Катков м н краткая биография. русский публицист, издатель, литературный критик

Михаил Никифорович - известный русский публицист, родился в Москве в 1818 г. от отца, мелкого чиновника, и матери (урожденной Тулаевой) грузинского происхождения. Учился в Преображенском сиротском институте, в Первой московской гимназии, в пансионе известного профессора Павлова и в Моск. университете по словесному отделению. Университетский курс он окончил в 1838 г. кандидатом, с отличием. В университете увлекался философией и примкнул к кружку Станкевича; ближе всего сошелся с Белинским и Бакуниным. Литературой стал заниматься уже очень рано; был деятельным сотрудником "Московского наблюдателя", когда этот журнал редактировался Белинским, и вместе с последним начал сотрудничать и в "Отечественных записках" Краевского. Писал он преимущественно библиографические заметки, переводил Гейне, Гофмана, Шекспира. Из больших его статей, помещенных в "Отечественных записках", обратили на себя внимание главным образом следующие: "О русских народных песнях", "Об истории древней русской словесности Максимовича", о "Сочинениях графини Сарры Толстой". Статьи эти написаны в приподнятом национальном духе, с оттенком мистического настроения. Белинский так увлекся ими, что усмотрел в авторе "великую надежду науки и русской литературы". В конце 1840 г. Катков с ничтожными средствами уехал в Берлин, где в течение двух семестров слушал лекции Шеллинга. По возвращении из-за границы он старался поступить на государственную службу. "Максимум моей амбиции, - пишет он Краевскому, - попасть к какому-нибудь тузу или тузику в особые поручения". В это время он порывает все свои литературные связи. Изменяется также и взгляд Белинского на него. Попечитель Моск. учебн. округа граф Строганов, обративший внимание на Каткова, как на очень способного студента, доставляет ему уроки в разных аристократических семействах. В 1845 г. он защищает диссертацию об "Элементах и формах славяно-русского языка" и назначается адъюнктом по кафедре философии. Как профессор Катков, по свидетельству г. Любимова, даром слова не обладал и не мог увлекать слушателей. Профессорствовал Катков только пять лет, до 1850 г., когда вследствие реакции, вызванной событиями 1848 г., преподавание философии было возложено на профессора богословия. В 1851 г. Катков становится редактором "Московских ведомостей" (тогда эта была должность, замещавшаяся по назначению) и чиновником особых поручений при министерстве народного просвещения. В 1852 г. в "Пропилеях" - сборнике, издававшемся Леонтьевым, с которым Катков близко сошелся еще в 1847 г., когда они вместе состояли профессорами в Московском университете, - появилось философское сочинение Каткова "Очерки древнего периода греческой философии". В 1856 г. Каткову удалось благодаря поддержке товарища министра народного просвещения, князя П. А. Вяземского, получить разрешение на издание "Русского вестника". Сначала Катков, занятый составлением большой статьи о Пушкине (оставшейся неоконченною), не принимает участия в том отделе журнала, который был посвящен специально обсуждению политических вопросов, т. е. в "Современной летописи". Наступившая эра коренных государственных реформ возбуждает в нем, однако, интерес к политике. Он начинает серьезно заниматься англ. госуд. строем, изучает Блекстона и Гнейста, совершает поездку в Англию, чтобы лично присмотреться к английским порядкам. Он становится страстным полемизатором и, высказываясь самым решительным образом против революционных и социалистических увлечений, является, вместе с тем, горячим поборником английских государственных учреждений, мечтает о создании русской джентри, увлекается институтом английских мировых судей. На этой почве разыгрывается его полемика с Чернышевским и Герценом. Полемика эта, независимо от интереса, который она представляла по существу для тогдашнего русского общества, приобретает еще особенное значение вследствие того обстоятельства, что Каткова окружали тогда крупные литературные силы, принимавшие деятельное участие в "Русском вестнике. Тогдашние журналы были все настроены либерально, и разница между ними заключалась лишь в оттенках, причем "Русский вестник" представлял собою правое, а "Современник" - левое крыло либеральной партии. Катков выступает решительным защитником свободы слова, суда присяжных, местного самоуправления. В тогдашней деятельности Катков обращает на себя еще внимание борьба, которую он вел с цензурою для расширения свободы печати в обсуждении общественных и государственных вопросов. Во всех случаях столкновения с цензурою он обращался к высшим властям с весьма обстоятельно и дельно изложенными записками, в которых излагал свои взгляды на текущие государственные и общественные вопросы. Благодаря связям, которые он имел в высших правительственных сферах, записки эти достигали цели. Через графа Строганова он заручился расположением гр. Блудова и кн. Вяземского, и таким образом даже гнев некоторых министров оказывался по отношению к нему бессильным. Результатом оживленной деятельности Каткова было значительное расширение для всей печати сферы вопросов, допущенных к обсуждению. Этою тактикою Катков стал пользоваться все шире и шире, и ею в значительной степени объясняется то выдающееся значение, которое он приобрел в качестве редактора "Московских ведомостей". В 1862 г. правительство решило сдать частным лицам в аренду как "С.-Петербургские", так и "Московские ведомости"; благодаря высокой арендной плате, предложенной Катковым, "Московские ведомости" остались за ним, и он вторично вступил в редактирование этой газеты 1 января 1863 г. Через десять дней в Польше началось восстание. Сначала Катков отнесся к нему довольно спокойно. Только по мере того, как с разных сторон посыпались всеподданнейшие адресы и разгоралась дипломатическая переписка, Катков стал помещать в своей газете страстные статьи, с одной стороны, апеллируя к патриотическим чувствами русского народа, с другой - требуя "не подавления польской народности, а призвания ее к новой, общей с Россиею политической жизни". Таково было настроение Каткова приблизительно до 15 апр. 1863 г., когда примирительное настроение в высших правительственных сферах уступило место более решительному, выразившемуся, между прочим, в назначении Муравьева ген.-губернатором в Вильно. Независимо от строгих репрессивных мер правительство решило вперед опираться не на шляхту, а на польское крестьянство. В этих видах задумана была реформа, в силу которой польским крестьянам предоставлена была поземельная собственность и обеспечено их независимое социальное и экономическое существование. Первый в печати указал на необходимость этой реформы И. С. Аксаков; Катков восстал против нее, доказывая, что она неосуществима, и требовал только продолжения репрессивных мер. В этом смысле он высказывался еще осенью 1863 г., а 19 февр. следующего года реформа уже осуществилась. В данном случае, таким образом, Катков не служил выразителем правительственной политики в широком значении этого слова. Сочувствие, которое встретили статьи Каткова по польскому вопросу в некоторой части русского общества, внушило ему высокое мнение о публицистической его роли: он стал высказываться очень резко, и большинство его прежних покровителей в административных сферах от него отшатнулось. Он провозглашал в начале 1866 г., что "истинный корень мятежа не в Париже, Варшаве или Вильне, а в Петербурге", в деятельности тех лиц, "которые не протестуют против сильных влияний, способствующих злу". Отказ Каткова напечатать первое предостережение, данное "Московским ведомостям", повлек за собою второе, а на следующий день - третье предостережение, с приостановкою газеты на два месяца. Вслед за тем ему удалось испросить высочайшую аудиенцию, и он получил возможность возобновить свою деятельность, значительно, однако, умерив тон своих статей. В 1870 г. он снова получает предостережение и уже не отказывается, как в 1866 г., принять его, а сознается в своей ошибке и затем до начала 80-х годов не помещает в своей газете так называемых "горячих" статей, вызывавших против него неудовольствие высших административных сфер. Национальная политика, которой он стал придерживаться с 1863 г. под влиянием польских событий, не изменила сначала его воззрений на пользу реформ 60-х годов. Он высказывается и за обновленный суд, и за земские учреждения, и вообще за коренное обновление нашей государственной и общественной жизни. Еще в 1870 г. он находит, что если деятельность земства не вполне удовлетворительна, то это объясняется, главным образом, "глухим нерасположением правительственной власти к земским учреждениям". Окончательный поворот в его политическом настроении произошел лишь в самом конце 70-х г. До тех пор он усматривал все зло в польской или заграничной интриге, которая будто бы свила себе гнездо и в административных сферах; теперь он восстает против русской интеллигенции вообще и "чиновничьей" в особенности. "Как только заговорит и начнет действовать наша интеллигенция, мы падаем", - провозглашает он, самым решительным образом осуждая и суд, и печать. После предоставления чрезвычайных полномочий графу Лорис-Меликову, Катков, однако, изменил свою точку зрения. Он приветствовал "новых людей, вошедших в государственное дело" (хотя в это время состоялось увольнение министра народного просвещения графа Толстого), а на пушкинском празднике произнес речь, в которой заявляет, что "минутное сближение... поведет к замирению" и что "на русской почве люди, так же искренно желающие добра, как искренно сошлись все на празднике Пушкина, могут сталкиваться и враждовать между собою в общем деле только по недоразумению". Речь Каткова не встретила сочувствия присутствующих; Тургенев даже отвернулся от протянутого к нему Катковым бокала. Виновниками катастрофы 1 марта 1881 г. Катков опять признавал поляков и интеллигенцию. После манифеста 29 апреля Катков начал доказывать, что "еще несколько месяцев, быть может, недель прежнего режима - и крушение было бы неизбежно". С этого момента он с неслыханною резкостью начинает нападать на суды и земские учреждения, а также на некоторые ведомства. Будучи в начале 80-х годов горячим сторонником Бисмарка, которого он называл "более русским, чем наша дипломатия, не имеющая под собою национальной почвы", он к 1886 г. восстает против той же дипломатии за то, что она не желает ссориться с Германией, и говорит о "статьях, узурпаторски названных правительственными сообщениями". Он нападает и на финансовое ведомство, обвиняя его в том, что оно состоит из антиправительственных деятелей. То же обвинение возводится им и на министерство юстиции, когда представитель его (Д. Н. Набоков) в публичной речи счел долгом опровергнуть нарекания на судебное ведомство (1885). Нападал Катков и на Правительствующий Сенат, "чувствующий особую нежность ко всяким прерогативам земского самоуправства", и на Государственный совет, усматривая в критическом отношении его к законопроектам доктринерство и обструкционизм и упрекая его за "игру в парламент", т. е. за деление на большинство и меньшинство и формулирование меньшинством отдельных мнений. Резкость тона вызвала неудовольствие против Каткова со стороны административных сфер, подвергавшихся его нападкам: Катков приезжал в Петербург, чтобы представить объяснения. Вскоре после возвращения в Москву он умер, 20 июля 1887 г. - В отличие от других известных русских публицистов, всю свою жизнь остававшихся верными своим взглядам на общественные и государственные вопросы (Иван Аксаков, Кавелин, Чичерин и др.), Катков много раз изменял свои мнения. В общем он постепенно, на протяжении с лишком 30-летней публицистической деятельности, из умеренного либерала превратился в крайнего консерватора; но и тут последовательности у него не наблюдается. Так, например, в 1864 г. он не может нахвалиться гимназическим уставом 1864 г., называет его "огромною по своим размерам реформою", "одним из плодотворнейших дел царствования", "его славою". В 1865 г. Катков уже находит, что этот устав "неудовлетворителен в подробностях своей программы". Когда министром народного просвещения становится граф Толстой (1866), Катков пишет, что "все дело реформы висит как бы на волоске", а в 1868 г., ко времени основания им лицея Цесаревича Николая, он уже безусловно, в самых резких выражениях осуждает гимназический устав 1864 г., является затем главным сторонником гимназической реформы, а после ее осуществления (1871) - наиболее прямолинейным защитником новых порядков. До конца 70-х гг. он решительно высказывается за свободу торговли, за восстановление ценности нашей денежной единицы путем сокращения количества кредитных билетов, находящихся в народном обращении. С начала 80-х гг. он выступает ярым протекционистом и сторонником безграничного выпуска бумажных денег. Во время польского восстания он утверждает, что сближение с Франциею "может нас только ронять и ослаблять". После посещения имп. Александром II Парижской выставки в 1867 г. он находит, что "нет на земном шаре ни одного пункта... где бы Россия и Франция не могли оказывать друг другу содействия". Вслед за тем, после покушения Березовского, он опять сомневается в пользе сближения с Францией. Вскоре он является горячим сторонником трехимператорского союза и прямо заявляет после франко-прусской войны, что "усиление Германии нисколько для нас не опасно". Даже в 1875 г., когда только благодаря личному вмешательству имп. Александра II был предотвращен новый погром Франции, Катков отозвался обо всем этом инциденте как об "английской интриге", направленной к тому, чтобы "подорвать доверие между тремя императорами". После Берлинского конгресса он высказывается против Германии и придерживается этой точки зрения до 1882 г., когда становится вновь сторонником князя Бисмарка. Четыре года спустя Катков выставляет Бисмарка злейшим врагом России и видит все спасение в союзе с Франциею. До 1885 г. (включительно) он признает государственными изменниками тех, кто высказывается за сближение с Францией, а с 1886 г. он сам решительно вступает в ряды сторонников такого сближения. При такой изменчивости публицистических взглядов Каткова нельзя искать их источника в науке или историческом и государственном опыте. Катков проповедовал централизацию и децентрализацию, расширение местного самоуправления и усиление центральной власти, защищал суд присяжных и высказывался против него, был горячим фритредером и столь же горячим протекционистом, стоял за металлическое обращение и превозносил бумажно-денежное, отстаивал университетский устав 1863 г. и усматривал в этом уставе причину падения науки. По той же причине весьма трудно определить общественное или государственное значение публицистической деятельности Каткова. Так, напр., симпатии общества, главным образом, сосредоточивались на Франции, на земском самоуправлении, на суде присяжных и т. д., Катков же во всех этих вопросах постоянно менял свою точку зрения. Если бы советы Каткова были принимаемы во внимание, то невозможно было бы спокойное и правильное течение государственной жизни; постоянно приходилось бы заменять установленные законы новыми, противоположными. Нельзя признать Каткова и истолкователем правительственной политики: его взгляды часто не соответствовали или даже прямо противоречили правительственным начинаниям. Влияние его, достигавшее особой силы в периоды совпадения тех или других его мнений с намерениями и видами правительства, объясняется в значительной степени публицистическим его талантом, а также свободой, с которою он в противоположность многим другим писателям мог высказывать свои взгляды.

Трудов, посвященных оценке деятельности Каткова, пока еще очень немного в нашей литературе. Главные из них: Любимов, "М. Н. Катков" (по личным воспоминаниям, СПб., 1889); Неведенский, "Катков и его время" (СПб., 1888). Кроме того, в год смерти Каткова были помещены в разных повременных изданиях некрологи покойного публициста и отзывы о его деятельности (см., напр., общественную хронику в № 9 "Вестн. Европы" за 1887 г.). Из произведений Каткова отдельно изданы, кроме вышеуказанных его диссертаций, два сборника его статей, помещавшихся в "Московских ведомостях": "М. Н. Катков, 1863 г.". (М., 1887) и "М. Н. Катков, 1864 г." (М., 1887).

Биография

Отец - чиновник, выслуживший личное дворянство; мать - дворянка грузинского происхождения, урождённая Тулаева.

Окончил словесное отделение философского факультета Московского университета с отличием (). В примкнул к кружку Н. В. Станкевича .

Оставив «Московские ведомости» (), стал редактором журнала «Русский вестник ». Во время поездки в Англию () встречался с А. И. Герценом . Вначале Катков занимался только редакторской организаторской работой и не собирался лично участвовать в обсуждении политических вопросов на страницах журнала «Русский вестник», но наступившая эпоха «великих реформ» побудила его лично ответить на вызов времени в специальном разделе журнала, который назывался «Современная летопись». С началом преобразований Александра II даже самый характер Каткова решительно переменился. Многие из его друзей и знакомых его просто не могли узнать:

«В шестидесятые годы Катков был уже не тот человек, каким мы его знали прежде, задумчивый, привыкший более слушать, чем говорить, лишь изредка принимавший горячее участие в беседе; теперь охватил его пламенный интерес к перевороту, совершавшемуся в России...»

Не состоя на государственной службе, тем не менее с года Катков получает чин статского советника , а с - тайного советника .

В 1880-х годах, после прихода к власти Александра III и группы консерваторов , близких ему по духу, Катков получает в руки довольно серьёзные рычаги влияния на государственную политику. Он лично и руководимые им «Московские ведомости » постоянно ведут критику действий правительства «справа» и проводят рад националистических акций по устранению «инородцев» из состава кабинета министров. Первейшими врагами Каткова в середине 1880-х годов становятся министр иностранных дел Николай Гирс и министр финансов Николай Бунге . При всякой личной встрече с государем, и тем более в печати Катков постоянно обвинял Гирса в западничестве , чрезмерной уступчивости перед нажимом Германии и Австро-Венгрии , и говорил, что благодаря усилиям Гирса существует не русское Министерство иностранных дел , а «Министерство иностранных дел в России». Это было равно острое и остроумное обвинение.

Всякая неудача российской внешней политики немедленно обращалась Катковым «в пользу» борьбы за отставку «иностранного министра». После очевидной неудачи балканской политики страны в 1885- годах требования отставки Гирса и назначения подлинно «русского министра» (на эту роль тогда предполагался глава Азиатского департамента Иван Зиновьев) стали особенно непримиримыми. Однако если в наступлении на Министерство финансов консерваторам удалось добиться успеха (и под их давлением Николай Бунге был заменён их выдвиженцем Иваном Вышнеградским), то попытка повлиять на руководство внешней политикой в конце концов вызвала раздражение и гнев Александра III. В марте года, выведенный из себя очередной разгромной статьёй «Московских ведомостей», он распорядился (через того же Феоктистова) сделать им официальное предостережение . Впрочем, благодаря влиятельным сторонникам Каткова в правящих кругах конфликт с государем был приглушён, но и кампания против Николая Гирса также не достигла своей цели. В результате своей агрессивностью , жёсткостью и нетерпимостью в любых вопросах, будь то гимназическая реформа или судебная система, Катков нажил себе гораздо больше врагов, чем друзей, хотя и те, и другие признавали его силу.

«Своими великими заслугами в польском вопросе он завоевал себе положение государственного деятелся без государственной должности; недостаточно было бы сказать, что он являлся выразителем общественного мнения, нет, он создавал общественное мнение, которому приходилось следовать за ним. <…> О Каткове можно сказать, что он был, как выражаются французы , неудобный сожитель. Обладал он натурою деспотическою и в высшей степени страстною, не допускал никаких компромиссов и уступок в ущерб делу, которое близко принимал к сердцу».

Многолетний его конкурент во влиянии на государя, князь Владимир Мещерский со своей стороны сокрушался о таком положении вещей: «Каткову дали отвоевать себе слишком много от власти в свою пользу... Выходила нелепость: в награду за преданность порядку и государственным идеалам предоставить публицисту право – менее уважать эти самые идеалы, воплощённые в правительственные лица и формы и поступать с ними бесцеремоннее других подданных русского государства!»

Парадоксальность роли Каткова заключалась именно в том, что он фактически стал создателем правой, но при этом независимой от власти печати – причём создателем успешным, в отличие от изданий противоположного лагеря.

Сам Александр III, ценя Каткова как публициста, явно его не любил, а многие публикации «Московских ведомостей» вызывали у него откровенное раздражение. Не случайно во время последней размолвки в мае 1887 года, накануне смерти Каткова, раздосадованный император бросил Д.А.Толстому : «Газета его дошла до того, что теперь никто ей не верит!» Когда же 2 (20) июля года Каткова не стало, Александр III откликнулся на это событие только сухой записью в своём дневнике .

Литературная деятельность

Михаил Катков, 1870-е годы

Дебютировав в печати переводами , в «Отечественных записках » помещал переводы Генриха Гейне , И. В. Гёте , Ф. Рюккерта , Ф. Купера ( -) и вёл в журнале библиографический отдел. Позднее из Берлина посылал статьи о немецкой литературе и лекциях Шеллинга (). Привлёк к участию в газете «Московские ведомости» Т. Н. Грановского , С. М. Соловьёва и помещал в ней свои статьи. Редактируемый им «Русский вестник» был одним из ведущих литературных и общественно-политических журналов второй половины 1850-х - 1860-х годов. Программное значение имела статья Каткова «Пушкин» (). К другим важным выступлениям относят статьи о русской сельской общине (обнаружившие расхождения с славянофилами; -), также статьи о «выборном начале», опирающиеся на знакомство с общественным строем Англии (), серия полемических выступлений против журнала «Современник» (1861).

Общественно-политический отдел «Русского вестника» под названием «Современная летопись» был преобразован в самостоятельное еженедельное издание, также руководимым Катковым: в Каткову в аренду была передана газета «Московские ведомости», «Современная летопись» в - выходила как воскресное приложение к газете. В «Московских ведомостях» ежедневно печатались передовые статьи Каткова, имевшие значительный резонанс.

Особенно широким резонанс публицистики Каткова был во время польского восстания 1863-1864 годов : Катков настаивал на самом решительном и бескомпромиссном решении «польского вопроса» и сыграл значительную роль в национально-патриотической антипольской мобилизации русской общественности. В критике и публицистике Каткова -1880-х годов отражаются его всё более консервативные воззрения, с решительным неприятием заигрываний с демократическими и либеральными кругами. Философские, общественно-политические и эстетические воззрения Каткова обычно характеризуются как идеалистические, консервативные и реакционные.

Оценки общественно-политической деятельности Каткова

Семья

Жена - княжна Софья Сергеевна Шаликова, дочь известного литератора. Сын Катков Андрей Михайлович - консул в Лозанне, женат на княжне Щербатовой Марии Владимировне (1864-1921). 2 сына - Михаил и Андрей Катковы - погибли на фронте в 1914. Внук - Катков Петр Андреевич - имел пять детей. Старший - Катков Яков Петрович. Потомки его до сих пор проживают в Пензенской и Саратовской областях.

По делу о дворянству рода Катковых по фонду департамента герольдии Сената (фонд 1343 опись 23 дело 2251), в котором храниться формулярный список Михаила Никифоровича Каткова и копии метрик о рождении его детей от дочери поэта Софьи Петровны Шаликовой следует, что у него были следующие дочери:

Варвара, родилась 8 апреля 1855 г. Софья, родилась 4 февраля 1858 г. Наталья, родилась 12 марта 1859 г. Ольга, родилась 22 июня 1865 г. Александра, родилась 22 июня 1865 г. Мария, родилась 16 декабря 1869 г.

Из них совершенно точно Варвара была фрейлиной выс. двора, в затем состояла в браке за дипломатом и литератором князем Львом Владимировичем Шаховским (1849-1897). Кроме этого в книге «Мемуары графа С. Д. Шереметева», Москва. 2001. С.387 сказано, что помимо упомянутой Варвары другие дочери М. Н. Каткова состояли в браке за камергером Иваненко, бароном Энгельгардтом, графом Толстым, и Роговичем.

Литература

• Русские писатели. 1800-1917. Биографический словарь. Т. 2: Г - К. Москва: Большая российская энциклопедия, 1992. С. 506-513.

Ссылки

• Шипилов С. Н. Мировоззрение и представления М. Н. Каткова о политико-культурном опыте Англии // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение » . - 2008. - № 6 - История .

Источники

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Катков М. Н." в других словарях:

Михаил Никифорович (1818 1887) известный журналист и публицист. Р. в Москве, в семье мелкого чиновника. Учился на словесном отделении Московского университета, где увлекался философией, изучал Гегеля и на этой почве сблизился с кружком Белинского … Литературная энциклопедия

Катков, М. Н. (1818 1887) известный реакционер. В молодости участвовал в кружке Станкевича, при чем особенно сошелся с Бакуниным и Белинским. В 1840 г. уезжает за границу, где занимается преимущественно философией. Постепенно он из… … 1000 биографий

Михаил Никифорович (1818 87), российский публицист, общественный деятель. В 1830 х гг. примыкал к кружку Н.В. Станкевича. В 50 х гг. умеренный либерал, сторонник английской государственной системы. Издатель журнала Русский вестник (1856) и газеты … Современная энциклопедия

17. М.Н.Катков - лидер консервативной журналистики второй половины XIX в. («Русский вестник», «Московские ведомости»).
Михаил Никифорович Катков (1818 - 1887) выпускал журнал “Русский вестник” и газету “Московские ведомости” при МУ. Его деятельностью укреплялась императорская власть - уникальный случай, когда “4 власть” - действительно власть. К. выступал за счастье и благополучие государства (а не народа, как другие публицисты). Крайне правая, консервативная линия в русской журналистике. Публицистика К. вызывала аллергию даже у тех, кто не принадлежал к лагерю революционных демократов. Тех, кто поддерживал К. идеологически, было немного. Но К. и не нуждался в поддержке, поскольку сам, фактически, представлял государственную власть, имея возможность в большей мере, чем кто бы то ни было, влиять на политику.

В 1845 К. стал профессором кафедры логики и психологии в МУ; в 1848 (“мрачное семилетие” началось) кафедру закрывают. В 1850 ему предложили стать редактором “Московских ведомостей”. Только в 1862 К. стал собственником газеты. “МВ” закрылись только в 1917. “Р. вестник” К. начал издавать до 1856 (закрылся в 1905).

“РВ” с 1856 выходил 2 раза в месяц, с 1861 - ежемесячный журнал. Отделы: научный и литературный (очень значительный, участвовали известные литераторы и ученые), хроникально-политический - “Современная летопись” (К. быстро ощутил несовместимость этих отделов, и сделал “СЛ” еженедельным приложением к “РВ”), политические новости, внутренние известия, рецензии на журналы и книги (в том числе художественные), “смесь”.

Личность К. была неоднозначна. Он был очень способный человек. Белинскому первые встречи с К. внушили надежды, что этот умный человек с философским чутьем далеко пойдет. Вместе с тем К. был очень самолюбив - многие отмечали его высокомерие, недружелюбное отношение к своим сотрудникам. + К. - человек дисциплины, твердый в своих убеждениях, он никогда не шел на компромиссы. Многих художников заставлял изменять акценты в их произведениях (например, Тургенева) - иначе они бы просто не смогли печататься у него.

Взгляды К. на будущее со временем менялись. В начале своей карьеры он выступил против Николая I. В 50-е гг. К. активно пропагандировал “английский” путь развития, считая идеалом государственного устройства конституционную монархию. Позднее от англофильства К. переходит к шовинизму, будучи абсолютно убежден в правильности своего дела. К. - очень цельная фигура. Он был абсолютно последователен в вопросах отмены крепостного права, телесных наказаний и т. д. Перемена произошла в отношении К. к власти. Вначале он хотел буржуазно-демократических перемен при существующей власти. Но чем острее становилась ситуация в стране, тем быстрее К. переходил на консервативные позиции. “Революционная ситуация” изменила отношение К. к самодержавию. Борьба против “нигилистов” становится одним из пунктов борьбы К. против прогрессивных взглядов - в нигилизме он видел результат польского влияния и считал нигилистов врагами России, с которыми в первую очередь необходимо бороться. Это определяло основные оценки “РВ”. + Антиполонизм - борьба с сепаратистскими настроениями в Польше и с Герценом, который поддерживал поляков.

При Александре II К. получает сферу влияния - газету, журнал. По мере того, как возрастает страх К. перед новыми революционными силами, он защищает Российскую Империю - мощное, неделимое государство. Волей-неволей К. пришлось поддерживать и самодержавие, императорскую власть, без которой империя не могла бы существовать. Но К. считал, что для того, чтобы защищать власть, нужна свобода печати. Во имя защиты власти он не боялся даже критиковать саму власть, например, в одной из статей упрекнул власть в недостаточно жестком и последовательном отношении к нигилистам. К. сделали замечание, которое он был обязан напечатать, но он этого не сделал, т. к. был уверен в своей правоте. После первого покушения на царя (4 апреля 1866) К. торжествовал - его прогнозы сбылись, он продемонстрировал свою политическую проницательность.

К. мог реально влиять на политическую ситуацию в стране. В своих статьях он упрекал в приверженности к полякам министра народного просвещения Головнина, МВД Валуева - и император снял их с должностей. К К. в Москву приезжали на поклон министры - боялись его. Креатура К. в чиновничьих кругах - М. Н. Муравьев, которого К. использовал. Он настаивал, чтобы Муравьева сделали виленским генерал-губернатором. Муравьев проводил в жизнь идеи публицистики К. Он жестоко подавил польское восстание, за что получил кличку “вешатель”.

К. был убежденным сторонником государственного единства России и в корне пресекал всякие разговоры о сепаратизме. Он считал, что национальные претензии поляков удовлетворить невозможно, видел в них преимущественно эгоистические устремления польской шляхты. По мнению К., в России воплощение власти царь, который олицетворяет собой закон - никакой конституции не нужно. Такая позиция постепенно привела К. к раболепству - он объявил себя “цепным псом самодержавия”. Но вместе с тем К. выступал и как “наставник” власти, позволяя себе время от времени поучать ее.

К. писал практически обо всем - об отношении к власти, к крестьянской реформе, к демократической прессе и т. д. Он настоял даже на проведении университетской реформы (обязательные экзамены по греческому и латыни при поступлении в университет). “РВ” был сильный журнал, хотя критика значительного места в нем не занимала, больше внимания уделялось публицистике. Отношение “РВ” к крепостному праву было отрицательным - К. считал, что его необходимо отменить. Главный вопрос был, как это сделать и как создать рентабельное хозяйство крестьянина-собственника. К. считал, что земля должна оставаться у помещиков, а крестьяне должны выкупать ее. Таким образом, либерализм и консерватизм у К. практически совпадали (он полагал, что “консерватизм и прогресс должны быть равносильны”). Когда отмена к. п. произошла, К. принял ее как есть, поскольку это было действие власти.

Проблема царской власти: во время засилья демократических идей защищать ее было нелегко, для этого требовалось определенное мужество. В статье “К какой партии мы принадлежим” К. доказывает внепартийность своей позиции, своих представлений о природе государства, утверждая, что в России может существовать только царская власть и никакая другая. Царь для К. - символ Российской державы. Только царская власть, по мнению К., может подняться над всеми разнонаправленными интересами, которые существуют в обществе. Отношение общества к К. было неоднозначно: с одной стороны, демократы видели в нем врага, с другой - его поддерживало высшее чиновничество.

К. высказывался и о свободе слова. Он требовал свободы печати, отмены предварительной цензуры. Только в таких условиях печать, по мнению К., могла принести наибольшую пользу самодержавию и государству - она сама следовала бы воле царя и охотно выполняла бы задачи, возложенные на нее властью.

К. защищал интересы дворянства, крупных землевладельцев, но так, что они приобретали статус государственных и фактически касались всех сословий. Публицистическая сила К.: он мыслил в “государственном масштабе”.

К. стремился помочь помещикам-землевладельцам - печатал материалы с советами, расчетами. Был в журнале и отдел, посвященный промышленности. Консервативная позиция К. была обращена в будущее, он не настаивал на сохранении системы феодальных отношений, стоял скорее на капиталистических позициях (писал о банках, финансовом обороте и т. д.). Но К. поддерживал и общину, видя в ней фискальную структуру, которая могла способствовать организации административной власти на местах благодаря “круговой поруке”.

К. считал, что реформа нужна для предупреждения революции. Он приводил примеры из истории (ВФР, революция 1848 в Австрии - из-за феодальных привилегий, сдерживающих развитие). Поэтому К. советовал правительству быть готовым к “новым компромиссам”.

Экономические проблемы рассматривались в “РВ” глубоко и интересно, а вот беллетристика была посредственная.

“РВ” вел полемику с демократической прессой, прежде всего с “Современником”. Полемические статьи не были особенно интересны - слишком грубы, резки, жестки, в них не было глубины, как в статьях об экономике. К. полемизировал и со славянофильскими изданиями (“День” Ив. Аксакова, “Русская беседа” и др.).

Своими передовыми статьями К. “делал погоду” - по ним можно было представить себе состояние России во многих отношениях.

Литературная критика “РВ”: у К. в штате не было критиков. Он сам не только оценивал произведения, но и указывал писателям, что и как им писать. (Например, заставил Тургенева переделать “Отцы и дети”). 1862: статья “Роман Тургенева и его критики” (тогда была бурная полемика вокруг Тургенева). К. считал, что черты нигилиста в Базарове искусственны, привнесены извне, и Россия не может производить таких идей. Он считал, что нигилизм, не имеющий почвы, - “фраза”. О влиянии “О. и д.” на молодежь: “Рампа исчезла, актеры и зрители смешались” (это тревожит К., который считает Базарова проявлением общественной аномалии). В 60-е гг. К. часто эксплуатировал термин “нигилизм”, и он стал названием демократических студенческих движений.

В “РВ” участвовали многие крупные писатели - С.-Щ. (“Губернские очерки” - начало критической и обличительной литературы 60-х гг.), С. Т. Аксаков, Григорович, Огарев, Островский, Писемский, А. К. Толстой, Ф. М. Достоевский печатались у Каткова.
С начала правления АII происходит невероятный подъем периодической печати. (Если в 51-55 гг. появилось 31 новое издание, то в 56-60 гг. – 147 новых издание и сатирических журналов). До 70 годов ведущее место занимали журнал, после – газеты. Притом многие журналы переквалифицировались в газеты. Политизация изданий.
Складывается эмигрантская печать с открытия Вольной типографии Герцена (1853).
По общественно-полит. направлению издания делились на:
- консервативно-монархические
Это издания были представлены официальной печатью органов министерств, ведомств, учреждений, губернскими и епархиальными «Ведомости», а также некоторыми частными проправительственными изданиями.
- либеральные
Почвенники, славянофилы, либерально-западнеческие.
- демократические
«Современник», «Русское слово», «Отечественные записки».
Катков относится к консерв-монархич. направлению.
Михаил Никифорович Катков – отечественный либерал со своей конкретной общественно-политической программой. Он – «человек 40-х годов», реформатор-шестидесятник, пореформенный «охранитель» и главный идеолог «контрреформ» 80-х гг.
То есть, он явился воплощением общего процесса минимизации либерализма в стране и, в итоге, полного угасания его оппозиционности.
1845 - ему предлагают быть редактором университетского издания, газеты «Московские ведомости», (это еще не те «МВ»).
Несмотря на зависимость от ректората, «казенную принадлежность» и жесткую цензуру, газета заметно оживилась. За пять лет, пока он был ее редактором, число подписчиков возросло с 7000 до15000.
1.1855г. – уходит из «МВ», основывает ж-л «Русский вестник».
Этот журнал – пример эволюции русского либерализма от оппозиции до союза с самодержавной властью. Разрешили выпускать с 1 января 1856 года, разрешили, впервые после долгого молчания об этом, создать «летопись политических событий и военных действий». Журнал состоял из двух отделов: научно-литературного и политически-хроникального. Политический отдел назывался «Современная летопись».
Дореформенный политический идеал «РВ» и его издателя – конституционная монархия.
Отдел пользовался двумя приемами:
- сравнительно безопасный и уже знакомый русскому читателю, был основан на опыте других стран, который вызывал ассоциации с отечественной действительностью (к примеру, о конституциях Датского королевства, о суде присяжных по делам прессы в Испании);
- прямое обсуждение будущих реформ в России.
Сначала эти обсуждения включалась кусками в общее обозрение, потом появилась отдельная рубрика «Внутренние известия», в которой целенаправленно печатались заметки реформаторского духа: об амнистии декабристов, свободном приеме в университеты, о строительстве частных железных дорог, о появлении новых периодических изданий. Они одни из первых подняли вопрос о реформе судебной системы, обосновывая необходимость гласности и состязательности в судах, введения института присяжных..
в «Современной летописи» был открыт раздел «Крестьянский вопрос».
Программа: освобождение крестьян с землей за выкуп, предотвращение обезземеливания бывших крепостных во избежании их пролетаризации, посредничество государства в выкупной операции, постепенное преобразование патриархальной общины.

Во множестве заметок и статей «Современной летописи» отражались идеи гласности, ослабления надзора за прессой, ответственности печати перед законом. Издатель приветствует антикрепостническую реформу, тогда как «Современник» настроен революционно. Полемика. Притом «Русский вестник» прямо указывал властям на революционно настроенных демократов и их вождя Чернышевского. Катков оправдывал поворот основной либеральной массы к охранительству.
Печатают роман «Отцы и дети», и критику на этот роман, где Базаров выставлен воплощением духа «Современника». Катков пишет, что нигилизм – «общественная болезнь, овладевающая некоторыми умами некоторыми сферами мысли». Катков искусно пользовался этой полемикой для пропаганды дальнейших реформ.
В прогнозах Каткова Россия – это аграрная развитая страна.
Отсюда большое кол-во аграрных тем.
2. 1863гг. – появляется газета «Московские ведомости
Во время польского восстания Катков принял жесткую позицию необходимости подавления восстания военным путем. Он критиковал родного брата императора Константина Николаевича за компромиссную, нетвердую линию. Пока другие издания еще собирались с мыслями, «Московские ведомости» обосновывали самые крутые антипольские меры. Таким образом катков не только выражал мнение своего «департамента», но и диктовал правительству, что ему делать.
Темы газеты: проблемы усиления влияния православной церкви, русификации там помещичьего землевладения проведения аграрной реформы, чтобы создать в крестьянстве опору в борьбе с шляхтой и панами. Истоки революции стоит искать в самой России, а именно в демократической среде.
Столкновение с Валуевым из-за того, что на передовице обвинила МВ в бездействии и в «покровительстве предателям национальных интересов». Газета получила первое предостережение, а потом второе и третье. Хотели закрыть – газета не выходила один день. Однако за нее вступились влиятельные лица (сам Александр II).
«МВ» постоянно полемизировали с либеральными «Голосом», «Русским словом», «Вестником Европы» и олигархическо-консервативной «Вестью».
Популярность изданий Каткова возросла в годы Русско-турецкой войны 1877-1878гг. Война на страницах «МВ» представлялась как справедливая, освободительная война, демонстрирующая высокую степень духовной зрелости русского общества.
После последних реформ Катков заговорил о поре «прочного устроения».
В 80-81 гг в правительстве взяли силу либеральные власти под руководством Лорис-Меликова, что расстроила Каткова.
1881 - убийство АII. Катков оценил это событие, как возмездие правительству за политическое легкомыслие, обвинил Лорис-Меликова в политической измене, высказывается за сильную власть, называет себя «сторожевым псом самодержавия».
Умер Катков в 1887.

Издатель, критик, публицист. Катков учился в 1829-1830 гг. в Преображен-ском сиротском училище, около года в 1-й мос-ковской гимназии, а в 1831-1834 гг. в пансионе М.Г. Павлова. В 1838 г. Катков окончил с отличи-ем словесное отделение философского факульте-та Московского университета и в 1839 г. переехал в Петербург, где стал сотрудничать с «Отечественными записками». В тече-ние полутора лет Катков слушал лекции Ф. Шел-линга в Берлинском университете. В 1845 г. защитил магистерскую диссертацию «Об эле-ментах и формах славяно-русского языка» и был определен адъюнктом на кафедре философии Московского университета. В 1851 г. Катков по-лучил место редактора университетской газ. «Московские ведомости», причем Катков значительно расширил ее научный отдел. В 1856 г. Катков предпринял издание двухнедельного журнала «Русский вестник», став его редактором, и «Русский вестник» скоро становится одним из ве-дущих литературных и общественно-политиче-ских журналов.
В середине 1850-х и в начале 1860-х гг. Кат-ков придерживался либеральных взглядов и не случайно, например, в марте 1861 г., в связи с подготовкой закона о печати, по инициативе Н.Г. Чернышевского в доме Каткова состоялось собрание столичных издателей, на котором была принята «Записка русских литераторов» прави-тельству, автором которой был Катков. Однако постепенно, отходя от либерализма, Катков занимает всё более консервативные позиции.
Именно в этот период с Катковым начинает во «Времени» ядовитейшую и непримиримую по-лемику Достоевский (еще в 1857 г., находясь в Семипалатинске, Достоевский вел неудачные переговоры с Катковым о напечатании в «Русском вестнике» «боль-шого романа» — вероятно, этот нереализован-ный тогда замысел превратился впоследствии в «Преступление и наказание» — и повести «Село Степанчиково и его обитатели»), причем поле-мика касалась неприемлемой для Достоевского общественно-литературной позиции Каткова. В «Необходимом литературном объяснении по поводу разных хлебных и нехлебных вопросов» в 1863 г. Достоевский прямо называет Каткова «Фаддейбулгаринствующего на Москве» и заме-чает: «"Время" обличало г-на Каткова и предре-кало ему новобулгаринский путь, еще тогда, когда вы все млели перед г-ном Катковым». «Везде у него "Сви-сток", в каждом факте нашей литературы он ви-дит "Свисток", в истории тоже, даже на будущ-ность России имеет, по его мнению, ужасное влияние "Свисток"!» — иронически писал До-стоевский в памфлете «"Свисток" и "Русский вестник"».
Сношения Достоевского с Катковым как из-дателем «Русского вестника» возобновились в 1865 г. К этому вре-мени оба они совершили одинаковую эволюцию: от либерализма к православию и монархизму. На путях православия и монархизма они должны были близко сойтись. По совету родственницы Каткова Н.П. Шаликовой Достоевский 10(22) — 15(27) сентября 1865 г. написал из Висбадена очень важное письмо Каткову с предложением поместить в «Русский вестник» новое произведение и подробно изложил главную идею будущего романа «Пре-ступление и наказание»: «...Идея повести, сколь-ко я могу предпола<гать>, не могла бы ни в чем противоречить Вашему журналу; даже напро-тив. Это психологический отчет одного преступ-ления.
Действие современное, в нынешнем году. Молодой человек, исключенный из студентов университета, мещанин по происхождению, и живущий в крайней бедности, по легкомыслию, по шалости в понятиях поддавшись некоторым странным "недоконченным" идеям, которые носятся в воздухе, решился разом выйти из сквер-ного своего положения. Он решился убить одну старуху, титулярную советницу, дающую день-ги на проценты. Старуха глупа, глуха, больна, жадна, берет жидовские проценты, зла и заеда-ет чужой век, мучая у себя в работницах свою младшую сестру. "Она никуда не годна", "для чего она живет?", "Полезна ли она хоть кому-нибудь?" и т.д. Эти вопросы сбивают с толку молодого человека. Он решает убить ее, обо-брать; с тем, чтоб сделать счастливою свою мать, живущую в уезде, избавить сестру, живущую в компаньонках у одних помещиков, от сластолю-бивых притязаний главы этого помещичьего се-мейства — притязаний, грозящих ей гибелью, докончить курс, ехать за границу и потом всю жизнь быть честным, твердым, неуклонным в ис-полнении "гуманного долга к человечеству", чем, уж конечно, "загладится преступление", если только может назваться преступлением этот по-ступок над старухой глухой, глупой, злой и боль-ной, которая сама не знает, для чего живет на свете, и которая через месяц, может, сама собой померла бы.
Несмотря на то, что подобные преступления ужасно трудно совершаются — то есть почти все-гда до грубости выставляют наружу концы, ули-ки и проч. и страшно много оставляют на долю случая, который всегда почти выдают винов<ных>, ему — совершенно случайным образом удается совершить свое предприятие и скоро и удачно.
Почти месяц он проводит после того до окон-чательной катастрофы. Никаких на них подозре-ний нет и не может быть. Тут-то и развертывает-ся весь психологический процесс преступления. Неразрешимые вопросы восстают перед убий-цею, неподозреваемые и неожиданные чувства мучают его сердце. Божия правда, земной закон берет свое, и он — кончает тем, что принужден сам на себя донести. Принужден, чтобы хотя погибнуть в каторге, но примкнуть опять к лю-дям; чувство разомкнутости и разъединенности с человечеством, которое он ощутил тотчас же по совершении преступления, замучило его. Закон правды и человеческая природа взяли свое <...>. Преступн<ик> сам решает принять муки, что-бы искупить свое дело...».
Победа «Божией правды» не могла оставить равнодушным Каткова, и он согласился напеча-тать в «Русском вестнике» «Преступление и наказание», а в дальнейшем печатает также романы «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы», а в газ. «Московские ведомости» Катков публикует речь о Пушкине Достоевско-го. Катков неоднократно помогал Достоевскому материально, причем давал ему большие суммы денег вперед за будущий роман. Знакомство До-стоевского с Катковым относится к марту 1866 г., в дальнейшем они неоднократно встречались, когда Достоевский был в Москве. Справедливо указывает С.С. Ванеян, что «столь возмущав-шие других авторов поправки и замечания Кат-кова к напечатанным в "Русском вестнике" произведениям До-стоевским воспринимаются не только как цен-зурные, но и как эстетические требования и по большей части учитываются им: более антини гилистическую окраску приобретает роман "Преступление и наказание", опускается глава "у Тихона" в романе "Бесы"».
«Передовые "Московских ведомостей" читаю с наслаждением, — писал Достоевский Н.А. Лю-бимову 15 февраля 1880 г., становясь как бы еди-номышленником Каткова. — Они производят глубокое впечатление». 27 мая 1880 г. на Пушкинском праздни-ке Достоевский заехал к Каткову договориться об «отсрочке» «Братьев Карамазовых» до июль-ской книжки. «Он выслушал всё очень друже-ственно (и вообще был донельзя ласков и предуп-редителен, как никогда со мной прежде) <...>. Потчевал дорогими сигарами. Провожать меня вышел в переднюю и тем изумил всю редакцию, которая из другой комнаты всё видела, ибо Кат-ков никогда не выходит никого провожать. Вообще думаю, что с "Р<усским> вестником" дело как-нибудь уладится». Конеч-но, и материальный стимул в печатании в «Русском вестнике» тоже имел значение, о чем сам Достоевский па-радоксально ответил на обеде в честь И.С. Турге-нева 13 марта 1879 г., объяснив сотрудничество с Катковым тем, что ему надо жить и содержать семью, но глав-ным, конечно, были православно-монархиче-ские убеждения Каткова и Достоевского, и по-этому Достоевский проявляет полную солидар-ность с Катковым на Пушкинском празднике, возмущенный тем, что либералы отстранили Каткова от участия в торжествах.
Сохранилось 15 писем Достоевского к Катко-ву за 1858-1880 гг. и два письма Каткова к До-стоевскому за 1866-1867 гг. (

20.07.1887 (2.08). - Умер Михаил Никифорович Катков, редактор-издатель "Московских ведомостей" и "Русского вестника", публицист-политик

М.Н. Катков – «государственный деятель без государственной должности»
К познанию России от обратного – 12

(1.11.1818–20.7.1887) – редактор и издатель газеты "Московские ведомости" и журнала "Русский вестник", влиятельнейший публицист национально-консервативного направления, твердо стоявший за честь и благоденствие России. Родился в семье мелкого канцелярского чиновника, детство и юность прошли в бедности. Катков учился в Преображенском сиротском училище, 1-й Московской гимназии и в частном пансионе.

В 1834–1838 гг. Катков столь успешно занимался на словесном отделении , что слушать его ответы приходили студенты, а курс он окончил кандидатом с отличием. Будучи западником, Катков вошел в антиправительственные кружки Н.В. Станкевича и В.Г. Белинского, был знаком с , близко сошелся с революционером-нигилистом (впоследствии масоном-сатанистом) М.А. Бакуниным.

В 1839 г. Катков поехал набираться ума в передовую Европу. Живя уроками и не вылезая из долгов, он поступил в Берлинский университет, где слушал лекции Шеллинга. Ума набрался быстро: уже в 1842 г. Катков вернулся в Россию, совершенно другим человеком и разошелся с былыми соратниками и в дальнейшем повел как публицист жесткую борьбу против революционеров. Разумеется те заклеймили его "ренегатом".

В 1845 г. Катков защитил диссертацию "Об элементах и формах славяно-русского языка" и стал адъюнктом на кафедре философии, занимаясь до 1850 г. исключительно наукой. В 1850 г. вышло распоряжение, по которому философию могли преподавать только профессора богословия. В 1850–1855 гг. Катков заведовал редакцией газеты "Московские ведомости". В 1856 г. стал издателем-редактором журнала "Русский вестник", где он выступал за освобождение крестьян с землей за выкуп для создания "надежного класса" средних землевладельцев, считал необходимым введение местного самоуправления. Благодаря умелому подбору сотрудников и хорошей постановке беллетристического отдела журнал пользовался большим успехом.

С середины 1860-х гг. общественному спокойствию России стали серьезно угрожать умножившиеся нигилисты всех мастей. Катков выступил против их вождей – Н.Г. Чернышевского и А.И. Герцена. В свою очередь Герцен писал о Каткове: «Либеральный публицист... бросил за борт либерализм, конституционализм, поклонение Европе... внезапно почувствовав себя неистовым патриотом». С особой силой эта борьба обострилась в 1863 г., когда Катков возглавил "Московские ведомости" и в это же время началось восстание в Польше, политически и пропагандно поддержанное иностранными державами. Они объединились против России, обезпокоенные ее влиянием в делах славянских государств, однако должный отпор этим угрозам в России поначалу отсутствовал.

Общаясь с представителями всех слоев русского общества, Катков приходит к выводу, что «нигде не видно крепкой закваски, нет никакого общественного типа, имеющего задатки силы». Поэтому в деле общественного служения стране Катков, держась «в стороне от всяких политических партий и не ища себе союзников, укрепился в намерении полагаться исключительно на себя. Опыт уже доказал, какую громадную пользу принес он, идя своим путем, ибо главным образом, или даже исключительно, ему обязаны были мы успехом в борьбе с возмутившейся Польшей. Сам по себе мятеж был не страшен, но весьма серьезная опасность заключалась в безалаберном настроении общества и в шатаниях правительства; даже такой энергичный человек, как граф М.Н. Муравьев, очутился бы в затруднительном положении, если бы Катков не произвел быстрого и благотворного переворота в общественном мнении и если бы не подкрепил Государя, который колебался среди различных и весьма опасных влияний. И Катков понял, в чем состоит его призвание, решился быть верным слугой правительства, быть его советником, не занимая никакого официального положения, преследуя лишь цели, клонящиеся к пользе и безопасности государства» (Е. Феоктистов. "За кулисами политики и литературы").

Катков заявил, что для сохранения единства империи допустимы любые средства, в том числе вооруженные против мятежников. Находясь вне правительства, но будучи влиятельным публицистом, пользующимся поддержкой большей части русского общества, Катков побуждал власти к решительным действиям. Своими великими заслугами в польском вопросе Михаил Никифорович «завоевал себе положение государственного деятеля без государственной должности; недостаточно было сказать, что он является выразителем общественного мнения: нет, он создавал общественное мнение, которому приходилось следовать за ним... Он составил блестящую репутацию , отважившемуся, после долгих колебаний, под влиянием "Московских ведомостей" дать решительный отпор западным державам, выступившим с наглыми требованиями относительно Польши» (Е. Феоктистов).

«Все опиралось на "золотое перо" Каткова... Нельзя сказать, чтобы Катков был гениален, но перо его было воистину гениально... Он мог в лучшую минуту сказать единственное слово, – слово, которое в напряжении, силе и красоте своей уже было фактом, то есть моментальной неодолимо родило из себя факты и вереницы фактов. Катков – иногда, изредка – говорил как бы "указами": его слово "указывало" и "приказывало". "Оставалось переписать... – и часто министры, подавленные словом его, "переписывали" его передовицы в министерских распоряжениях и т.д.», – писал В.В. Розанов.

«Катков жил вне Петербурга, не у "дел", вдали, в Москве. И он как бы поставил под московскую цензуру эту петербургскую власть, эти "петербургские должности", не исполняющие или худо исполняющие "свою должность". Критерием же и руководящим в критике принципом было то историческое дело, которое Москва сделала для России. Дело это – единство и величие России... Катков не мог бы вырасти и сложиться в Петербурге; Петербург разбил бы его на мелочи. Только в Москве, вдали от средоточия "текущих дел", – от судов и пересудов о мелочах этих дел, вблизи Кремля и московских соборов, могла отлиться эта монументальная фигура, цельная, единая, ни разу не пошатнувшаяся, никогда не задрожавшая. В Петербурге, и именно во "властных сферах", боялись Каткова. Чего боялись? Боялись в себе недостойного, малого служения России, боялись в себе эгоизма, "своей корысти". И – того, что все эти слабости никогда не будут укрыты от Каткова, от его громадного ума, зоркого глаза, разящего слова. На Страстном бульваре, в Москве, была установлена как бы "инспекция всероссийской службы", и этой инспекции все боялись, естественно, все ее смущались. И – ненавидели, клеветали на нее...» (В. Розанов. "Суворин и Катков").

В 1866 г., не оставляя газету, Катков стал чиновником особых поручений при министре народного просвещения. Чем ощутимее была революционная атмосфера, тем все более "правым" становился Катков. Он много писал об экономических проблемах, пропагандируя усиленное промышленное развитие, полагая, что таким образом Россия сможет укрепить военную мощь, утвердиться на міровом рынке и сохранить целостность империи. Но это не значило, по мнению Каткова, что страна перестанет быть аграрной, а дворянство не останется опорой престолу. Большую роль Катков отводил образованию, полагая, что правильная воспитательная система сможет противодействовать развивающемуся "нигилизму".

После Катков стал сторонником жесткого курса , сблизившись с . «Не парламентаризму ли должны мы завидовать, этой пошлой доктрине, везде потерявшей кредит, которая может быть годна только как средство постепенного ослабления власти и перемещения ее из рук в другие», – писал Катков, центральной идеей публицистики которого стало обоснование самодержавия как власти, единственно возможной в России. Неприятие Катковым либеральных реформ было тем сильнее, чем больше когда-то он сам за них ратовал – тем самым он искупал свою вину и западнические грехи молодости.

Не будет преувеличением сказать, что в значительной части общества национальное чувство во второй половине XIX века было возбуждено тем громадным влиянием, которым пользовались "Московские ведомости", издаваемые М.Н. Катковым.

Катков умер в своей усадьбе. Его смерть была воспринята как государственное событие, и в церквах всей России служили панихиды по усопшему.

Использован материал: