Главная Другие советы Семья, личная жизнь. Священник Владимир Зелинский Отцовство как исповедание

Семья, личная жизнь. Священник Владимир Зелинский Отцовство как исповедание

Фаддей Францевич Зелинский (польск. Tadeusz Stefan Zieliński; 14 сентября 1859 года, д. Скрипчинцы, Киевская губерния — 8 мая 1944 года, Шондорф-ам-Аммерзее, Бавария) — российский и польский культуролог, антиковед, филолог-классик, переводчик. Профессор Санкт-Петербургского и Варшавского университетов.

Академик Петербургской, Польской, Парижской, германских и других Академий наук, почётный доктор многих европейских университетов, в частности Оксфорда и Сорбонны.

По происхождению поляк.

В четыре года лишился матери и детей забрал к себе отец, служивший в С.-Петербурге, женившийся на русской. (В 14 лет лишится и отца, оставшись круглым сиротой.) В десять лет он был отдан в немецкую гимназию при евангелической церкви Св. Анны, где зарекомендовал себя лучшим учеником и в последнем классе стал помощником преподавателя. По её окончании в 1876 г. за успехи в учёбе получил трёхгодичную стипендию для обучения в русской филологический семинарии при Лейпцигском университете, в которой был круглым отличником, благодаря чему продолжил образование в этом же университете, где получил в 1880 году степень доктора философии за диссертацию «Последние годы Второй Пунической войны». Затем занимался исследованиями в библиотеках в Мюнхена и Вены и пробыл в Италии и Греции около двух лет. В 1882 г. возвратился в Петербург.

В 1883 году защитил магистерскую диссертацию в Петербургском университете и с того же года приват-доцент его историко-филологического факультета. По работе «Членение древнеаттической комедии» (Лейпциг, 1885) в 1887 году защитил диссертацию на степень доктора классической филологии в Дерптском университете. С 1887 года преподавал древние языки в Петербургском историко-филологическом институте (по 1904 год), жил там же на профессорской квартире. Осенью того же года стал также экстраординарным, а в 1890 г. ординарным профессором по кафедре классической филологии Санкт-Петербургского университета, которым состоял вплоть до своего отъезда из России в 1922 г., в 1906—1908 гг. был деканом факультета. Согласно воспоминаниям Н. П. Анциферова, Зелинский был одним из наиболее популярных профессоров факультета (М. И. Ростовцев уступал ему), "слушать его собирались студенты всех факультетов". В начале 1900-х также начал преподавать на Высших женских (Бестужевских) курсах (ВЖК), а с 1906 г. — на Историко-литературных и юридических Высших женских курсах Н. П. Раева. Организатор поездок учащихся в Грецию. А. А. Блок причислял его к «истинно интеллигентным и художественным людям».

Некоторое время состоял постоянным сотрудником в журнале «Филологическое обозрение», который издавался в Москве, а также печатался в воронежском журнале «Филологические записки».

"Весьма значительны заслуги Зелинского по пробуждению в русской интеллигенции интереса к античной культуре, дискредитированной "классическими гимназиями" Толстого и Делянова", - отмечает И. М. Тронский в ЛЭ.

В 1918 году был приглашён профессором и заведующим кафедрой классической филологии в Варшавском университете — до 1935 года, с перерывом на возвращение в Россию в 1920-22 годах, затем до 1939 года почётный профессор той же кафедры. Являлся членом Германского Археологического института в Риме, Института этрусских исследований во Флоренции, Научного общества во Львове (1920), Варшавского научного общества, Вроцлавского филологического общества и редактором его научного журнала «Эос».

Зелинский интересовался новаторским искусством Айседоры Дункан, произнёс вступительное слово на её вечере в Консерватории 22 января 1913 года, где она в сопровождении оркестра Русского музыкального общества и хора Театра музыкальной драмы исполняла «Ифигению в Авлиде» Глюка. Также он принял участие в судьбе российских последователей Дункан — студии «Гептахор», в связи с этим о нём ходили сплетни.

Внебрачным сыном Зелинского от В. В. Петуховой был переводчик, филолог и драматург Адриан Пиотровский.

Зелинский Фаддей Францевич - филолог-классик, антиковед. Образование закончил в русской филологический семинарии при Лейпцигском университете. Получив в 1880 степень доктора философии за диссертацию "Die letzten Jahre des zweiten Punischen Krieges", Зелинский работал в Мюнхене и Вене и пробыл в Италии и Греции около двух лет. Больше всего Зелинский занимался исследованием древнегреческой комедии, преимущественно аттической, которой посвящены его работы на русском, немецком и латинском языках: "О синтагмах в древнегреческой комедии" (Санкт-Петербург, 1883, магистерская диссертация); "De lege Antimachea scaenica" (Санкт-Петербург, 1884); "О дорийском и ионическом стилях в древнеаттической комедии" (Санкт-Петербург, 1885); "Die Gliederung der Altattischen Komedie" (Лейпциг, 1885); "Diе M?rchenkomedie in Athen" (П., 1885); "Quaestiones comicae" (П., 1887) и др. Ему принадлежат также издания "Царя Эдипа", "Аякса" Софокла и XXI книги Ливия с русскими примечаниями, статьи по критике текста трагедий Софокла и схолий на них (ЖМНП, 1892) и др.

Подробный биографический очерк и обзор научной деятельности

Фаддей Францевич Зелинский (1859-1944 гг.), поляк родом, принадлежал к той части российской интеллигенции, которая прочно ориентировалась на западные культурные традиции. Он получил прекрасное образование: учился в Петербурге, затем в немецких университетах, в Лейпциге, Мюнхене, Вене, некоторое время также в Риме. В Лейпциге он защитил первую свою диссертацию, касавшуюся последних лет Второй Пунической войны (1880 г.). Рано сформировавшись как ученый, Зелинский стал украшением Петербургского университета, где он проработал более трети века (1885-1921 гг.). Великолепный знаток греческого и латинского языков и литературы, Зелинский преклонялся перед культурой античности. Он видел в ней не только основание новейшей европейской культуры, но и вечный источник животворных идей, и свое филологическое мастерство поставил на службу культурно-историческим изысканиям, охватывавшим всю античность, все ее стадии и ипостаси, как греческую, так и римскую.

Как филолог ex professo, Зелинский много занимался вопросами греческой и римской литературы. Так, его глубоко интересовал и он со вниманием изучал строй греческого героического эпоса, в частности свойственное гомеровским поэмам явление хронологической несовместимости, под которой понимают видимую неспособность эпического поэта повествовать о различных, но в одно время случившихся событиях иначе, чем последовательно, т.е. выстраивая их в последовательный временной ряд, а не излагая параллельно. С еще большим увлечением вникал Зелинский в историю греческой драмы. В молодые годы он много времени уделил исследованию древней греческой (аттической) комедии - ее строения и стиля, ее фольклорных истоков и компонентов, среди которых он особо выделял древнюю сказку, в которой справедливо усмотрел предтечу или ядро той народной социальной утопии, что отражена в пьесах афинских комедиографов. Его работы на эти темы, публиковавшиеся как в России, так и в Германии, создали ему репутацию выдающегося ученого-филолога.

Позднее Зелинский обратился к изучению греческой трагедии, результатом чего стала публикация ряда статей, популярного очерка об Эврипиде и большой специальной работы о развитии трагических мотивов, начало которой успело выйти в России (более полный вариант был опубликован в Кракове уже после репатриации Зелинского в Польшу). Занятия греческими трагиками не ограничивались у Зелинского чисто исследовательской работой: талант исследователя он сочетал с большим литературным и даже поэтическим дарованием, что дало ему возможность подготовить новый русский перевод столпа классической драмы - Софокла. Перевод трагедий Софокла был издан в обрамлении оригинальных ученых статей и комментариев и может рассматриваться как образец полноценной публикации древнего классика в современной русской версии (см.: Софокл. Драмы, т.I-III, М., 1914-1915).

По такому же типу намерен был Зелинский издать и перевод Эврипида. Здесь его задачей было завершить то, что не успел сделать переводчик Эврипида И.Ф.Анненский, тоже филолог-классик (он, кстати, был директором весьма престижной Николаевской гимназии в Царском Селе), но более известный как оригинальный поэт полуимпрессионистского-полудекадентского типа, чья ученая и литературная деятельность, в частности и работа над Эврипидом, была прервана преждевременной смертью (1909 г.). Близкий с Анненским, Зелинский считал своим долгом довести до конца начатое тем большое дело. Сам Анненский успел издать только часть своих переводов (Театр Эврипида, т.I, СПб., 1906), но и предприятие Зелинского осталось неоконченным: вышли только три из шести намеченных томов полного перевода (Театр Эврипида, т.I-III, М., 1916-1921), публикация остальных была остановлена отъездом Зелинского из России.

Своего рода итогом (отнюдь, впрочем, не окончательным) занятий Зелинского греческой литературой стало издание популярной книги "Древнегреческая литература эпохи независимости" (в двух частях, Пг., 1919-1920 [ч.I - "Общий очерк", ч.II - "Образцы"]). Лаконичность и доступность изложения естественно сочетаются здесь с глубиной и меткостью характеристик или оценок древних греческих писателей.

Как было сказано, научные интересы Зелинского распространялись как на греческую, так и на римскую литературу. В этой последней его особенно привлекал Цицерон - и как писатель, стиль которого он специально изучал, и как наиболее полное воплощение римского творческого гения. Он исследовал структуру речевых периодов Цицерона, обратив особое внимание на метрические клаузулы, посредством которых великий оратор добивался общей желательной ритмики. А месту Цицерона в истории мировой культуры, его воздействию на культуру средневековой и новой Европы, равно как и длящейся не одно столетие полемике вокруг его личности, он посвятил обширную статью "Цицерон в истории европейской культуры" ("Вестник Европы", 1896, декабрь), которая затем была им развернута в целую монографию, к сожалению, увидевшую свет только в немецкой версии.

К этим исследованиям примыкает и начатое Зелинским совместно с известным переводчиком В.А.Алексеевым издание русского перевода всех речей Цицерона. Увы, как это часто бывает (особенно в России), дело остановилось на первом томе, куда вошли речи, произнесенные Цицероном в первую половину его адвокатской и политической деятельности (81-63 гг. до н.э.). Продолжения не последовало, зато любителей изящной словесности Зелинский порадовал еще одним своим литературным опытом - выполненным совместно с Л.Ф.Завалишиной переводом Овидиевых "Посланий" ("Героид").

Огромная эрудиция и мастерство исследователя сочетались у Зелинского с высоким природным даром просветителя, педагога и публициста. Он был кумиром студенческой молодежи и интеллигентной петербургской публики. Его открытые лекции и доклады на различные интересные, нередко весьма актуальные темы античной культуры неизменно вызывали интерес у слушателей, и, воодушевленный успехом своих публичных выступлений, он обрабатывал эти доклады для публикации или писал новые специальные статьи, так что в конце концов явилась мысль собрать их в целостное собрание, которому автор дал знаменательное название "Из жизни идей" (т.I-IV, СПб./Пг., 1905-1922). Первый и второй тома (второй - с характерным подзаголовком "Древний мир и мы") составились из статей, посвященных различным явлениям духовной жизни античного общества и современного мира в их перекличке и сопричастности (к примеру, о мотиве разлуки у Овидия, Шекспира и Пушкина). Третий том (с подзаголовком "Соперники христианства") был посвящен различным культам преимущественно греческого происхождения, которые в эллинистическо-римский период развивались в ту же сторону, что и христианство, составляя одновременно и общий фон и альтернативу этому последнему (например, культ Гермеса Трисмегиста [Трижды-Величайшего]). В последний, четвертый том ("Возрожденцы") вошли статьи, касавшиеся, в основном, судеб и реминисценций античной культуры в позднейшие эпохи (например, о развитии идеи загробной жизни у Гомера, Вергилия и Данте, об античных источниках и прототипах драм Шекспира и пр.).

Общей установкой, проникающей все это обширное собрание этюдов об античной литературе, религии и общественной мысли в их взаимодействии с культурой средневековой и новой Европы, было убеждение в сокровенной сопричастности античности к духовной жизни нового времени. Для Зелинского античный мир (процитируем вслед за Бузескулом его слова) - это "не тихий и отвлекающий от современной жизни музей, а живая часть новейшей культуры". Историческое значение античности заключалось в том, что "она была родоначальницей тех идей, которыми мы и ныне живем". Конечно, для исторически образованного человека это было ясно всегда. Применительно к фундаментальным политическим идеям гражданских прав, свободы и демократии об инициативной роли античности писал уже М.С.Куторга, а в советское время, в эпоху поздней оттепели, будет вспоминать С.Л.Утченко. Однако нигде животворное значение античности для нового времени не было показано столь последовательно и широко, как в работах Зелинского.

Разумеется, не всё одинаково привлекает нас сейчас в научно-популярных публицистических зарисовках Зелинского. Нередко сближения по видимости близких явлений античности и позднейшего, тем более современного уровня достигается форсированным путем, посредством сильнейшей модернизации прошлого. Временами режет глаз нарочитая парадоксальность высказанных суждений, утомляет чрезмерное многословие и выспренность. Однако в целом сборник "Из жизни идей" - замечательный образец столь же глубокого проникновения в духовную жизнь классической древности, сколь и верной, в общем, оценки античного участия в строении современной европейской культуры и менталитета.

Заключая обзор научно-литературного творчества Зелинского, подчеркнем особенное его внимание к античной религии, к истории религиозного сознания вообще, что, конечно же, стояло в прямой связи с духовными исканиями тогдашней российской интеллигенции. Мы уже упоминали о том, что в сборнике "Из жизни идей" весь третий том был посвящен темам античной греко-римской религии, в особенности таким ее культам (или образам), в которых можно было видеть "соперников христианства". Однако и в других томах того же собрания, и за пределами его, в различных периодических изданиях и популярных энциклопедиях, можно обнаружить многочисленные статьи Зелинского, посвященные религии древних греков и римлян - и разным частным явлениям и персонажам, и принципиальным поискам античного язычества, позволяющим говорить о духовной перспективе, об известном предуготовлении классической древностью заглавной религии нового времени - христианства. Сами заголовки этих статей говорят о направлении мысли их автора: "Идея нравственного оправдания, ее происхождение и развитие" ("Из жизни идей", т.I), "Характер античной религии в сравнении с христианством" (там же, т.II), "Идея Богочеловека в греческой и германской саге" ("Вестник Европы", 1910, июль), "Возникновение греха в сознании древнейшей Греции" ("Русская мысль", 1917, июль-август).

Но самыми полнокровными и яркими в этой области научно-литературных занятий Зелинского были две его книги, посвященные эллинской религии: "Древнегреческая религия" (Пг., 1918) и ее продолжение - "Религия эллинизма" (Пг., 1922). Это были первые выпуски - части широко задуманного труда, в котором автор предполагал дать по возможности полную картину, в виде ряда горизонтальных срезов, религиозного развития античного мира, включая и раннее христианство. Собственно цель труда и состояла в том, чтобы показать закономерное движение античного, прежде всего греческого, религиозного сознания навстречу христианскому преображению. Автор имел в виду, не умаляя основополагающей роли проповеди Христа, показать, что истинное предуготовление христианства свершалось не в лоне иудаизма, не в русле ветхозаветных пророчеств о мессии, как обычно полагают, а в духовной жизни античного, западного мира. Говоря словами автора (во введении к "Религии эллинизма"), "античная религия - это и есть настоящий Ветхий завет нашего христианства". Именно духовными усилиями античного мира впервые были открыты возможности для познания божественного откровения в его главных ипостасях красоты, добра и истины. А потому и обращенная ко всему человечеству проповедь Христа по-настоящему была услышана не в иудейской среде, пропитанной чувствами национальной исключительности и религиозной нетерпимости, а в греко-римском универсуме, открытом новому слову и новой правде. Именно в нем сформировалось то христианское мироощущение и миропонимание, которое стало духовным стержнем западной европейской цивилизации.

Октябрьская революция и последовавшая Гражданская война сделали для Зелинского невозможным продолжать свои ученые занятия в России. Особенно нестерпимой была для этого до мозга костей европейского человека наступившая духовная изоляция, невозможность поддерживать контакты с западноевропейским ученым миром. В 1921 г. он покинул Россию и обосновался в Варшаве. Свою научную и педагогическую деятельность он продолжал уже в качестве профессора Варшавского университета (1921-1939 гг.). В этот польский период своей жизни он продолжал разрабатывать дорогие его сердцу темы развития греческой драмы (именно трагедии) и истории античной религии. Он подготовил также очередное немецкое переиздание своей большой книги о Цицероне, а в Париже опубликовал новую работу о Горации и римском обществе времени Августа.

Вторая мировая война окончательно разрушила тот цивилизованный мир, в котором он только и мог жить. В Варшаве от бомбежки сгорел дом, в котором он жил, погибла его библиотека, и он должен был искать последнего приюта в Германии, в Баварии, где жил и работал его сын, инженер по специальности. Там Зелинский и умер за год до окончания войны, так и не успев завершить свой главный труд по истории античной религии.

Основные работы

Зелинский Ф. Ф. О синтагмах в древней греческой комедии. СПб., 1883.
Зелинский Ф. Ф. О дорийском и ионийском стилях в древней аттической комедии. СПб., 1885.
Зелинский Ф. Ф. Tragodoumena. Исследования в области развития трагических мотивов, вып.1, СПб., 1919.
Зелинский Ф. Ф. Древнегреческая религия. Пг., 1918.
Зелинский Ф. Ф. Религия эллинизма. Пг., 1922.
Эврипид. Пг., 1918
Цицерон, Марк Туллий. Полн. собр. речей в двух томах, т.I, СПб., 1901.
Овидий. Баллады-послания. М., 1913.
Библиография работ Зелинского: Список трудов профессора Ф.Ф.Зелинского, изданный ко дню 25-летия его преподавательской деятельности его учениками (1884-1909). СПб., 1909 (№ 1-312); Перечень трудов проф. Ф.Ф.Зелинского с 1908 г. // Гермес, 1914, № 3, с.84-87 (№ 313-421)

Доп. литература

Брюллова Н.В. Ф.Ф.Зелинский (к его 25-летнему юбилею) // Гермес, 1909, № 3, c.71-76.
Ростовцев М.И. Ф.Ф.Зелинский // Гермес, 1914, № 3, с.81-83.
Фролов Э.Д. Русская наука об античности. Историографические очерки. Изд. 2-е. СПб., 2006, с. 312-318.
Rehm A. Thaddaus Zielinski. Nekrolog // Jahrbuch der bayerischen Akademie der Wissenschaften. 1944-48. Munchen, 1948, S.155-157.

диций русской историографии / Е.Н. Носов // Раннесредневековые древности Северной Руси и ее соседей. СПб., 1999. С. 160.

29. Откуда есть пошла Русская земля. Века VI - X / сост., предисл., введ. к док., коммент. А.Г. Кузьмина. М., 1986. Кн. 2. С. 584 - 586, 654.

30. Публичный диспут 19 марта 1860 года о начале Руси между гг. Погодиным и Костомаровым. [Б.м.] и [б.г.]. С. 29.

31. Рыбина Е.А. Не лыком шиты / Е.А. Рыбина // Родина. 2002. № 11 - 12. С. 138.

32. Се Повести временных лет (Лаврентьевская летопись) / сост., авт. примеч. и указ. А.Г. Кузьмин, В.В.Фомин; вступ. ст. и пер.

A.Г. Кузьмина. Арзамас, 1993. С. 47.

33. Седова М.В. Скандинавские древности из раскопок в Новгороде / М.В. Седов // VIII Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии: тез. докл. Петрозаводск, 1979.

Ч. I. С. 180 - 185.

34.Скрынников Р.Г. Войны Древней Руси / Р.Г. Скрынников // Вопр. истории (ВИ). 1995. № 11 - 12. С. 26 - 27, 33, 35, 37.

35. Скрынников Р.Г. История Российская. IX - XVII вв. / Р.Г. Скрынников. М., 1997. С. 54 -55, 67.

36. Скрынников Р.Г. Русь IX - XVII века / Р.Г. Скрынников. СПб., 1999. С. 18, 20 - 45, 49 - 50.

37. Скрынников Р.Г. Крест и корона. Церковь и государство на Руси IX - XVII вв. / Р.Г. Скрынников. СПб., 2000. С. 10, 15 - 17, 22 -23.

38. Славяне и Русь: проблемы и идеи. Концепции, рожденные трехвековой полемикой, в хрестоматийном изложении / сост. А.Г. Кузьмин. М., 1998. С. 428, примеч. 255.

39. Фомин В.В. Варяги и варяжская русь: к итогам дискуссии по варяжскому вопросу /

B.В. Фомин. М., 2005. С. 422 - 473.

40. Сойер П. Эпоха викингов / П. Сойер. СПб., 2002. С. 290, 331. Примеч. 26.

41. Стендер-Петерсен А. Ответ на замечания

В.В. Похлебкина и В.Б. Вилинбахова / А. Стен-дер-Петерсен // Kuml. 1960. Aarhus, 1960. S. 147 -148, 151 - 152.

42. Толочко П.П. Спорные вопросы ранней истории Киевской Руси / П.П. Толочко // Славяне и Русь (в зарубежной историографии). Киев, 1990. С. 118.

43. Фомин В.В. Начальная история Руси /

B.В. Фомин. М., 2008. С. 163 - 223.

44. Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной историографии / И.П. Шаскольский // История СССР. 1960. № 1.

C. 227, 230 - 231.

45. Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной науке / И.П. Шаскольский. М. - Л., 1965. С. 168 - 172.

46. Янссон И. Контакты между Русью и Скандинавией в эпоху викингов / И. Янссон// Труды V Международного конгресса славянской археологии. Киев, 18 - 25 сент. 1985 г. М., 1987. Т. III. Вып. 1(б). С. 124 - 126.

47. Янссон И. Русь и варяги / И. Янссон // Викинги и славяне. Ученые, политики, дипломаты о русско-скандинавских отношениях. СПб., 1998. С. 25 - 27.

Norman theory and its scientifical unfoundedness

It is shown that the Norman theory which holds complete control in Russian and foreign historiography, in University and school textbooks, doesn’t appear to have confirmation in historical, archeological, linguistical and anthropological materials and that the home land of Varangian and Varagian Rus, who came to Eastern Slavs in 862 and who played an important role in their history, is South Baltic Pomorye, where the sources locate several Ruses where Slavic and Slavic-speaking people lived.

Keywords: norman theory, normanists, antinormanists, South-Baltic Russian.

М.В. НОВИКОВ, Т.Б. ПЕРФИЛОВА (Ярославль)

Ф. Ф. ЗЕЛИНСКИЙ И ИДЕЯ СЛАВЯНСКОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ

Анализируется одна из основополагающих идей в творческом наследии Ф. Ф. Зелинского - идея славянского Возрождения, а также ее обоснование и популяризация в контексте отстаивания классического гимназического образования.

Ключевые слова: методология истории, славянское Возрождение, классическое образование, античная культура, Серебряный век.

Данной статьей мы продолжаем серию публикаций о выдающихся отечественных историках конца XIX - начала XX в., внесших серьезный вклад в развитие теоретико-методологических основ исторической науки и исторического образования . К ним мы, безусловно, относим и Ф.Ф. Зелинского (1859 - 1944), русского по языку и мировосприятию, поляка по крови, эллина по духу, автора более 800 публикаций. Он вошел в анналы отечественной культуры рубежа XIX - XX вв. как историк, филолог-классик, поэт, прозаик, полиглот, переводчик, энциклопедист. Доктор философии и классической филологии, заслуженный профессор Санкт-Петербургского университета, член-корреспондент Российской академии наук - таким запомнила его предреволюционная Россия. В 1922 г. он навсегда покинул Россию и возглавил кафедру классической филологии Варшавского университета, был почетным доктором четырнадцати университетов Европы, в том числе Оксфорда и Афин, членом нескольких европейских академий наук .

Однако имя этого многогранного исследователя, окруженного почетом и признанием, почти полностью предается забвению в России после 1922 г. «Краткая литературная энциклопедия» с каждым новым изданием отводит Ф. Ф. Зелинскому все меньше строк, а «Большая советская энциклопедия» и вовсе о нем умалчивает . В «Очерках истории исторической науки в СССР» имя ученого вскользь упоминается в ряду тех специалистов, труды которых «не могут быть названы марксистскими» . Статья С. С. Аверинцева о Ф.Ф. Зелинском, помещенная в биографическом словаре «Русские писатели. 1800 -1917» , написана в намеренно критичном и раздраженном тоне и лишена того пиетета, которым обычно окружают имена ученых такого масштаба.

В советскую эпоху имя Ф. Ф. Зелинского было известно лишь узкому кругу специалистов. Оно мелькало в оглавлениях хрестоматий и сборников античной литературы, в сносках и комментариях исследований, как правило, посвященных русской культуре Серебряного века. Каждому новому поколению читателей Ф.Ф. Зелинский становился все менее и менее известным: из знаковой фигуры переломной эпохи Российского государства он превращался в «фоновый персонаж» .

Только спустя много десятилетий, в конце XX в., началось «возвращение» Ф.Ф. Зелинского в Россию. Его труды стали переиздаваться в ведущих издательствах; его

имя все чаще мелькает в заголовках научных публикаций. Наша работа тоже в какой-то мере призвана способствовать пробуждению интереса читающей аудитории к личности и творчеству этого сложного и противоречивого в своих мыслях и поступках человека и ученого.

Фаддей Францевич (Тадеуш-Стефан) Зелинский относился к той плеяде выдающихся российских ученых рубежа XIX -XX вв., которые, болезненно воспринимая узкую специализацию, начавшуюся в исторической науке, гордо позиционировали себя «всеобщими» историками. Фокус их научных интересов терялся в пестром многообразии сложнейших для осмысления тем, будораживших их сознание. История человечества в переломные эпохи его существования, историческая среда, формировавшая мировидение людей, произведения художественного творчества как отражение культурно-исторических реалий, выдающиеся личности в зеркале идей и настроений своей эпохи - вот далеко не полный перечень проблем, интересовавших «всеобщих» историков.

Ф.Ф. Зелинский - филолог по образованию, без ложной скромности раскрывая богатство своей натуры, называл себя «ученым, учителем, писателем». Ему -«мыслителю, историку» - было приятно подчеркивать, что он не погряз в частных интересах своей специальности и не лишился способности «обозревать общенаучное движение» . В совершенстве владея греческим языком и латынью, он интересовался этимологией, ономастикой, сравнительным языкознанием - теми научными дисциплинами, которые поощряли неустанный труд филолога, не оставляя между тем незамеченными достижения в этнографии, естествознании, психологии, политических и социальных науках. Его склонность к поискам историко-культурных аналогий, рецепций античных идей в пространстве культуры Европы эпохи Возрождения, периодов Просвещения и неогуманизма, интерес к возможностям использования ретроспективного метода выдавали в нем человека с энциклопедическим кругозором, «универсального» специалиста.

«Моя специальность, - не раз подчеркивал Ф.Ф. Зелинский, - научила меня уважать все науки, входящие в состав грандиозного научного знания» . Полностью разделяя мысль своего учителя

О. Риббека о том, что «филологу все пригодится», он, приковывая внимание аудитории к любимейшему и главнейшему предмету своих исследований - античности и ее культуре, отмечал: «...наука об античности не есть специальность наряду с другими специальностями, замкнутыми в себе и самодовлеющими; это -предмет энциклопедический, постоянно сближающий своего представителя с другими областями знания, поддерживающий в нем сознание единства науки и уважение к отдельным ее отраслям и всем этим сообщающий ему такую широту горизонта, какой не может сообщить никакая специальная наука» .

Профессиональная деятельность Ф.Ф. Зелинского и его благополучная карьера оборвались в 1939 г., когда германские оккупационные войска вошли на территорию Польши и закрыли Варшавский университет. Профессор какое-то время продолжал жить в одном из университетских разбомбленных, полуразрушенных зданий, пока не был вывезен своим сыном Феликсом, наполовину немцем, в Баварию. Продолжая в уединении трудиться над многотомным сборником «Религия античного мира», Ф.Ф. Зелинский подписывался под публикациями как профессор Варшавского университета , к тому времени уже уничтоженного завоевателями. Так проявлялись его верность вновь обретенной родине и память о корнях генеалогического древа. Ф.Ф. Зелинский скончался в Унтершендорфе (Бавария) в 1944 г.

В данной статье мы предлагаем к рассмотрению лишь один аспект огромного и противоречивого творческого наследия Ф.Ф. Зелинского - теорию славянского Возрождения. Справедливо разделяя процесс возрождения античных традиций в культуре на два этапа - романский (XIV -XVI вв.) и германский (XVIII - XIX вв.), ученый полагал, что третий этап будет непременно русским, и даже шире - славянским, и связывал это с широким распространением в России и других славянских государствах классического гимназического образования, основанного на изучении древнегреческого языка, латыни и античной культуры.

Ф.Ф. Зелинский обладал колоссальным опытом работы в классических гимназиях, который позволил ему осознать идею «универсализма школьной античности» . Именно в этих учебных заведениях гим-

назисты получали возможность, по его мнению, через анализ и комментарии лексико-грамматических структур древних текстов постигать их смысловое поле и добиваться адекватного восприятия семантики литературных и научных произведений, выражающих духовный мир античных народов и исторический контекст создания письменных памятников.

Система обучения греческому и латинскому языкам предоставила Ф.Ф. Зелинскому шанс осознать психологические механизмы воздействия лингвистики на процессы «умственного пищеварения», т. е. на развитие интеллектуальных способностей и формирование готовности выпускников классических гимназий «ко всякого рода научному труду». Он понял также благо -творное воздействие античной истории и культуры на нравственное становление молодежи, и, хотя механизмы формирования личности школьника оставались для него загадочными, он не сомневался в том, что представления о «нравственном величии и гражданской доблести» оформляются в мотивы поведения именно на его занятиях .

Обнаруживая результаты своей филологической деятельности в развитии художественных, исторических, философских способностей учащихся, их правового сознания, замечая совершенствование их познавательных умений и культуры умственного труда, Ф.Ф. Зелинский не мог не убедиться в особом значении классической филологии и предмета ее исследования - античности - для системы гуманитарных наук. Постижение греко-римской словесности, по его представлениям, должно было перерасти свои узкие рамки специальных занятий и стать фокусом, сердцевиной обучения в классических гимназиях. Самому себе профессор уготавливал роль ученого-подвижника. Заметим, он единственный в то время в России горячо защищал классическое образование и отводил классическим языкам место главного структурообразующего элемента в комплексе учебных дисциплин, составлявших программу обучения в российских средних образовательных учреждениях привилегированного типа.

Классическое образование не только закладывало фундамент общей культуры учащихся - оно, по мнению Ф.Ф. Зелинского, давало возможность сформировать новый тип умственной культуры русско-

го народа, новый тип мышления, приближавшийся к европейскому сознанию, которое развивалось на культурных ценностях античности. Для Ф.Ф. Зелинского борьба за сохранение классических гимназий превращалась, таким образом, в главное средство реализации его жизненной сверхзадачи - приближения славянского Возрождения . Он был готов собственным примером доказывать осуществимость этой задачи в обозримом будущем при условии, что каждый подросток уже с самого юного возраста будет приобщаться к античному культурному наследию, поэтому и не считал для себя предосудительным работать с 9 - 11-летними учениками.

Идея славянского Возрождения придала профессиональной деятельности Ф.Ф. Зелинского совершенно особый смысл. Рожденная в атмосфере русской культуры Серебряного века , она стала главной куль-турфилософской идеологемой ученого. Именно он, по словам Н.М. Бахтина , явился ее создателем - «провозвестником и сподвижником».

В своих научно-популярных сочинениях, например в статье «Памяти И.Ф. Анненского», появившейся в 1911г. , Ф.Ф. Зелинский выступал пропагандистом третьего Ренессанса, делая акцент уже не столько на русском, сколько на славянском Возрождении, на «общей культурной судьбе славянства» . Грядущее славянское Возрождение представлялось ему третьим в ряду великих Ренессансов: после романского XIV - XVI вв. и германского XVIII - XIX вв. .

Время наступления славянского Возрождения он точно определить не мог, хотя и был уверен в том, что приобщение к античной культуре, главным образом, к ее литературному наследию является важной вехой в приближении новой культурной эпохи в Европе, к началу XX в. вновь устремившейся осваивать более глубокие и малоизвестные пласты своего коренящегося в античности классического основания.

Оказавшись в эмиграции, Ф.Ф. Зелинский придал своей идеологеме более развернутый характер, позволяющий понять, почему именно славяне, вслед за романскими и германскими народами, должны были выполнить важную культурную миссию, связанную с возрождением античных идейных прообразов и художествен-

ных прототипов, необходимых для обеспечения новой фазы в культурном прогрессе человечества. Примеряя на себя роль пророка, он с уверенностью заявлял, что именно славяне «являются третьим великим европейским народом», который, наконец, войдет в ряд мировых, «оплодотворив семенем античности свою душу» (цит. по: . Благодаря усвоенному античному наследию славянская душа сможет, в свою очередь, «оплодотворить души других народов. Речь, конечно, идет не о гегемонии идейной или культурной, - пояснял профессор, - но лишь об исполнении некоего долга: поскольку славянские народы долгое время были должниками романских и германского народов, настало время возвратить заем в общую сокровищницу, прибавив к нему собственные ценности, созданные в результате соединения классической античности с национальным духом. Надежный путь указан двумя предшествующими Возрождениями» (Там же: 4).

Концепция славянского Возрождения, предложенная Ф.Ф. Зелинским, отличалась педагогической простотой. В ней отсутствовали глубокие философские рассуждения, не регламентировались и не навязывались способы достижения поставленной цели, время наступления славянского Ренессанса рассматривалось в неопределенной перспективе. Отсутствие оформлен-ности концепции позволяет предположить, что она создавалась исключительно для обитателей «книжного пространства» : тонкого слоя истинных ценителей античности, воспринимавших ее единственно возможным лоном для создания совершенной культуры, универсальным истоком культурного развития народов, еще ничем стоящим себя не проявившим, своего рода русской и славянской «Атлантидой в истории гуманизма и гуманитарных наук» .

Однако впечатлительные натуры, которых могло быть немало среди поклонников таланта Ф.Ф. Зелинского, отличались готовностью внести более радикальные преобразования в идею своего учителя и пророка. Так, Н.М. Бахтин не сомневался в том, что изучение античности в России будет средством изменения мира: «Стать исследователем греческой культуры, - с запальчивостью восторженного подростка заявлял он, - означало принять участие в опасном и восхитительном за-

говоре против основ современного общества во имя греческого идеала» .

Идея славянского Возрождения завораживала тех, кто задумывался о самоопределении русской культуры и планировал слияние в нерасторжимом единстве автохтонных, русских, творческих задач и европейских культурных форм - немногочисленных представителей российской творческой интеллигенции, для которых «Афины и Рим действительно были основой культурного койне» , выпускников классических гимназий, которые благодаря реформам 60-х гг. XIX в. превратились в ощутимую когорту цените -лей классического наследия, студентов и выпускников университетов, сумевших благодаря таланту их педагогов выявить в современной жизни античное «семя». Античность, превращенная усилиями сторонников модернизации древней истории из академической, рафинированной, мертвой и никчемной дисциплины в «нашу», «живую» и востребованную науку, вновь могла оказать ощутимые услуги тем ее ценителям, кто был увлечен культурными преобразованиями в России и европейском мире. К их числу принадлежали, к примеру, братья Бахтины, Николай Михайлович и Михаил Михайлович - ученики Ф.Ф. Зелинского, весьма серьезно относившиеся к идее славянского Возрождения. В своих воспоминаниях Н.М. Бахтин откровенно поведал о том, что Фаддей Францевич - «наш старый учитель» -вдохновил часть своих слушателей на создание кружка, получившего «несколько высокомерное» название «Союз Третьего Возрождения». Здесь собирались философы и поэты, некогда изучавшие античность, «для обсуждения проблем соотношения действительности с классической древностью». Участники «Союза» верили в то, что они являются «провозвестниками нового современного мира с эллинской концепцией жизни» .

Обсуждение животрепещущих проблем «Союза» происходило и на домашних семинарах Ф.Ф. Зелинского, на которых присутствовали такие философы, как Л.В. Пумпянский и А.К. Топорков (Немов), впоследствии пришедшие к марксизму. Внебрачный сын Ф.Ф. Зелинского -Адриан Пиотровский, влюбленный, в отличие от отца, в революцию, стремился создать пролетарский театр сатиры, также используя уроки классической древности,

пригодные, по его соображениям, для построения нового социалистического общества .

Следовательно, идея славянского Возрождения оставалась довольно смутным проектом нового грядущего культурного подъема России и Европы, которая в своем усеченном и деформированном виде нашла применение даже в большевистской России. Это произошло вопреки ожиданиям Ф.Ф. Зелинского, в просвещенческие планы которого не входила инициатива насилия, революционных по характеру преобразований культурной жизни славянства, и случилось это потому, что его мечты о рывке в культурном развитии славянских народов не обрели конкретных, «программных» очертаний - четких представлений о сроках, этапах, средствах, результатах славянского Возрождения он не имел. «Исход не в нашей власти, -замечал он. - В нашей власти только одно: работать и работать» .

Реализуя себя как преподаватель, ученый, переводчик, поэт, писатель-публицист, Ф.Ф. Зелинский, как ему казалось, приближал славянское Возрождение. И его профессиональная деятельность, кажущаяся порой далекой от умозрительных установок третьего Ренессанса, в действительности не могла бы без них быть успешной и желанной. Он самоотверженно трудился, «заражая» аудиторию своей любовью к античности, приобщая учащихся и слушателей к сокровенным смыслам культуры античности силой своего воображения, ораторским даром, талантом перевоплощения. Ему было важно с малолетства воспитывать школьников на уроках классической древности и прививать им любовь к образцам греко-римской словесности, используя для этого самое эффективное и доступное, по его мнению, средство - обучение классическим языкам.

Преданность Ф.Ф. Зелинского идеалам классического образования не осталась незамеченной. Именно его, считавшего, что древние языки должны занимать центральное место в образовании молодежи, руководство Санкт-Петербургского учебного округа привлекло для чтения лекций о предназначении курса истории Древнего мира и образовательном значении античности ученикам выпускных классов гимназий и реальных училищ. Опубликованные материалы лекций, получившие название «Древний мир и мы» (многократ-

но переиздававшиеся, в том числе и на иностранных языках ), дают нам возможность получить важную информацию о преподавательском кредо Ф.Ф. Зелинского, конкретизировать его замыслы по приближению славянского Возрождения.

Ф.Ф. Зелинский был уверен в том, что повышение уровня классического образования в гимназиях должно осуществляться для повышения умственной культуры русского народа. В этом его убедили наблюдения за «цивилизованными европейскими народами», «культурная сила» которых была тем значительнее, чем серьезней у них было поставлено классическое образование. Народы, лишенные возможности получать классическое образование, к примеру, испанцы, не играют, по мнению Ф.Ф. Зелинского, «никакой роли в мире идей, несмотря на свою численность и славу своего прошлого» . Россия, на протяжении долгого времени не знавшая достоинств классической школы, также не могла претендовать на характеристику культурной страны: «она стала таковой лишь с тех пор, - решительно заявляет Ф.Ф. Зелинский, - как завела у себя классическую школу» (Там же: 10).

На протяжении веков, независимо от того, какие образовательные и воспитательные цели реализовывала классическая школа: спасение души путем изучения христианских сочинений, признание достижений античной науки, обучение латинскому языку ради его формальных красот или выяснение основополагающих нравственных идей, которыми мир живет и поныне - обращение к Священному Писанию, сочинениям Аристотеля, Гомера и греческих трагиков, Цицерона, Горация всегда имело одну цель. Она состояла в «культурном, т. е. умственном и нравственном совершенствовании человека» (Там же: 11).

Сводя изучение античности к получению классического образования, а его -преимущественно к овладению греческим и латинским языками, Ф.Ф. Зелинский пытался доказать, почему классические языки должны занимать центральное место в образовании молодежи. Конечно, ему -«мыслителю, историку» - недостаточно было авторитетно заявить, что раз европейские народы берегли классическое образование все пятнадцать-двадцать веков после заката греческой и римской цивилизаций, то и русские, несмотря на недоброжелательное отношение большей ча-

сти их общества к античности, не должны отказываться от классических гимназий. «Каждое слово» своих лекций перед молодежью профессор старался подчинить «посильному выяснению образовательного значения античности» .

Прежде всего он направил свои усилия на рассмотрение положения о том, что образовательное значение древних языков заключается в апперцепционном (а не ассоциативном) методе их усвоения. Прибегая к апперцепционному методу, «мы первым делом изучаем организм языка, вполне сознательно усваивая его этимологию, семасиологию, синтаксис, - шаг за шагом учась понимать и образовывать сначала простые предложения, затем все более и более сложные, наконец, периоды... Этим путем достигается не ремесленная сноровка, а научное понимание языка... » (Там же: 22). Семасиология в классических гимназиях сводилась к заучиванию греческой и латинской лексики, что было важно не только для чтения древних авторов. По мнению Ф.Ф. Зелинского, знание лексического состава языка было необходимо для освоения научной терминологии, в основе которой сохранялись корни греческих и латинских слов, а также для осмысленного изучения романских языков, особенно французского.

Апперцепционное усвоение, в отличие от пассивного - ассоциативного, востребованного при овладении родным языком, дает наибольшую пищу уму, стимулируя «умственное пищеварение», поэтому оно является наиболее желательным дополнением к усвоению родного языка.

Кроме того, по своим «психологическим свойствам» классические языки являются интеллектуалистическими (в отличие от преимущественно сенсуалистического русского языка), т. к. они изобилуют временами - «порождениями сортирующей памяти и рефлексии» и наклонениями - порождением рефлексии на характер действия, сопровождающегося ожиданием и возможностью. Времена и наклонения - основные показатели интеллекту-алистического характера языка. В русском языке, наоборот, времена едва намечены, и все внимание сосредоточено на видах глагола, передающих непосредственное впечатление, воспринимаемое органами чувств. Русский язык легче оценивать с психологической, а не с логической точки зрения (Там же: 24 - 25, 34, 44). Следова-

тельно, полагал Ф.Ф. Зелинский, преимущественно интеллектуалистические классические языки являются наиболее желательным дополнением к преимущественно сенсуалистическому русскому языку.

Наконец, «питательность» древних языков связана с их этимологией: «оба языка почти свободны от той неудобоваримой и лишь засоряющей память примеси, которая обусловливается несоответствием правописания произношению» . В отличие от французского и немецкого языков, закрепощающих сознание учащихся непрозрачностью грамматических явлений и произвольностью окончаний, латынь и греческий - это «царство законности, а не произвола», где каждое языковое явление имеет свое разумное основание (Там же: 28).

Рассмотрев достоинства древних языков с точки зрения «психологического науковедения», т. е. их воздействия на «психическую натуру человека», Ф.Ф. Зелинский сосредоточил свои усилия на доказательстве положения о ценности греческого и латинского языков в «логическом отношении».

Первым опытом логики, примененным к явлениям языка, профессор называл грамматику. По его мнению, в отличие от русского языка, «сравнительно весьма неграмматичного» и в своем синтаксисе гораздо менее логичного, греческий и латинский языки - преимущественно грамматичные, поскольку они являются ин-теллектуалистическими. Следовательно, обучение грамматике и синтаксису необходимо начинать именно с них. В русских предложениях «У меня нет денег», «Мне хочется спать» трудно вычленить подлежащее и сказуемое, т. к. в живой речи, к тому же усвоенной ассоциативно, происходит постоянное уклонение от грамматических норм. Напротив, при переводе на русский почти каждой фразы древнего языка, прозрачной не только в правописании, но и в построении, ученику не надо постоянно спрашивать себя: «Где здесь подлежащее, где сказуемое, что здесь выражает и - следствие или цель, и т. д.». Именно поэтому грамматический анализ превращается в действенное средство понимания текста, что придает упражнениям по разбору предложения разумный и плодотворный характер.

Грамматика «выросла именно на древних языках, а не на русском, и потому сидит на русском языке точно краденое

пальто» , - делает вывод Ф.Ф. Зелинский, и если задаться целью оставить след в умственном развитии гимназиста, то это с наибольшей результативностью следует делать не на русской грамматике, а при синтаксических разборах фрагментов сочинений греко-римских авторов, советует он.

Логическое мышление гимназистов постоянно совершенствуется и при изучении этимологии греческих и латинских слов, сохранившихся в новых языках. Полагая, что язык - это «исповедь народа», Ф.Ф. Зелинский широко практиковал занятия по этимологии, с тем чтобы через анализ языковых структур показать быт создавшего язык народа, а также «душу народа», «народное сознание».

Латинский и греческий языки, по представлениям Ф.Ф. Зелинского, играли важную роль не только в развитии познавательных и мыслительных способностей учащихся - их изучение превращалось в школу для практического усовершенствования стиля. Он не сомневался в том, что «только античная проза, принуждая нас при переводе пускать в ход все стилистические достоинства родного языка, может... спасти русскую речь от угрожающих ей серьезных и неотвратимых утрат» (Там же: 50): оскудения художественной речи, сведения грамотного литературного языка к разговорной речи, засорения ее словами иностранного происхождения.

Итак, из рассуждений Ф.Ф. Зелинского о пользе изучения «системы обоих древних языков» следует, что фундамент классического образования составляют этимология, семасиология и синтаксис, благодаря постижению которых гимназист осознавал организм и строй классических языков, узнавал о происхождении лингвистических явлений, оценивал содержание языковой среды. Обучаясь распознавать закономерности природы греческого и латыни, гимназисты, по соображениям Ф.Ф. Зелинского, обретали «тот дух научности, который приспосабливает человека ко всякого рода научному труду» . Систематические лингвистические занятия благотворно влияли на «будущих интеллигентов», давая им «такую подготовку ума, которая позволит им с наименьшей затратой сил и времени и с наибольшей пользой» воспринимать любые знания, востребованные будущей профессией (Там же: 18; курсив Ф.Ф. Зелинского).

При всей важности изучения системы древних языков лингвистические занятия не исчерпывали всей полноты программы по античности в классических гимназиях, т. к. «здание классического образования», выстраиваемое на занятиях, включало в себя еще два элемента: чтение и толкование подлинников лучших произведений греко-римской литературы, а также рассмотрение наиболее важных для понимания жизни античных народов направлений их развития.

При таком подходе к познанию истории и культуры классических народов, считал Ф.Ф. Зелинский, древний мир действительно превращался «в высшей степени в широкую, богатую и разнообразную область знаний» .

Работа с подлинниками произведений выдающихся представителей античной культуры имела для учащихся неоценимое значение, считал Ф.Ф. Зелинский. Осваивая на уроках «метод филологической интерпретации» текстов, гимназисты приучали себя решать все возникающие по поводу переводов сомнения «исключительно авторитетом науки». Превратив текст «в общее поле для наблюдений и исследований», и ученик, и его учитель получали возможность доказывать друг другу свою точку зрения, апеллируя не к эмоциям и домыслам, а к знаниям, наблюдениям, опыту. Усвоив метод филологической интерпретации, выпускник гимназий мог применять его не только по прямому назначению, но и во время исследовательских процессов на поприще естественных наук, полагал профессор, т.к. эмпирически-наблюдательный метод, используемый в естественных дисциплинах, напоминает технологии филологических открытий.

Нравственный аспект овладения методом филологической интерпретации значит не меньше его применения на практике, утверждал Ф.Ф. Зелинский. В ходе занятий гимназист проникается мыслью о том, что следует признавать самое неприятное для тебя положение, если оно доказано, и, наоборот, - отказываться от самого дорогого для тебя убеждения, раз оно опровергнуто. Такие взгляды Ф.Ф. Зелинский считал «залогом умственной свободы и умственного прогресса» . Не желая угождать релятивистам, ученый, тем не менее, был уверен в том, что переубеждение в научном споре является верным

способом достижения истины. При этом Ф.Ф. Зелинский умел распознавать сам и учил слушателей различать «беспринципную перенастраиваемость» - признак «нравственной или умственной слабости» - тех случайных попутчиков науки, кто без обоснованного «логического основания» с легкостью меняет свое мнение, - от сторонников «интеллектуальной переубеждения». Способность к переубеждению свойственна, по его мнению, всем, поклоняющимся Логосу - «слову-разуму». Такие ученые, опасаясь косности и умственной слепоты, находили в себе силы отказаться от прежних взглядов, которые, вступив в противоречие с открывшейся науке истиной, превратились в заблуждения.

«Чтение авторов» важно еще и потому, утверждал Ф.Ф. Зелинский, что это прививает вкус к достойной литературе. Памятники греко-римской античной поэзии и прозы, являясь порождением ин-теллектуалистических по характеру языков, и сами являются интеллектуалисти-ческими - «признание верховных прав разума», общая атмосфера уверенности в том, что «разум управляет волей» (Там же: 62 - 63), прослеживаются во всех произведениях греко-римской литературы, начиная с Эсхила. Для «развивающегося человека» полезно признавать силу разума и обращаться к литературе классической древности, которая является полной противоположностью современной, где «эмоциональное начало возобладало над интеллектуальным» (Там же: 63).

Древние писатели, изучаемые в классических гимназиях, были не просто прекрасными стилистами и поклонниками Логоса, замечает Ф.Ф. Зелинский, - «они были также на высоте культуры своей эпохи и могли бы смело применить к себе гордое заявление Ф. Лассаля: “Я пишу каждое свое слово во всеоружии образования моего времени”» . Являясь разносторонне развитыми людьми, греко-римские авторы прослыли писателями-энцик-лопедистами, поэтому для толкования их сочинений требуются универсальные познания и «широта горизонта». Для того чтобы дать правильную интерпретацию текстов, созданных всесторонне образованными людьми, преподаватели классической филологии постоянно совершенствуют свои познания в гуманитарных, точных, естественнонаучных дисциплинах: только таким образом им удается расшиф-

ровать бытовые, военные детали, тонко -сти античной юриспруденции, эстетики, грамотно распознать культурные реалии древности. Прививая это «чувство правды» своим воспитанникам, преподаватели античности действуют «на весь ум» своих учащихся и, помогая им впитывать универсальные по характеру знания, формируют интеллект своих подопечных и высокую умственную культуру.

Трудно переоценить и работу с историческими произведениями на занятиях по «чтению авторов». Сочинения знаменитых греческих и римских историков представляют интерес не просто как источники информации о давно ушедших исторических эпохах. Изучаемые в хронологической последовательности, они способствуют привитию учащимся «духа историзма». «Дух правдивости и справедливости» способны «насаждать» труды Геродота, Фукидида, Полибия, которые, по мнению Ф.Ф. Зелинского, близки к идеалу «исторической истины». Уроки по античной истории имеют большое значение при формировании «чувства правды» гимназиста, т. к. создание правдивого образа древности требует служения истине, даже если она идет вразрез с общественным мнением и стереотипами мышления.

Итак, резюмирует Ф.Ф. Зелинский, в ходе «образовательного труда» в гимназии, начав с изучения греческого и латинского языков, учащийся получает возможность прикоснуться к истории и культуре классических народов. Через знакомство с античной религией, литературой, философией, историей, правом гимназист постигает те элементы великой культуры, завещанные древностью, которые превратились в «живительные соки для нашей собственной культуры» . В этом процессе знакомства с вечными ценностями и приобщения к ним и состоит, по представлениям Ф.Ф. Зелинского, предназначение классических гимназий.

Размышляя о третьем Ренессансе, Ф.Ф. Зелинский возлагал на гимназии большие надежды. В культурном, «т. е. умственном и нравственном совершенствовании человечества», Ф.Ф. Зелинский видел главное предназначение классической школы во всех без исключения государствах, в том числе и в России, «где она имела не очень сильную опору в истории» (Там же: 10, 14)). Именно поэтому он враждебно относился к тем своим оппонентам,

которые считали изучение античности в гимназиях «странным пережитком... подлежащим скорейшему и окончательному упразднению» (Там же: 2).

Пытаясь разобраться в причинах «предубеждения общества против школьной античности», Ф.Ф. Зелинский проанализировал те аргументы, которые обычно использовали противники сохранения классического образования в России. Античности «вменяют в вину, - отмечал Ф.Ф. Зелинский, - что она не нужна... что она трудна... ретроградна» (Там же: 133).

Обвинение античности в ее бесполезности и ненужности, парировал претензии своих идейных противников профессор, может возникнуть только у людей, вставших на узкоутилитарную позицию и определяющих ценность школьных знаний непосредственной их применимостью в жизни и работе. Возражая против этого прагматического подхода, Ф.Ф. Зелинский не только в очередной раз подчеркнул мысль о том, что античность - это незаменимый элемент культуры образованного человека, «фундамент, на котором мы только теперь начинаем возводить настоящее здание нашей культуры» (Там же: 2), но и указал на совершенствование интеллектуальных способностей гимназистов в ходе изучения ими греко-римской словесности.

Ф.Ф. Зелинский горячо защищал идею сохранения классического образования в России и с помощью разнообразных доказательных методов пытался противостоять нападкам той части российского общества, которая разуверилась в востребованности гимназий, считала их учебную программу и методы обучения устаревшими и несовершенными. Повторим, что для маститого профессора именно классические гимназии были средством осуществления славянского Возрождения. «У нас в России, - утверждал он, - общество было всегда особенно чутко к нравственным вопросам и запросам; у нас его сознание менее стеснено традиционными рамками, более рвется на простор, от условного и преходящего к действительному, природному, вечному. У нас, поэтому, интерес к античности должен бы быть сильнее, чем где бы то ни было. И когда я слышу проповедь ненависти и пренебрежения к античности в нашем обществе, мне кажется, что я имею дело с каким-то колоссальным и позорным недоразумением. Мне хотелось бы крикнуть обществу: “Да что вы

делаете! Перед вами чаша с... самым питательным напитком, но... вы плаксиво, точно дети, от нее отворачиваетесь...”» .

Вопрос о том, состоялся или нет в XIX - XX вв. славянский этап Возрождения, не является предметом рассмотрения данной статьи, да и вряд ли это возможно сделать в столь тесных рамках. Последние же слова Ф.Ф. Зелинского хотелось бы адресовать той части современного российского общества, которая, подобно своим предшественникам 100 лет назад, отдает предпочтение естественнонаучному и техническому образованию в ущерб гуманитарному.

Литература

1. Бахтин Н.М. Ф.Ф. Зелинский / Н.М. Бахтин // Из жизни идей / сост. С.Р. Федякин. М., 1995. С. 116.

2. Бахтин Н.М. Русская революция глазами белогвардейца (Подготовка текстов и прим. О. Е. Оссовского) / Н.М. Бахтин // Бахтиноло-гия: Исследования, переводы, публикации. К столетию рождения Михаила Михайловича Бахтина (1895 - 1995) / сост., ред. К.Г. Исупов. СПб., 1995. С. 355.

3. Брагинская Н.В. Славянское Возрождение античности [Электронный ресурс] / Н.В. Брагинская. Режим доступа: http//ivgi.rsub.ru.

4. Дроздова С.Ю. Ф.Ф. Зелинский об эллинских корнях христианства / С.Ю. Дроздова // Филос. науки. 2007. № 10. С. 137. Примеч. 1.

5. Зелинский Ф.Ф. Памяти И.Ф. Анненского / Ф.Ф. Зелинский // Из жизни идей: науч.-по-пул. ст. 3-е изд. Спб., 1911. С. 364 - 378.

6. Зелинский Ф.Ф. Античный мир в поэзии А.Н. Майкова / Ф.Ф. Зелинский // Рус. вестн. 1899. № 7. С. 140.

7. Зелинский Ф.Ф. Из жизни идей: науч.-по-пул. ст. / Ф.Ф. Зелинский. 3-е изд., испр. и доп. Спб., 1916. Т. 1. Из предисл. к первому изд.

8. Зелинский Ф.Ф. Из жизни идей: науч.-по-пул. ст. / Ф.Ф. Зелинский. 3-е изд. Спб., 1911. Т. 2. С. 5.

9. Зелинский Ф.Ф. Из жизни идей: науч.-по-пул. ст. / Ф.Ф. Зелинский. Спб., 1907. Т. 3. С. 340.

10. Литературная энциклопедия. М., 1930.

11. Лукьянченко О. Вертикаль жизни Фаддея Зелинского [Электронный ресурс] / О. Лукьянченко. Режим доступа: // http://www.relga.rsu.ru/ n52/cult. 52. htm - 2004.

12. Махлин В.Л. Третий Ренессанс / В.Л. Мах-лин // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. К столетию рождения Михаила

Михайловича Бахтина (1895 - 1995) / сост., ред. К.Г. Исупов. СПб., 1995. С. 133.

13. Новиков М.В. В.П. Бузескул и конструирование «образа» истории / М.В. Новиков, Т.Б. Перфилова // Ярославский пед. вестн. 2008. № 3(56). С151 - 154.

14. Новиков М.В. В.П. Бузескул: принципы исторического исследования / М.В. Новиков, Т.Б. Перфилова // Там же. № 1. С. 48 - 56.

15. Новиков М.В. Модернизация древней истории в творчестве Р.Ю. Випперта и В.П. Бузес-кула / М.В. Новиков, Т.Б. Перфилова // Там же. № 2. С. 96 - 100.

16. Новиков М.В. Р.Ю. Виппер и историческое образование: вопросы дидактики / М.В. Новиков, Т.Б. Перфилова // Там же. 2007. № 3.

17. Новиков М.В. Р.Ю. Виппер и развитие теории исторического познания / М.В. Новиков, Т.Б. Перфилова // Вестн. Вят. гос. гуманит. унта. 2007. № 3. С. 33 - 44.

18. Новиков М.В. Теоретико-методологические взгляды Р.Ю. Виппера / М.В. Новиков, Т.Б. Перфилова // Ярославский пед. вестн. 2007. № 2. С. 77 - 82.

19. Очерки истории исторической науки в СССР / под ред. М.В. Нечкиной. М., 1966. Т. 4.

20. Перфилова Т.Б. Образ античной демократии в историографии Нового времени: интерпретация В.П. Бузескула / Т.Б. Перфилова. Ярославль, 2007.

21. Перфилова Т.Б. Образ античной истории в «умственных разрезах» Р.Ю. Виппера / Т.Б. Перфилова. Ярославль, 2006.

22. Российский гуманитарный энциклопедический словарь: в 3 т. М. - СПб., 2002. Т. 2. С. 22.

23.Ростовцев М. Зелинский Фаддей Францевич [Электронный ресурс] / М. Ростовцев. Режим доступа: // http//www.rulex.ru/01130409. htm.

24. Русские писатели. 1800 - 1917: биографический словарь / гл. ред. П.А. Николаев. М., 1992. Т. 2. С. 336, 337.

25. Хоружий С.С. Трансформации славянофильской идеи в XX веке / С.С. Хоружий // Вопр. философии. 1994. № 11. С. 54.

F.F. Zelinskiy and the idea of Slavic renaissance

One of the fundamental ideas in creative heritage of Zelinskiy - the idea of Slavic Renaissance -is analysed as well as its explanation and popularization in the context of setting the classical gymnasium education.

Keywords: methodology of History, Slavic Renaissance, classical education, ancient culture, «Silver Age»

Степень доктора философии за диссертацию «Die letzten Jahre des zweiten Punischen Krieges», Зелинский работал в Мюнхене и Вене и пробыл в Италии и Греции около двух лет. Больше всего Зелинский занимался исследованием древнегреческой комедии, преимущественно аттической, которой посвящены его работы на русском , немецком и латинском языках : «О синтагмах в древнегреческой комедии» (Санкт-Петербург, , магистерская диссертация); «De lege Antimachea scaenica» (Санкт-Петербург, ); «О дорийском и ионическом стилях в древнеаттической комедии» (Санкт-Петербург, ); «Die Gliederung der Altattischen Komedie» (Лейпциг, ); «Die Märchenkomedie in Athen» (П., ); «Quaestiones comicae» (П., ) и др. Ему принадлежат также издания «Царя Эдипа», «Аякса » Софокла и XXI книги Ливия с русскими примечаниями, статьи по критике текста трагедий Софокла и схолий на них (ЖМНП , ) и др.

Интерес Зелинского сосредоточился главным образом на следующих областях филологического знания:

В популярном изложении те же мысли в защиту классического образования были изложены в публичных лекциях Зелинского, изданных под заглавием «Древний Мир и мы» (второе издание в сборнике «Из жизни идей», т. II). Отличительная черта всех перечисленных трудов Зелинского - блестящее соединение острого анализа и глубокого философского и психологического синтеза.

Зелинский живо интересовался новаторским искусством Айседоры Дункан , прочел в Санкт-Петербургском университете лекцию об античности и свободном танце и принял участие в судьбе российских последователей Дункан-студии «Гептахор» .

Внебрачным сыном Зелинского от В. В. Петуховой был блестящий переводчик, филолог и драматург Адриан Пиотровский .

Ссылки

Зелинский Фаддей (Тадеуш) Францевич в Научной библиотеке
Зелинский, Фаддей Францевич в библиотеке Максима Мошкова

Wikimedia Foundation . 2010 .

Зелинский Николай Дмитриевич
Зелинский Тадеуш

Смотреть что такое "Зелинский Ф. Ф." в других словарях:

Зелинский Ф. Ф. - Зелинский Ф. Ф. ЗЕЛИНСКИЙ Фаддей Францевич (1859) фиололог классик, бывш. профессор С. Петербургского университета, в настоящее время профессор в Варшаве и член Краковской академии наук, по национальности поляк. Филологическое образование… … Литературная энциклопедия

Зелинский К. Л. - Зелинский К. Л. ЗЕЛИНСКИЙ Корнелий Люцианович (1896) современный литературовед. Сын инженера, окончил московскую 4 ю гимназию и философское отделение Московского университета; после Октябрьской революции работал в «Известиях кронштадтского… … Литературная энциклопедия

ЗЕЛИНСКИЙ - Николай Дмитриевич (1861 1953), российский химик органик, создатель научной школы, один из основоположников органического катализа и нефтехимии. Труды по проблемам происхождения нефти, химии ее углеводородов и их каталитическим превращениям.… … Современная энциклопедия

ЗЕЛИНСКИЙ - Николай Дмитриевич (1861 1953), химик органик, создатель научной школы, один из основоположников органического катализа и нефтехимии, академик АН СССР (1929), Герой Социалистического Труда (1945). Труды по проблемам происхождения нефти, химии её… … Русская история

Зелинский - Николай Дмитриевич (1861 1953) химик органик, создатель научной школы, один из основоположников органического катализа и нефтехимии. Академик АН СССР (1929), Герой Социалистического Труда (1945). Окончил Новороссийский университет (1884). Летом… … Словарь черезвычайных ситуаций

Зелинский Н.

Зелинский Н. Д. - Николай Дмитриевич Зелинский Николай Дмитриевич Зелинский (25 января (6 февраля) 1861, Тирасполь, Херсонская губерния 31 июля 1953, Москва) выдающийся российский химик органик, создатель научной школы, один из основоположников органического… … Википедия

Зелинский Ф. - Фаддей Францевич Зелинский Фаддей Францевич Зелинский (польск. Tadeusz Zieliński; 14 апреля 1859, около Киева 8 мая 1944, Шондорф ам Аммерзее, Бавария) филолог классик, антиковед. Образование закончил в русской филологический семинарии при… … Википедия

Зелинский - (польск. Zieliński) польская фамилия. По русски может также передаваться как Зелиньский. Зелинские дворянский род Зелинский, Густав (1809 1881) польский поэт и писатель, участник Ноябрьского восстания. Зелинский, Корнелий… … Википедия

Зелинский - ЗЕЛЕНСКИЙ ЗЕЛИНСКИЙ Зеленский от селений по названию Зеленое. Зелинский отсюда же, но в подражание многочисленным польским фамилиям,оканчивающимся на иньски. (Ф). (