Западом нанес IV крестовый поход, когда в 1204 г. Константинополь был разграблен западными христианами, а Патриарх и император вынуждены были бежать в Никею и пребывать там до 1261 г., когда Константинополь был отвоеван императором Михаилом VIII Палеологом (+1282).
Третий период истории Константинопольской Церкви начался с 1261 г. с освобождением Константинополя от латинских захватчиков и продолжался до 1453 г., когда он был окончательно захвачен турками. После латинской оккупации Константинополя Восточная Римская империя, позже получившая название "Византии", уже никогда не достигала своего прежнего могущества. Так, к 1300 г. от нее оставался лишь Константинополь, территории современной Греции, Фракии и западная часть Малой Азии. Главным врагом империи в этот период стали турецкие племена, которые ранее зачастую бывали ее союзниками. Теперь же они, воспользовавшись слабостью государства и консолидировавшись в единую силу, обратились против своего союзника и начали наносить ему сокрушительные удары. Чтобы найти выход из сложившейся ситуации, многие Константинопольские императоры стали обращаться к помощи Запада. Запад же в обмен на такую помощь требовал подчинения восточных Церквей Риму.
Рим неоднократно предпринимал попытки вовлечь Патриархат в унию, где при сохранении православного обряда признавались бы римские догматы и главенство папы, как это имело место в Лионе в 1274 г. и во Флоренции в 1439 г. Некоторые императоры, а также часть государственной и интеллектуальной элиты были согласны соединиться с Римом на его условиях, то есть фактически принять власть Римских пап и новшества в вероучении и церковной практике. Этому, однако, противостояла подавляющая часть византийского общества и клира, и фактически попытки унии провалились. Уния, подписываемая императором и высшим духовенством, обычно продолжалась один-два года, а затем отвергалась самим церковным народом. Выдающимся защитником Православия во время Флорентийского собора был известный богослов святой Марк Эфесский.
Константинополь был средоточием богословской мысли как в эпоху Вселенских соборов, так и в Средневековье. Известны богословские споры 1156-1157 г.г., на которых обсуждался вопрос о том, кому была принесена Голгофская жертва, и было утверждено православное учение о принесении жертвы всей Святой Троице. В контексте противостояния про- и антиуниатских партий в XIV в. возникли так называемые "исихастские споры". Эти споры велись вокруг вопроса о природе божественного Света, а также о подлинности опыта этого Света, переживаемого подвижниками благочестия. Наиболее значимой фигурой этих споров и защитником православного учения о нетварности божественного света стал святогорский монах и впоследствии Солунский архиепископ св. Григорий Палама (1296-1359), который в полемике с европейскими гуманистами, утверждавшими ценность человеческой личности без Бога, отстаивал православное учение о спасении, которое совершается нетварными Божественными энергиями. Православное учение, сформулированное им и его сподвижниками, было подтверждено на Константинопольских Соборах 1341, 1347 и 1351 г.г.