Гаспаров М.Л. Занимательная Греция. В Новейшее время. Царь Эпира и Македонии

(23 октября - 4 ноября 1942) и Сталинградом (19 ноября 1942 - 2 февраля 1943) царь Борис стал искать контакта с англо-американскими кругами. Это вызвало подозрения у Гитлера. Борис был вызван в ставку Гитлера для объяснений. По опубликованным сведениям английской разведки (Э. Кукридж - E. H. Cookridge, 1948), во время возвращения в Софию 28 августа, после аудиенции у Гитлера, царь Борис, пожелавший сепаратного мира, был убит. В дальнейшем выяснилось что он умер от сердечного приступа.

Современная Болгария

10 ноября 1989 года в Болгарии начались глубокие экономические и политические реформы. С 15 ноября 1990 года страна называется Республикой Болгария. 2 апреля 2004 года Болгария вошла в НАТО, а 1 января 2007 года - в Евросоюз.

Постсоциалистическими президентами Болгарии были Пётр Младенов, Желю Желев, Пётр Стоянов, Георгий Пырванов.

В середине 1990-х у власти были социалисты. В 2001-2005 премьер-министром Болгарии был бывший царь Симеон II (Симеон Сакскобургготский), возглавляющий собственную партию Национальное движение "Симеон Второй". С августа 2005 года по июль 2009 у власти находилось коалиционное правительство во главе с социалистом Сергеем Станишевым. В состав кабинета Станишева также входили представители партии Симеона Сакскобургготского и Движения за права и свободы Ахмеда Догана.

На парламентских выборах 2009 и социалисты и либералы Симеона потерпели серьёзное поражение. Большинство мест завоевала новая партия «ГЕРБ», возглавляемая харизматичным Бойко Борисовым . Эта партия, хотя и является достаточно популистской в своей риторике, но по сути её идеология - радикальный либерализм. «ГЕРБ» выступает за европейский выбор для Болгарии и дальнейшее её участие в евро-атлантическом сотрудничестве. 27 июля 2009 кабинет под руководством Бойко Борисова приступил к своим обязанностям.

Второе Болгарское царство

Болгaры рода Асен, жившие в Тырново, в 1185 году отправили посольство к византийскому императору Исааку Анелу с просьбой подтвердить их владения. Высокомерный отказ и избиение посольства стали сигналом к восстанию. За короткое время восстание охватило территорию от Балканских гор до Дуная. С этих пор начался и союз болгаров с половцами, известными в Болгарии как куманы - половцы неоднократно воевали рядом с болгарами против византийцев.

Второе Болгарское царство существовало с 1187 по 1396, новой столицей стал город Тырново . В 1197 году Асен I был убит мятежным болярином Иванко, который перешёл на сторону Византии. Петр, средний из братьев, тоже пал от руки убийц. В южной Болгарии существовали два независимых государства - во главе с воеводой Добромиром Хризом в нынешнем городе Мелнике, и деспотом Славом в Родопах, его крепость Цепина ныне не существует. Став царём в 1197 году, Калоян жёстко подавил оппозицию и начал быстрое расширение Болгарии. Последний очаг Византии в северной Болгарии, Варна - тогда Одессос, была взята штурмом 24 марта 1201 года, в пасхальное воскресенье. Весь византийский гарнизон был перебит и похоронен в рвах крепости. Калоян, который во время царствования своего брата Асена I был заложником в Констанинополе, получил хорошее греческое образование. Тем не менее, он получил прозвище «Ромеоубийца». По словам византийского летописца Георгия Акрополита «Он мстил ромеям за то зло, которое учинил болгарам император Василий I, и сам называл себя Ромеоубийцем… И вправду, никто другой не учинил ромеям так много горе!» Воспользовавшись разгромом Византии крестоносцами, он нанёс несколько крупных поражений Латинской империи, разгромив войска IV Крестового похода, и распространил своё влияние на большую часть Балканского полуострова. После взятия Константинополя войсками четвёртого крестового похода, Калоян начал переписку с папой Иннокентием, и получил от него титул «император». В 1205 году, вскоре после разгрома крестоносцев, болгарские войска подавили византийское восстание в городе Пловдив - предводитель восстания Алексей Аспиета был повешен головой вниз.

С легкой руки двух человек, разделенных большим временным промежутком, мы знаем, какая греческая трагедия - главная.

В «Поэтике» Аристотеля недвусмысленно звучит мысль о том, что лучший греческий трагик из трех великих трагиков - это Софокл, а лучшая греческая трагедия из всех греческих трагедий - это «Царь Эдип».

И в этом одна из проблем с восприятием греческой трагедии. Парадокс заключается в том, что мнение Аристотеля, по всей видимости, не разделяли афиняне V века до нашей эры, когда «Царь Эдип» был поставлен. Мы знаем, что Софокл с этой трагедией на состязаниях проиграл, афинские зрители не оценили «Царя Эдипа» так, как его оценил Аристотель.

Тем не менее Аристотель, который говорит, что греческая трагедия - это трагедия двух эмоций, страха и сострадания, пишет о «Царе Эдипе», что всякий, кто прочтет оттуда хотя бы строчку, одновременно будет и страшиться того, что произошло с героем, и сострадать ему.

Аристотель оказался прав: вопросу о смысле этой трагедии, о том, как мы должны воспринимать главного героя, виноват Эдип или не виноват, уделили внимание практически все великие мыслители. Лет двадцать тому назад была опубликована статья одного американского исследователя, в которой он скрупулезно собрал мнения всех, начиная с Гегеля и Шеллинга, кто говорил, что Эдип виноват, кто говорил, что Эдип не виноват, кто говорил, что Эдип, конечно, виноват, но невольно. В итоге у него получилось четыре основные и три вспомогательные группы позиций. А не так давно нашим соотече­ственником, но по-немецки была опубликована огромная книжка, которая называлась «Поиск вины», посвященная тому, как интерпретировали «Царя Эдипа» за века, прошедшие с первой его постановки.

Вторым человеком, конечно, стал Зигмунд Фрейд, который, по понятным причинам, тоже посвятил «Царю Эдипу» немало страниц (хотя и не так много, как, казалось бы, должен был) и назвал эту трагедию образцовым примером психоанализа - с той лишь разницей, что психоаналитик и пациент в ней совпадают: Эдип выступает и в роли врача, и в роли больного, поскольку анализирует сам себя. Фрейд писал о том, что в этой трагедии начало всего - религии, искусства, морали, литературы, истории, что это трагедия на все времена.

Тем не менее эта трагедия, как и все другие древнегреческие трагедии, ставилась в конкретное время и в конкретном месте. Вечные проблемы - искусства, морали, литературы, истории, религии и всего прочего - соотносились в ней с конкретным временем и конкретными событиями.

«Царь Эдип» был поставлен между 429 и 425 годами до нашей эры. Это очень важное время в жизни Афин - начало Пелопоннесской войны, которая в итоге приведет к падению величия Афин и их поражению.

Трагедия открывается хором, который приходит к Эдипу, властвующему в Фивах, и говорит, что в Фивах мор и причиной этого мора, согласно пророчеству Аполлона, является тот, кто убил прежнего царя Фив Лая. В трагедии дело происходит в Фивах, но всякая трагедия - про Афины, поскольку она ставится в Афинах и для Афин. В тот момент в Афинах только что прошла страшная чума, выкосившая много граждан, в том числе совершенно выдающихся, - и это, конечно, аллюзия на нее. В том числе во время этой чумы погиб Перикл, политический лидер, с которым связано величие и процветание Афин.

Одна из проблем, занимающих интерпретаторов трагедии, - это ассоции­руется ли Эдип с Периклом, если ассоциируется, то как, и каково отношение Софокла к Эдипу, а значит, и к Периклу. Вроде бы Эдип - ужасный преступник, но одновременно он спаситель города и до начала, и в конце трагедии. На эту тему тоже написаны тома.

По-гречески трагедия буквально называется «Эдип тиран». Греческое слово τύραννος (), от которого произошло русское слово «тиран», обманчиво: его нельзя переводить как «тиран» (его так и не переводят, как можно увидеть из всех русских - и не только русских - версий трагедии), потому что изначально это слово не имело отрицательных коннотаций, которые есть у него в современном русском языке. Но, по всей видимости, в Афинах V века оно этими коннотациями обладало - потому что Афины в V веке гордились своим демократическим устройством, тем, что здесь нет власти одного, что все граждане равным образом решают, кто лучший трагик и что лучше для государства. В афинском мифе изгнание тиранов из Афин, произошедшее в конце VI века до нашей эры, - одна из важнейших идеологем. И поэтому название «Эдип тиран» - скорее отрицательное.

Действительно, Эдип в трагедии ведет себя как тиран: упрекает своего шурина Креонта в заговоре, которого нет, и называет подкупленным прорицателя Тиресия, который говорит о страшной судьбе, ждущей Эдипа.

Кстати, когда Эдип и его супруга и, как потом окажется, мать Иокаста рассуждают о мнимости пророчеств и их политической ангажированности, это тоже связано с реалиями Афин V века, где оракулы были элементом политической технологии. У каждого политического лидера были чуть ли не свои прорицатели, которые специально, под его задачи, истолковывали или даже сочиняли пророчества. Так что даже такие вроде бы вневременные проблемы, как отношения людей с богами через пророчества, имеют вполне конкретный политический смысл.

Так или иначе, все это свидетельствует о том, что тиран - это плохо. С другой стороны, из других источников, например из истории Фукидида, мы знаем, что в середине V века союзники называли Афины «тиранией» - понимая под этим мощное государство, которое управляется отчасти демократическими процессами и объединяет вокруг себя союзников. То есть за понятием «тирания» стоит представление о мощи и организованности.

Получается, что Эдип - символ той опасности, которую несет мощная власть и которая кроется в любой политической системе. Таким образом, это трагедия политическая.

С другой стороны, «Царь Эдип» - это, конечно, трагедия важнейших тем. И главная среди них - тема знания и незнания.

Эдип - мудрец, который в свое время спас Фивы от страшной сфинксы (потому что сфинкс - это женщина), разгадав ее загадку. Именно как к мудрецу к нему приходит хор фиванских граждан, старейшин и юношества, с просьбой спасти город. И как мудрец Эдип заявляет о необходимости разгадать загадку убийства прежнего царя и разгадывает ее на протяжении всей трагедии.

Но одновременно он и слепец, не знающий самого важного: кто он такой, кто его отец и мать. В стремлении узнать истину он игнорирует все, о чем его предупреждают окружающие. Таким образом получается, что он мудрец, который не мудр.

Оппозиция знания и незнания - это одновременно и оппозиция видения и слепоты. Слепой пророк Тиресий, который в начале разговаривает с видящим Эдипом, все время говорит ему: «Ты слеп». Эдип в этот момент видит, но не знает - в отличие от Тиресия, который знает, но не видит.

Замечательно, кстати, что по-гречески видение и знание - это одно и то же слово. По-гречески знать и видеть - οἶδα (). Это тот же корень, который, с точки зрения греков, заключен в имени Эдипа, и это многократно обыгрывается.

В конце, узнав, что это он убил своего отца и женился на своей матери, Эдип ослепляет себя - и тем самым, став, наконец, подлинным мудрецом, теряет зрение. Перед этим он говорит, что слепец, то есть Тиресий, был слишком зряч.

Трагедия построена на чрезвычайно тонкой игре (в том числе словесной, окружающей имя самого Эдипа) этих двух тем - знания и зрения. Внутри трагедии они образуют своеобразный контрапункт, все время меняясь местами. Благодаря этому «Царь Эдип», будучи трагедией знания, становится трагедией на все времена.

Смысл трагедии тоже оказывается двойственным. С одной стороны, Эдип - самый несчастный человек, и об этом поет хор. Он оказался ввергнутым из полного счастья в несчастье. Он будет изгнан из собственного города. Он потерял собственную жену и мать, которая покончила с собой. Его дети - плод инцеста. Все ужасно.

С другой стороны, парадоксальным образом Эдип в финале трагедии торжествует. Он хотел узнать, кто его отец и кто его мать, и узнал это. Он хотел узнать, кто убил Лая, - и узнал. Он хотел спасти город от чумы, от мора - и спас. Город спасен, Эдип обрел самое важное для него - знание, пусть ценой невероятных страданий, ценой потери собственного зрения.

Эпир и Пирриды

Царь Пирр родился в 319 году до н. э. всего через четыре года после внезапной смерти «царя царей» Александра Великого. Будучи племянником матери Александра Македонского Олимпиады, царь приходился Александру одновременно троюродным братом и двоюродным племянником. Очень скоро ему предстояло испытать на себе все превратности судьбы, но сначала немного истории самого Эпира.

Эпирское царство долгое время находилось на периферии «греческого мира»

Что из себя представляло Эпирское царство к моменту рождения Пирра? Традиционно Эпир (как и Македония) был границей распространения греческого влияния на севере, будучи этаким буфером между варварской Иллирией и цивилизованными землями Этолии. Населения Эпира вело патриархальный образ жизни, куда больше походя на своих северных и восточных соседей, чем на «нормальных» греков. Вся городская, а значит и торговая жизнь Эпира была сосредоточена на юге в нескольких крупных полисах, которые, впрочем, совсем не спешили подчиняться воле царя Эпира. Страна была бедна не только городами, но и населением вообще.

Эпир (зеленый контур) на карте Северной Греции. Отмечено местоположение столицы Додоны, где располагался почитаемый во всей Греции оракул

Только непосредственным предшественникам Пирра удалось ввести эпирские земли в орбиту греческого мира. Дядя Пирра Александр Эпирский существенно расширил влияние царей и наладил отношения с италийскими греками, которым помогал в их борьбе с местными племенами. Его сестра Олимпиада была женой Филиппа II Македонского, а сам он был женат на дочери Филиппа Клеопатре.

Ганнибал называл Пирра величайшим из известных ему полководцев

Вмешательство в дела диадохов не прошло для Эакида даром — его дважды «смещали» с престола, в страну даже вторгся Кассандр, сын Антипатра (наместника Македонией при Александре, которого отец обошел в завещании), так что в 316 году маленького Пирра пришлось вывезти из столицы на север в Иллирию, где его принял один из варварских вождей. В 314 году в сражении с Кассандром пал отец Пирра Эакид — его армия была разгромлена македонянами прямо с марша, в бою пали многие молосские аристократы. После смерти отца, власть в Эпире взял дядя Пирра Алкет и все время пока он правил мальчик воспитывался в Иллирии, где получил образцовое греческое воспитание.

Отрочество и дружба с Деметрием

В 306 году молодой царевич (Пирру было всего 13 лет) с оружием в руках, с помощью своего воспитателя Главка, некогда приютившего Пирра, вторгся на родину и сверг ненавидимого народом Алкета. Это стало возможно лишь благодаря тому, что Кассандру было не до эпирских дел — он был занят войной с фригийским царевичем Деметрием, который вторгся в Грецию и даже занял Афины. Интересы Фригии и Эпира совпадали, союз был скреплен свадьбой Деметрия и сестры Пирра Деидамии. Вскоре Пирру самому пришлось присоединиться к Деметрию: ослабление власти Деметрия и Антигона, привело к брожению в греческих землях, в том числе и в Эпире, где Пирр был свергнут, а власть передана безвольному Неоптолему III. Пирр морским путем отправился в Малую Азию, чтобы самолично поучаствовать в битве диадохов.

Бой слонов во время сражения при Ипсе

Пирр был одним из командиров конницы на правом фланге Антигона, которым командовал сам Деметрий. Атака фригийской конницы была удачной, Деметрию удалось рассеять конницу неприятеля, сам он отправился в погоню за сыном Селевка Антиохом. Молодой и горячий характер Деметрия не позволил тому трезво оценить ситуацию и вовремя вернуться к отцу, чтобы поддержать его пехотинцев. Фаланга фригийского царя или перешла на сторону неприятеля или была разгромлена, сам Ангигон пал на поле боя, а Деметрий с небольшим отрядом бежал. После битвы он собрал едва ли 10 тысяч воинов (из 80 тысяч!).

Пирр приходился Александру Македонскому троюродным братом

Сражение при Ипсе стало отличной школой для 19-летнего Пирра: он на всю жизнь запомнил, что не стоит нарушать взаимодействие между частями войска и всегда твердо старался следовать этому принципу. Величественное зрелище битвы слонов и то как эффективно они действовали против конницы уверили Пирра в необходимости включения этого рода войск в свою армию.

Деметрий Полиоркет один из самых заметных полководцев эллинистической эпохи. Друг и враг Пирра

После поражения Деметрий поставил Пирра наместником в Греции, где от фригийцев один за другим отпадали полисы. Но вот уже в 299 году Пирр был отправлен в Египет в качестве почетного заложника после заключения мира Деметрия с Птолемеем Египетским. И это в тот момент, когда власть Кассандра в Эпире пошатнулась после нескольких неудачных кампаний на Балканах, казалось, что эпириоты вот-вот призовут молодого наследника на престол, восстав против македонских оккупантов. Пирр, давно мечтавший о возвращении родного царства, крепко обиделся на Деметрия, который так ловко разменял его на переговорах с другими диадохами.

В Египте и возвращение домой

В царстве Птолемея Пирр, в отличии от типичного поведения царских заложников, не предался кутежам и распутству, вел жизнь простую и умеренную, не забывая подчеркивать свой царский титул. Такой образ жизни резко выделял его из сонма царских придворных и заставил обратить на себя внимание самого Птолемея и его жены Береники. За Пирра была сосватана дочь Береники, а в качестве царского приданого была обещана царская диадема Эпира. Но все это было еще впереди: Птолемей не желал ввязываться в войну за Эпир ни с Кассандром, ни с Селевком, так что пока Пирр наслаждался обществом молодой супруги и пристально изучал устройство государства Птолемея, грамотная политика которого на сотню лет сделала Египет одним из самых сильных и заметных государств Средиземноморья. Неудивительно, что став царем Эпира, Пирр в своих реформах подражал египетскому владыке.

Фаланга в атаке

Пирр вернулся на Балканы около 296 года до н. э., когда смерть Кассандра и скорая кончина его наследника Филиппа, открыли возможность вмешаться в македонские дела Птолемею и Лисимаху (царю Фракии, области на берегу Мраморного и Черного морей), которые были тестями претендентов на македонский престол. Птолемей решил увеличить свои шансы на занятие Македонии, отправив в Эпир Пирра, который стал соправителем царя Неоптолема III, а после его убийства (Плутарх сообщает драматичную историю как Пирр пригласил соправителя на пир и там сам убил его) правил единолично. Стоит отметить, что формально Пирр был царем молоссов — только одного из 14 (по Страбону) эпирских племен. Для остальных он был лишь гегемоном, что очень скоро сказалось на возможностях Пирра (в первую очередь на мобилизационных).

Война с Деметрием

Уже на следующий год к Пирру прибыл македонский царевич Александр, нуждавшийся в сильном союзнике против брата Антипатра. Деметрий, энергично воевавший со спартанцами, Александру отказал, а вот Пирр с радостью согласился, в обмен на интересующие его земли на юге и востоке Эпира. Александр легко согласился и у Пирра появилась возможность испытать на прочность результаты своих свершений за последний год (среди прочего, создание национальной армии), но Антипатр, не ожидавший столь быстрого выступления Пирра, был вынужден оставить страну и бежать к Лисимаху во Фракию.

Пирр означает «рыжий», подданные прозвали его «Орлом»

Формально выполнив союзнические обязательства, Пирр поспешил вывести войска из Македонии, чтобы не вступить в сражение ни с Лисимахом, ни с Деметрием, ни один из которых не был доволен сложившимся положением вещей (разделением страны между Александром и Антипатром). Очевидно, что даже в таком молодом возрасте Пирр уже был талантливым стратегом: едва последние отряды его армии ушли в Эпир, как на юге появился Деметрий с войском. Он убил Александра и провозгласил себя царем Македонии. Теперь Деметрий и Пирр, бывшие некогда близкими друзьями, стали соседями, однако, их отношения вряд ли можно было назвать хотя бы нейтральными: Деметрия от немедленного вторжения в Эпир удержали лишь новые восстания в Греции, грозившие отрезать его от заморских владений, а Пирр явно был недостаточно силен, чтобы начинать в атаке.

Пирр Эпирский

Напряженный мир сохранялся до 291 года, пока наконец вражда не переросла в полноценную войну. Все началось с того, что безмерный аппетит Деметрия теперь распространился и на Фракию, где Лисимах вел крайне неудачную войну на Дунае. Птолемей справедливо опасался растущего могущества сына Антигона, так что он быстро сколотил коалицию, куда вошел Пирр и противники Деметрий в Греции, прежде всего, Фивы. Греческий город в очередной раз стал центром сопротивления, но Деметрия не зря прозвали «Полиоркетом» — покорителем городов. Фивы были взяты благодаря впечатляющему осадному искусству Деметрия, построившего огромную башню, теперь за свое вероломство должен был быть наказан Пирр — в кампанию 291 года он вторгся в Фессалию, перекрыв пути снабжения Деметрия с Македонией.

Битва в Этолии

Весной 289 года Деметрий вторгся на земли этолийцев — давних и надежных союзников эпирского царя. Пирр двинулся на юг, Деметрий, оставив корпус в Этолии, на север. Встреча армий, однако, так и не произошла: Деметрий ворвался в Эпир, который принялся грабить, Пирр атаковал отряд македонян в Этолии. Летом 289 года где-то в долинах Этолии сошлись армии Пирра и стратега Деметрия Пантавха.

Пирр был участником битвы при Ипсе

Это было первое крупное сражение царя, в котором он был главнокомандующим. От его полководческого гения на этот раз зависел весь успех его дела: поражение объединенной армии означало гибель независимых Этолии и Эпира. На стороне македонян были давние традиции и выучка, на стороне Пирра рвение и талант. Эпирским фалангитам, обученным и вооруженным по македонскому образцу, предстояло тяжелое испытание. Плутарх также рассказывает нам о поединке Пантавха и Пирра, якобы решившего исход сражения:

«Сперва они метнули друг в друга копья, а потом, сойдясь врукопашную, бились на мечах столь же упорно, сколь и умело. Пирр получил одну рану, а сам ранил противника дважды — один раз в бедро, другой в шею — и свалил его, но умертвить не смог, так как друзья отбили Пантавха и унесли. Эпироты, ободренные победой своего царя и дивившиеся его доблести, прорвали своим натиском строй македонян, бросились преследовать бегущих и многих убили, а пять тысяч взяли в плен». Плутарх, Сравнительные жизнеописания. Пирр, 7.

После победы в Этолии авторитет Пирра в своей стране и далеко за ее пределами возрос неимоверно. О нем заговорили как о живом боге и новом Александре, «в нем единственном возродились дух и воля Александра Великого», восхищенные подданные прозвали царя «Орлом». Деметрий, услышав о столь впечатляющем успехе Пирра, поспешил уйти из Эпира, а вскоре и вовсе тяжело заболел. Пирр воспользовался болезнью неприятеля, вторгся в Македонию, отомстив за разорение родной земли, и только после того как Деметрий мобилизовал все силы, отошел в пределы своей страны (потеряв, впрочем, арьергард, настигнутый македонянами). На следующий год между царями был заключен мир. Пирр отказывался от Керкиры (о. Корфу), взамен Деметрий признавал за эпирским царем земли, которые ему некогда отдал царевич Александр. Но мир продлился совсем не долго.

Царь Эпира и Македонии

Уже в 287 году Пирр повторно вторгся в Македонию, где Деметрий был вовсю занят приготовлениями к походу на восток: он мечтал подобно Александру собрать внушительную армию и возродить империю от Македонии до Индии. И тут так некстати снова появился Пирр. Казалось, что пришла очередь нового грандиозного сражения эпохи диадохов, но на деле армия Деметрия, изнуренная самодурством и деспотией царя, попросту лишила его царской короны, объявив царем Пирра. Деметрию пришлось бежать из собственного лагеря. Пирр теперь стал не только эпирским владыкой, но и правителем большей части Македонии (восточные области отошли Лисимаху, к пущему разражению самого Пирра). Заключив мир и с Деметрием, и с Лисимахом, он спокойной правил несколько лет, накапливая силы и устраивая небольшие военные акции на окраинах своей державы, чтобы македонские солдаты, провозгласившие его царем, не заскучали.

При дворе Птолемея Пирр изучал устройство Египта

В 286 году Деметрий все же отправился в свой авантюрный поход в Азию, где попал в плен к Селевку и умер у него при дворе в 283 году. В Македонию опять пришла война. В 284 году Лисимах вторгся в пиррову Македонию, сосредоточив превосходящие силы, сумел окружить армию Пирра, которому пришлось срочно ретироваться в Эпир, после того как македонские контингенты стали переходить на сторону фракийца. Македония была потеряна, Пирр снова оказался заперт в своей родной стране, приходилось все начинать заново. Но энергичная натура и острый ум не давали покоя молодому царю, так что очень скоро он нашел себе новое занятие, на этот раз на западе…

Великая Греция и Италия

Земли Южной Италии еще в VII веке до н. э. подверглись греческой колонизации. Богатство этих земель привлекали многих, так что очень скоро сюда переселилось столько греков и было основано столько городов, что эту область стали называть Великой Грецией. Впрочем, уже в V веке греков здесь потеснили племена италиков, да так, что год от года ситуация становилась хуже, и грекам пришлось обратиться за помощью к своим континентальным «согражданам». В 330-х сюда прибыл спартанский царь Архидам, нанятый для борьбы с италиками, но его войско было разбито миссапиянами, а сам он пал в сражении.

Италия

После, здесь побывал дед Пирра Александр Эпирский, где заслужил славу удачливого полководца и талантливого дипломата. Ему удалось остановить экспансию италийских племен на юг и даже серьезно потеснить их, отбив несколько крупных городов, но вскоре против него восстали сами греки, которые его призвали. Итог войны на два фронта закономерен: Александр потерпел поражение и был убит во время переправы через реку. Затем последовало еще несколько экспедиций «с материка» на помощь италийским грекам, прежде всего, Таренту. Все они даже если начинались удачно, разбивались о безмерные амбиции приглашенных «кондотьеров» и нежелание Тарента делить с кем-либо кусок «итальянского пирога». Все это вело к постепенному увяданию Тарента как политического центра, при сохраняющейся роли одного из главных торговых и ремесленных центров всего Средиземноморья.

Рим и Тарент

В начале III века до н. э. положение греков на юге Италии еще более осложнилось: за каких-то полвека Римская Республика превратилась из просто сильного государства, занимавшего значительные земли в Средней Италии, в настоящего гегемона. Победа против целой коалиции врагов в ходе Латинских и Самнитских войн делала независимость италийских греков если не эфемерной, то временной.

Тарент, долгое время державшийся подальше от войн с Римом, наконец-то увидел тот Дамоклов меч, что навис над его суверенитетом. В 281 году римляне нарушили договор с Тарентом, по которому ни одно римское судно не должно было пересекать Лацинский мыс (находящийся неподалеку от Кротона), десять римских галер появились на тарентском рейде в разгар Великих Дионисий — главного греческого праздника. Этого тарентинцы стерпеть уже не могли: часть галер была потоплена, одна даже захвачена. Война с Римом началась.

Соотношение сил Рима и Пирра с союзниками в разное время.

Однако вести войну в одиночку Тарент не мог — город был торговым, но никак не военным центром, тарентская знать давно поняла, что армию проще купить, чем воспитывать самим, благо денег на это хватало. Было решено призвать Пирра Эпирского, с которым Тарент связывало давнее сотрудничество. Пирр согласился не сразу, но согласился, иного выхода у царя не было. Путь в Македонию после смерти Лисимаха был заказан, так как там воцарился один из сыновей Птолемея — тоже Птолемей. Он вместе со своим братом Птолемеем (кто бы мог подумать), образовал союз египетской и македонской монархий. В этом контексте большая экспедиция на запад была выгодна всем (кроме римлян, разумеется). С одной стороны, Птолемеи устраняли с Балкан неуемного эпирского царя, Тарент получал отлично обученное войско во главе с уже прославленным вождем, с другой стороны сам Пирр мог расширить пределы своей державы на запад, повторяя в каком-то смысле поход Александра: освобождая греков от власти варваров, только вместо Азии была Италия, а вместо персов были римляне. Велика ли, в конце концов, разница?! Пирр быстро «состряпал» договоры со всеми участниками похода: македонский Птолемей обещал помочь войсками (в т. ч. столь нужными Пирру слонами), Птолемей египетский гарантировал сохранность владений царя и обещал денежное довольствие его армии. Весной 280 года Пирр покинул родину с двумя своими сыновьями (которых сызмальства закалял в боях), более чем 20 тысячами пехотинцев, 2000 всадников и 20 слонами. Здесь, накануне своего величайшего путешествия, которое должно было закончиться триумфальным шествием греков по Италии, а затем и всему западному Средиземноморью, где уже имелись многочисленные греческие колонии, мы и оставим эпирского царя. Ему предстояло еще немало славных сражений и битв, но снискать славу «Александра Запада» он так и не смог, но обо всем этом в следующий раз. Продолжение следует.

ФИЛИПП, ОТЕЦ АЛЕКСАНДРА

В сказочные времена из греческого Аргоса бежали три брата-подростка и нанялись в пастухи к царю северной земли. Старший пас лошадей, средний - быков, а младший - овец. Времена были простые, и царская жена сама пекла им хлеб. Вдруг она стала замечать, что кусок, который она отрезает младшему, сам собой увеличивается вдвое. Царь встревожился и решил пастухов прогнать. Юноши потребовали заработанной платы. Царь рассердился, показал на солнце и крикнул: «Вот вам плата!» Времена были бедные, царское жилье было простой избой без окон, лишь через дымовую трубу солнечные лучи светлым пятном падали на земляной пол. Вдруг младший брат наклонился, очертил ножом солнечный свет на земле, трижды зачерпнул ладонью солнца себе за пазуху, сказал: «Спасибо, царь» - и вышел. За ним то же сделали и братья. Когда царь опомнился, он послал за ними погоню, но не догнал. Братья нашли приют у соседних племен, выросли, вернулись и отбили у царя царство. Их потомками называли себя все македонские цари. Македония мало переменилась с тех пор. Конечно, цари жили уже не в избах, а во дворцах, и добра у них было побольше. Но городов в стране по-прежнему не было, а была старозаветная селыцина, где знатные землевладельцы составляли конницу, гарцевавшую вокруг царя, а крестьяне - кое-как собранную пехоту. Конница была хорошая, а пехота - плохая, и македонского войска никто не боялся. Все пошло иначе, когда царем стал Филипп Македонский. В детстве он был заложником в Фивах, в доме Эпаминонда, и насмотрелся на лучшее греческое войско. Став царем, он сделал из неопытных македонских ополченцев несокрушимую фалангу самым простым способом. Он удлинил воинам копья: у первого ряда бойцов копья были в два метра, у второго в три и так далее, до шести. Задние бойцы просовывали копья между передними, и фаланга щетинилась остриями впятеро гуще обычного. Пока враг пробовал к ней подступиться, на него ударяла с флангов македонская конница и дорубалась до победы. Рядом с Македонией была Фракия, во Фракии были единственные близ Греции золотые рудники. Филипп первый сумел отбить их у свирепых фракийцев и удержать за собой. До сих пор в Греции монета была серебряная, золотую чеканил только персидский царь; теперь ее стал чеканить и македонский царь. Вдоль Эгейского берега стояли греческие города - Филипп подчинял их один за другим. Некоторые считались неприступными - он говорил: «Нет такого неприступного города, куда не вошел бы осел с мешком золота». Греция сама впустила к себе опасного соседа. Фиванцы стали теснить своих западных соседей - фокидян. Фокида была бедная страна, но среди Фокиды стояли Дельфы. Греческое благочестие охраняло их до поры до времени - теперь время это кончилось. Фокидяне захватили Дельфы, захватили богатства, копившиеся там, наняли такое наемное войско, какого здесь еще не видывали, и десять лет держали в страхе всю среднюю Грецию. Дельфы считались под защитой окрестных государств, но те не могли справиться с отважными святотатцами сами и пригласили на подмогу Филиппа. Македонская фаланга вошла в Грецию. Перед решающим боем Филипп велел бойцам надеть на шлемы венки из Аполлонова священного лавра; увидев строй этих мстителей за дельфийского бога, фокидяне дрогнули и были разбиты. Филиппа прославляли как спасителя Греции; Македония была признана греческим государством, и притом (хотя об этом не говорили) самым сильным государством. Филипп старался побеждать не только силой, но и ласкою. Он говорил: «Что взято силою, то я делю с союзниками; что взято ласкою - то только мое». Ему предлагали занять войсками греческие города - он отвечал: «Мне выгодней долго слыть добрым, чем недолго - злым». Ему говорили: «Накажи афинян: они бранят тебя». Он удивлялся: «А после этого разве будут хвалить?» - и добавлял: «От афинской брани я делаюсь только лучше, потому что стараюсь показать всему свету, что это ложь». Таков он был и среди своих ближних. Ему говорили: «Такой-то ругает тебя - прогони его». Он отвечал: «Зачем? Чтобы он ругался не перед теми, кто меня знает, а перед теми, кто не знает?» Ему говорили: «Такой-то ругает тебя - казни его». Он отвечал: «Зачем? Лучше позовите его ко мне на угощение». Угощал, награждал, потом осведомлялся: «Ругает?» - «Хвалит!» - «Вот видите, я лучше знаю людей, чем вы». Однажды после победы он сидел на возвышении и смотрел, как пленников угоняют в рабство. Один из них крикнул: «Эй, царь, отпусти меня, я твой друг!» - «С какой это стати?» - «Дай подойти поближе - скажу». И, наклонясь к уху царя, пленник сказал: «Одерни, царь, хитон, а то неприглядно ты сидишь». - «Отпустите его, - сказал Филипп, - он и вправду мне друг». Главным врагом Филиппа в Греции были Афины. Там в народном собрании боролись сторонники и противники Филиппа; одних кормило македонское золото, других - персидское. Противники пересилили: началась война. Македонская фаланга сошлась с афинской и фиванской при Херонее. На одном крыле Филипп дрогнул перед афинянами, на другом - сын его, юный Александр, опрокинул фиванцев; увидев это, Филипп рванулся вперед, и победа была одержана. «Священный отряд» фиванцев полег на месте до единого человека, все раны были в грудь. Греция была в руках Филиппа. Он объявил всеобщий мир, запретил междоусобные войны и стал готовить войну против Персии. Ему советовали: «Разори Афины». Он отвечал: «Кто же тогда будет смотреть на мои дела?» Упражняясь в гимнасии, он упал, посмотрел на отпечаток своего тела на песке и вздохнул: «Как мало земли нам нужно и как много мы хотим!» Он сумел научиться у греков чувству меры, его тревожило собственное счастье: «Пусть бы боги нам послали за все доброе немного и недоброго!» Тревога его была не напрасной: через два года после Херонеи его убили.