Эрос и Психея. Заметки о эротическом переносе и контр-переносе. Древнегреческий миф в литературных произведениях. Мифы о царевне Психее рассказывают о стремлении человеческой души слиться с любовью. За неописуемую красоту люди почитали Психею больше, чем

Психея Психея

(Psyche, Ψυχή), т. е. “душа”. Девушка, любимая Эротом, изображающаяся иногда в виде бабочки. О ней сложился следующий рассказ, показывающий, как человеческая душа возвышается над несчастьями. Психея была младшей и самой красивой из трех дочерей царя, и своей красотой вызывала зависть Афродиты. Богиня приказала Эроту возбудить в ней любовь к какому-нибудь недостойному человеку. Эрот вместо этого сам полюбил ее, унес ее в уединенное место и стал посещать ее каждую ночь, но так, что она не видела его. Злые сестры Психеи однако уверили ее, что ее таинственный супруг страшное чудовище; Психея, желая сама убедиться в этом, зажгла лампу, пока Эрот спал, нечаянно капнула на плечо его горячим маслом, отчего он проснулся. Так как увидев его, она нарушила данное ему обещание, то Эрот покинул ее. Психея долго искала его, испытала всевозможные бедствия и, наконец, пришла в жилище Афродиты, которая обошлась с ней крайне сурово и заставила ее исполнять тяжелые работы. Наконец, победив зависть Афродиты, Психея навеки соединилась с Эротом и сделалась бессмертной. Дочь ее названа была Счастьем.

(Источник: «Краткий словарь мифологии и древностей». М.Корш. Санкт-Петербург, издание А. С. Суворина, 1894.)

ПСИХЕЯ

Психе (ψυχη «душа, дыхание»), в греческой мифологии олицетворение души, дыхания. П. отождествлялась с тем или иным живым существом, с отдельными функциями живого организма и его частями. Дыхание человека сближалось с дуновением, ветром, вихрем, крылатостыо. Души умерших представляются вихрем призраков вокруг Гекаты, призрак Ахилла под Троей появляется в сопровождении вихря (Philostr. Heroic. Ill 26). П. представлялась на памятниках изобразительного искусства в виде бабочки, то вылетающей из погребального костра, то отправляющейся в вид. Иногда бабочка прямо отождествлялась с умершим (Ovid. Met. XV 374). Греческое слово «П.» означает «душа» и «бабочка» (Аристотель, История животных, IV 7). П. представлялась и как летящая птица. Души умерших в виде рисуются летающими (Hom. Od. XI 37, 605), они слетаются на кровь (XI 36-43), порхают в виде теней и сновидений (XI 217-222). Душа Патрокла удаляется с «писком» (Ною. II. XXIII 100), причём употребляется глагол tridzein, «щебетать», «пищать». Души убитых Одиссеем женихов также уходят в вид с писком нетопырей (Horn. Od. XXIV 5-9). П. представлялась в виде орла, устремляющего ввысь свой полёт. В ряде текстов Гомера диафрагма воспринимается как П. - душа (Ноm. Н. XVI 530; Od. I 322). Кровь - тоже носитель души; у раненого душа выходит через рану вместе с кровью (Нот. II. XIV 518 след.) или её вырывают вместе с остриём копья (XVI 505). По Пифагору, П. питается кровью; кровь - «седалище души» (Serv. Verg. Aen. V 79).
Объединив различные мифы о П., Апулей создал поэтическую сказку о странствиях человеческой души, жаждущей слиться с любовью (Apul. Met. IV 28 - VI 24). С помощью Зефира Амур получил в жёны царскую дочь П. Однако П. нарушила запрет никогда не видеть лица своего загадочного супруга. Ночью, сгорая от любопытства, она зажигает светильник и восхищённо смотрит на юного бога, не замечая горячей капли масла, упавшей на нежную кожу Амура. Амур исчезает, и П. должна вернуть его себе, пройдя множество испытаний. Преодолев их и даже спустившись в вид за живой водой, П. после мучительных страданий вновь обретает Амура, который просит у Зевса разрешения на брак с возлюбленной и примиряется с Афродитой, злобно преследовавшей П. Рассказ Апулея имеет явно фольклорные и мифологические истоки, до него, однако, литературно не зафиксированные. Русская народная сказка в обработке С. Т. Аксакова «Аленький цветочек» разрабатывает тот же древний сюжет.
Лит.: Андерсон В., Роман Апулея и народная сказка, т. 1, Казань, 1914; Лосев А. Ф., Античная мифология в её историческом развитии, М., 1957, с. 41-45; Reitzenstein R., Das Marchen von Amor und Psyche bei Apuleius, Lpz., 1912; Mosca В., La favola e il problema di Psiche, Adria, 1935; Dyrott A., Das Märchen von Amor und Psyche, Köln, 1941; Swahn J. 0., The Tale of Cupid and Psyche, Lund, 1955.
A. Ф. Лосев.

В античном искусстве П. изображается в виде бабочки или крылатой девочки (этрусские скарабеи, рельефы, терракота). На геммах 3-1 вв. до н. э. встречаются бесчисленные трактовки темы П. и Амур; особенно популярен сюжет ловли П. - бабочки Амуром с горящим факелом в руке. Бабочка П. изображалась на многих надгробиях над черепом и др. символами смерти. На помпейских фресках П. изображалась с атрибутами муз - грифелем и флейтой. Многочисленные эроты и П., занятые собиранием цветов, работами на маслобойне, встречаются на фресках дома Веттиев в Помпеях. К теме Амур и П. обращались Джулио Романо, Рафаэль, П. П. Рубенс, А. Канова, Б. Торвальдсен и др. Аллегорическое толкование мифа об Амуре и П. у Кальдерона в двух ауто. К теме П. обращались Ж. Лафонтен («Любовь П. и Купидона»), Мольер (драма «П.») и др.

(Источник: «Мифы народов мира».)

Психея

Олицетворение человеческой души; изображалась в образе бабочки или девушки. Любовь Психеи и Эрота (Амура) - распространенный сюжет в литературе, изобразительном искусстве.

// Эдвард БЕРН-ДЖОНС: Купидон и Психея // Эдвард БЕРН-ДЖОНС: Пан и Психея // Эдвард БЕРН-ДЖОНС: Свадьба Психеи // Адольф-Вильям БУГРО: дети Амур и Психея // Адольф-Вильям БУГРО: Психея и Амур // Адольф-Вильям БУГРО: Похищение Психеи // Генрих ГЕЙНЕ: Психея // Генрих ГЕЙНЕ: Психея // Джон КИТС: Ода Психее // Валерий БРЮСОВ: Психея // Владислав ХОДАСЕВИЧ: К Психее // Владислав ХОДАСЕВИЧ: "Психея! Бедная моя!.."

(Источник: «Мифы Древней Греции. Словарь-справочник.» EdwART, 2009.)

Картина Ф. Жерара.
1798.
Париж.
Лувр.

Римская мраморная копия.
С греческого оригинала первой половины II в до н. э.
Рим.
Капитолийские музеи.

Синонимы :

Смотреть что такое "Психея" в других словарях:

Психея - Психея. Эрот и Психея. Римская мраморная копия с греческого оригинала 1 ой пол. 2 в до н.э. Капитолийские музеи. Рим. Психея. Эрот и Психея. Римская мраморная копия с греческого оригинала 1 ой пол. 2 в до н.э. Капитолийские музеи. Рим. Психея в… … Энциклопедический словарь «Всемирная история»

Психея - Психея. Эрот и Психея. Римская мраморная копия с греческого оригинала 1 ой пол. 2 в до н.э. Капитолийские музеи. Рим. ПСИХЕЯ, в греческой мифологии олицетворение человеческой души. Изображалась бабочкой, летящей птицей или девушкой. После долгих… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

- (греч., от psyche душа, дух). 1) мифологическая, красивая молодая девушка, на которой женился Амур и которая причисляется к богам; олицетворение человеческой души. 2) астероид, открытий 1852 г. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского … Словарь иностранных слов русского языка

В мифах древних греков олицетворение души, дыхания. Психея представлялась в виде бабочки, летящей птицы или девушки. После долгих странствий и поисков Психея находит своего возлюбленного Эрота (Амура). Любовь Психеи и Эрота распространённый сюжет … Исторический словарь

психея - и, ж. psyché f. < psyche душа. устар. Внутренний мир, дух, душа. БАС 1. Толпа, в смысле массы народной, есть прямая хранительница народного духа, непосредственный источник таинственной психеи народной жизни. Белинский Соч. А. Пушкина. Подарили … Исторический словарь галлицизмов русского языка

ПСИХЕЯ, в греческой мифологии олицетворение человеческой души. Изображалась бабочкой, летящей птицей или девушкой. После долгих странствий и поисков Психея находит своего возлюбленного Эрота (Амура). Любовь Психеи и Эрота распространенный сюжет в … Современная энциклопедия

Душа Словарь русских синонимов. психея сущ., кол во синонимов: 5 астероид (579) бабочка … Словарь синонимов

В греческой мифологии олицетворение человеческой души; изображалась в образе бабочки или девушки. Любовь Психеи и Эрота (Амура) распространенный сюжет в литературе, изобразительном искусстве … Большой Энциклопедический словарь

Психея или Психе (от др.-греч. Ψυχή , «душа», «дыхание» ) - в древнегреческой мифологии означает олицетворение души, дыхания; представлялась в образе бабочки или молодой девушки с крыльями бабочки. Представления о душе встречаются в античности начиная с Гомера, но миф о Психее впервые был представлен лишь Апулеем в его романе «Метаморфозы, или Золотой осёл».

О душе.

Бог — триединен и человек — триединен. Человек по Библии имеет материальное тело (футляр для души) и неосязаемые, нематериальные — душу и дух. Именно душа, а не тело человека называется и является его личностью. Благодаря тонкой субстанции — душе, человек приобретает индивидуальность, которая не зависит от тела и может существовать вне его. Есть многочисленные свидетельства, когда при тяжелой болезни или кратковременной смерти, или воздействии коварных экстрасенсов люди видят себя, вернее свое бесчувственное тело со стороны, откуда-то сверху, когда душа покидает тело.

Душа человеческая — сотворена Богом. (Продолжение читайте в статье )

Миф об Амуре и Психее (по Апулею)

Миф рассказывает нам: у одного царя были три красавицы дочери, из которых самой красивой была младшая - Психея . Многие люди приезжали в город, из всех уголков земного шара, чтобы полюбоваться на красоту Психеи. Забыв Афродиту (богиню любви у древних греков), люди стали воздавать почести Психее, поклоняясь такой совершенной красоте. Естественно, такое обстоятельство не могло не обеспокоить настоящую богиню и она решила расправиться с соперницей. Афродита позвала своего сына Эрота (Амура) и приказала ему, вселить в сердце Психеи любовь к самому ничтожному, уродливому и никчемному из людей. А Психея, чувствовала себя очень несчастной, потому что все только любовались ее красотой, но никто не пытался или боялся ее полюбить, а уж тем более предложить свою руку и сердце.

Несчастный отец обратился к милетскому оракулу за советом, и бог ответил, что Психею одетую в погребальные одеяния, нужно отвести на скалу, для брака с чудовищем. Несчастный отец исполняя волю оракула, отвел Психею на скалу и оставил. Дуновением ветра Психиею приподняло от земли и перенесло в чудесный дворец, где она и стала женой таинственного незримого чудовища. Родные сестры Психеи завидовали ее «счастью» и решили извести сестру хитростью. Они нашептали Психеи о том: «что ты мол живешь с мужем, а какой он не знаешь». Они говорили о том, что незримый супруг — дракон, возьмет как-то ночью и съест ее вместе с плодом (Психея была у же в положении). «Возьми меч, светильник и убей его», — сказали сестры. И они достигли своей цели.

Ночью, когда супруг спал, Психея взяла светильник и поднесла его к лицу мужа, который оказался прекрасным Эротом (Амуром). Психея была поражена его красотой и смотрела любуясь на него, и в это время горячая капля масла, упала на плечо бога и обожгла его. От боли он проснулся и оскорбившись вероломством супруги улетел от Психеи, к своей матери Афродите, а она покинутая им, пошла искать возлюбленного по всей земле.

Долго пришлось скитаться ей по разным землям и наконец, Психея была вынуждена сдаться перед своей соперницей, Афродитой, которая только и ждала удобного момента, чтобы отомстить Психее и даже послала Гермеса разыскивать ее.

Когда Психея оказалась под одной крышей со своим супругом, Психея была готова на любые испытания, которые уготовила ей мать Эрота (Амура) — Афродита. Психея то разбирала огромную кучу мусора, выбирая из ее недр зерна, то доставала золотое руно с бешеных овец, то добывала воду из подземной реки Стикс, то добывала чудесные зелья из ящика Персефоны (Прозерпины) в подземном царстве. Много различных испытания пришлось ей преодолеть. Афродита желая смерти Психеи, придумывала все разные и разные невыполнимые задания.

Но благодаря чужой помощи, Психея выполнила все, что велела ей Афродита, пока, наконец, не выздоровел ее муж — Эрот (Амур). Он был настолько впечатлен, да и влюблен, что обратился с прошением к верховному богу Олимпа — Зевсу (Юпитеру) и с его разрешения и с его помощью, добился согласия других небожителей на брак с Психеей, которая получила от Зевса бессмертие и стала богиней. Завистливые сестры Психеи, наказали себя сами за свою зависть и коварство тем, что разбились о высокий утёс, прыгнув с него в расчёте, что бог ветра Зефир унесет их в волшебный дворец Эрота. А от союза Психеи с Эротом (Амуром) родилась Волупия, богиня олицетворяющая наслаждение.

Дата публикации

Жил однажды царь и царица и было у них три дочери.

Красивыми уродились старшие дочери, но с младшей, по имени Психея, никто не мог сравниться красотой. Прекраснее всех на земле была она, со всех стран стекались в город люди, чтобы полюбоваться на нее. Каждый восхищался ее очарованием и прелестью и находил похожей на Венеру. Люди даже стали забывать настоящую богиню Венеру, зато стали боготворить царевну Психею. Царь догадывался, что боги разгневались на его младшую дочь и поэтому обратился к оракулу с просьбой предсказать ее судьбу. Жрец велел одеть Психею в свадебный наряди отвести ее на вершину высокой горы. Там ее схватит и унесет жестокое чудовище. Долго горевали родители по поводу судьбы своей младшей дочери, которую очень любили. Но несчастная Психея должна подчиниться тому, что предначертано. Царь и царица нарядили ее в свадебное платье и грустная процессия проводила ее до вершины горы. Там оставили девушку одну и, печальные, вернулись домой.

Покинутая всеми, Психея едва дышала от страха. Сердце сжимала тревога, что вот-вот появится чудовище. Как вдруг легкий ласковый ветер подхватил ее, поднял в воздух и осторожно опустил с вершины скалы в долину и положил на мягкую траву. Увидев, что с ней ничего плохого не случилось, Психея перестала бояться. Она увидела перед собой рощу, а в ней дворец. Психея приблизилась к нему и замерла от удивления и восхищения. Ничего красивее и богаче она не видела. Повсюду золото и серебро. Она робко вошла внутрь и увидела, что потолок и пол выложены слоновой костью и драгоценными камнями. Вдруг, как ей показалось, сзади прозвучал чей-то голос. Психея оглянулась, но никого не увидела. Кто-то невидимый вновь сказал приветливо: "Почему ты так робеешь? Не бойся, смело входи во дворец и распоряжайся в нем. Отдохни, ты ведь устала."

Психея заглянула в другие комнаты, но никого не увидела. Она лишь слышала голоса невидимых существ, обслуживающих ее.

Вечером, когда она собралась лечь в постель, возле нее вновь раздался голос: "Ничего и никого не бойся, дорогая Психея, с сегодняшнего дня я твой муж. Живи спокойно, ты ни в чем не будешь нуждаться. Я буду о тебе заботиться." Обрадовалась Психея и стала жить в этом дворце. День она проводила одна, только ночью к ней приходил ее таинственный незримый муж. Он был ласков и добр, уверял ее в своей бесконечной любви к ней. Но Психее ни разу не удалось увидеть его, узнать, кто это.

Тем временем родители Психеи оплакивали любимую дочь, полагая, что она стала жертвой чудовища. Обе старшие дочери, прослышав о постигшем родителей несчастье, поспешили приехать к ним, чтобы утешить их в горе. В ту самую ночь, когда они прибыли в родной дом, в находившемся далеко отсюда прекрасном дворце муж сказал Психее, своей жене: "Дорогая жена! Ты должна быть очень осторожной, ибо жестокая судьба грозит нам гибелью. В отличие от твоих родителей, твои сестры считают, что ты жива. Они пойдут искать тебя. Когда услышишь, что они зовут тебя, не откликайся. Иначе ты причинишь мне горе, а сама погибнешь."

Психея обещала слушаться советов мужа. Но когда на рассвете он покинул ее, она почувствовала себя одинокой и горько расплакалась. Целый день она расстраивалась из-за того, что не сможет повидаться с сестрами. Вечером, когда она легла спать, ей было очень грустно. Муж заметил это и тотчас догадался о причине этого. Огорченный, он сказал ей: "Поступай, как хочешь, но помни о моем предостережении. Пусть сестры навестят тебя тут. Можешь одарить их, но не слушай их советов и никогда не старайся увидеть меня. Иначе разрушишь наше счастье и себя обречешь на гибель."

Психея снова пообещала слушаться его советов, и перед рассветом муж исчез.

Тем временем старшие сестры взобрались на вершину скалы, где родители оставили Психею, и жалобными голосами стали звать свою пропавшую сестру. Голоса сестер долетали до дворца. Услышав их, Психея позвала Зефира. Тот обнял своими крыльями-ветрами испуганных сестер, взлетел с ними и опустился перед дворцом. Радостно встретила их Психея, обняла и пригласила в свой дворец. Увидели сестры всю эту красоту и богатство, и черная зависть охватила их. Принялись выспрашивать они Психею, кто ее муж да каков он собой. Памятуя о своем обещании, Психея сказала, что ее муж - прелестный юноша, который все свое время посвящает охоте. Целые дни он проводит в полях, лесах и горах. Затем она щедро одарила сестер и велела Зефиру снова отнести их на скалу. Оказавшись одни, сестры дали полную волю своей зависти. Они стали сетовать на судьбу, роптать на то, что их сестра живет счастливо с молодым мужем, тогда как их мужья старые и некрасивые. И сестры решили нарушить счастье Психеи. Даже родителям они не сказали, что Психея жива и счастлива. Не хотелось им, чтобы кто-нибудь знал о ее богатстве и благополучии.

Ночью Психея снова услышала рядом голос своего мужа. Он советовал ей не искушать судьбу и никогда больше не приглашать сестер к себе.

"Не верь им, - говорил он. - Они будут заставлять тебя сделать что-нибудь, чтобы увидеть меня. Но хорошенько запомни: если ты хотя бы раз увидишь меня, то больше не увидишь и не услышишь никогда. Радуйся: у нас скоро родится малыш, и ты не будешь одна. Но ты должна беречь нашу тайну." Обрадовалась этому известию Психея и некоторое время жила спокойно, ни о чем не беспокоясь.

Между тем сестры снова отправились к Психее. Сердца их были полны злобы и ненависти. Легкий ветерок доставил сестер к дворцу, они вошли в него, стали обнимать Психею, делая вид, что очень рады видеть ее. Через некоторое время они приступили к ней с расспросами о муже. Доверчивая Психея думала, что сестры искренне любят ее. Забыла она, что в первый раз сказала им, будто муж ее молодой и красивый. На сей раз сказала, что он из соседнего царства, занимается торговлей и виски его уже покрылись сединой. На прощание она снова богато одарила сестер и вверила объятиям Зефира, который отнес их на скалу.

Оставшись одни, они стали думать, как извести Психею. Теперь они не сомневались, что младшая сестра не говорит им правды о своем муже. "Возможно, она сама не знает, как он выглядит. Вдруг она вышла замуж за кого-нибудь из богов и ее будут почитать как богиню? Мы не можем этого так оставить."

Вернувшись к родителям, они и на этот раз ничего им не рассказали. Всю ночь сестры советовались, что им предпринять, а рано утром уже были на скале. Ветерок спустил их в долину. Вбежав во дворец, они с плачем бросились обнимать Психею, приговаривая: "Мы так за тебя переживаем. Ты тут наслаждаешь счастьем и даже не подозреваешь, какая опасность тебе угрожает. Мы узнали, что тот, с кем ты проводишь ночи, - огромный змей. Его видят многие сельские жители и охотники, когда он вечером направляется к тебе. Когда-нибудь он тебя задушит, и мы потеряем нашу любимую сестру." И они зарыдали так жалобно, словно Психея уже умерла. Психею охватил ужас. Она забыла, что муж заклинал ее не верить сестрам, забыла свое обещание слушаться его советов. И со слезами на глазах обратилась к сестрам: "Дорогие мои, вы наверняка говорите правду. Я и в самом деле никогда не видела своего мужа. Мне пришлось обещать ему, что не буду пытаться его увидеть. Прошу вас, не покидайте меня, посоветуйте, что мне делать."

Так злые сестры убедились, что Психея действительно не знает, кто ее муж. И они принялись нашептывать ей коварные советы.

"Прежде чем лечь спать, спрячь в своей постели острый нож. Не забудь приготовить и фонарь. Когда твой муж уснет, зажги фонарь и убей его. Мы будем ждать и переживать за тебя. Когда твой муж будет мертв, вынесем из дворца все сокровища, а тебя выдадим замуж за кого пожелаешь."

Уговорив Психею совершить злодеяние, они поспешили покинуть ее дворец, так как не были уверены, что все пройдет так, как задумано. Испуганная и расстроенная, Психея сделала все так, как уговорилась с сестрами. Приготовила фонарь и нож, а когда муж уснул крепким сном, осторожно зажгла свет и склонилась над ним. Сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди от неожиданной радости: рядом с ней лежал и спокойно спал сам бог Амур. Она глядела во все глаза, не веря, что это не сон. Исполненная нежности и любви, она, не удержавшись, несколько раз его поцеловала. И в этот миг горячая капля масла из фонаря упала на плечо Амура. Он вскочил и, убедившись, что Психея коварно обманула его, не сказав ей ни слова, улетел. Пытаясь задержать его, Психея схватилась обеими руками за его ногу и поднялась вместе с ним к облакам. Но тут силы покинули ее, руки разжались, и она упала на землю. Заметив это, Амур опустился на ближайший к ней кипарис и молвил: "Вот видишь, Психея, я не послушался своей матери Венеры, когда она велела, чтобы за твою красоту я внушил тебе любовь к самому обездоленному, самому бедному мужчине на свете. Вместо этого я сам влюбился в тебя и скрывал нашу любовь от моей матери. Я сделал тебя своей женой, а ты за это хотела меня убить. Разве я не предупреждал тебя, чтобы ты не слушала своих сестер? Но ты пренебрегла моим предупреждением. Я жестоко отомщу им за то, что они подбили тебя на убийство. Я люблю тебя, однако вынужден расстаться с тобой. Но и ты будешь страдать." С этими словами Амур поднялся в небо и исчез.

Психея лежала на земле и горько плакала. Поняв, что Амур уже не вернется к ней, она встала с земли и пошла по белу свету в поисках своего любимого.

Амур же в это время лежал в комнате матери и стонал от боли, причиняемой раной на плече. Узнав что произошло, Венера поспешила домой. Разгневанная она подошла к Амуру, который лежал на ее постели, и закричала: "Хорошо же ты выполняешь мои приказы! Разве я не велела тебе покарать девушку, красота которой чуть было не превзошла мою, так что ею стали восхищаться больше, чем мной, богиней красоты. Ты же взял ее в жены, за это я накажу теперь тебя! И ее тоже, она меня до смерти не забудет!"

Рассерженная Венера выбежала из дворца и пошла на поиски Психеи, чтобы покарать ее.

Между тем Психея бродила по свету в поисках Амура. Однажды ей повстречались богини Деметра и Гера. Психея простерла к ним руки, умоляя о помощи. Но богини боялись гнева Венеры и прошли мимо, даже не взглянув на нее.

Психея поняла, что никто ей не поможет. И она решилась отдать себя на милость Венеры, матери Амура. Надеялась найти у нее своего горячо любимого мужа. Как раз в это время полная гнева Венера явилась на Олимп и предстала перед высшим богом Зевсом.

"Прошу тебя, отец богов и людей, - сказала она, - повелеть крылатому Гермесу помочь мне в поисках Психеи. Я хочу строго наказать ее за то, что она очаровала моего сына Амура и стала его женой, не спросив меня."

Зевс велел Гермесу отыскать Психею, и тот быстро нашел ее. Узнав, что Венера ищет ее, Психея немедленно отправилась во дворец богини.

При виде ее Венера сердито закричала: "Что, отважилась, наконец, навестить свою свекровь, скверная жительница Земли! Или ты явилась ко мне в поисках мужа, которого так опасно ранила? Сейчас я отплачу тебе за это."

Венера кликнула своих подруг, Заботу и Печаль, и отдала им Психею на растерзание. Те сразу же принялись за дело. Потом истерзанная и измученная Психея предстала перед Венерой, которая тоже била и таскала ее за волосы. Утомившись, богиня ссыпала в одну кучу просо, мак, бобы и чечевицу и сказала девушке: "Вот тебе работа. Проверю твою сноровку. Должна ты до вечера всю эту кучу перебрать и разложить все зернышки по отдельности: пшеничные зерна- к пшеничным, ячмень - к ячменю и так далее. Не справишься плохо тебе будет."

Венера ушла. Психея стояла в отчаянии, не зная, что делать. Тут неожиданно перед ней возник муравьишка. Когда он узнал, какое тяжелое дело поручено Психее, он проникся к ней сочувствием. Муравей быстро позвал своих товарищей, и они взялись за работу. Трудились так споро и дружно, что все зерна были разложены по кучкам еще до наступления вечера.

Возвратившись, Венера увидела, что ее задание исполнено. Богиня ничего не сказала, бросила Психее кусок черствого хлеба и пошла спать.

Утром она снова позвала Психею и сказала: "Видишь ту рощу за рекой? В ней пасутся златорунные овцы. Отправляйся туда и принеси мне клок золотой шерсти. Мне давно хочется ее иметь."

Психея отправилась в путь, но не для того, чтобы принести Венере золотую шерсть. Несчастная девушка решила утопиться, чтобы покончить со своими мучениями. Но зеленый тростник, растущий у реки, сказал ей: "Несчастная Психея, не бросайся в речные волны, не губи свою молодую жизнь. Я скажу тебе, что надо делать. Не ходи за золотой шерстью в жару, в это время дикие овцы бесятся и могут растерзать тебя. Дождись, когда начнет дуть легкий прохладный ветерок и овцы отправятся на отдых. Пока укройся под большим платаном на берегу, а потом аккуратно собери все золотые шерстинки, которые овцы оставляют на ветках кустарников."

Психея так и поступила. Когда овцы улеглись отдыхать, собрала большой комок золотой шерсти и принесла его Венере. Лицо богини омрачилось.

"Не знаю, помогает тебе кто-то или советует, но с заданиями ты справляешься, - сказала Венера. - Я, пожалуй, испытаю тебя еще раз. Видишь вершину той крутой горы? С нее стекают темные воды черного источника, бегут в ближайшую долину и там питают воды подземного источника. Набери и принеси мне кувшин ледяной воды из этого источника!" Подала Психее сосуд и ушла.

Психея отправилась выполнять приказ Венеры. Подойдя к подножию горы, она сразу же поняла, что на этот раз ей не справиться. Гора была неприступной, а вода стекала в долину по закрытым узким желобам. В расщелинах на горных склонах обитали змеи, охранявшие воды. Психея стояла неподвижно, подобно каменному изваянию. Даже плакать она была не в состоянии, ибо слезы иссякли.

Вдруг над ней раздался шум могучих крыльев. С высоты к ней спустился хищный орел и сказал: "Разве ты в состоянии, безрассудная девушка, справиться с этой трудной-претрудной задачей? Воды подземного царства вселяют ужас даже богам. Но дай мне свой кувшин, я помогу тебе."

Орел схватил когтями кувшин, взмахнул несколько раз крыльями и поднялся к самому началу потока. Быстро набрал воды и принес Психее. Девушка радостно поблагодарила его и поспешила к Венере.

Но и на сей раз не смирила свой гнев богиня, напротив, еще больше рассвирепела. В не себя от злости закричала на Психею: "Ты наверное, волшебница, раз справилась с этим делом, но это было не последнее задание. Вот тебе шкатулка. Отправляйся в преисподнюю и попроси у Персефоны для меня немного румян, а то я свои потратила, ухаживая за больным Амуром. И возвращайся побыстрее!"

Психея поняла, что жизнь ее близится к концу, но не колебалась ни минуты. Увидев впереди башню, решила броситься с нее, чтобы прекратить свои мучения. Но башня заговорила с ней человеческим голосом и дала совет, как поступить, чтобы благополучно вернуться из преисподней. Психея послушно выполнила все, что посоветовала башня. Когда с полной до краев шкатулкой она поднялась из преисподней и снова увидела над собой солнечный свет, то горячо поблагодарила богов за то, что они сохранили ей жизнь. Потом задумалась и сказала: "Я справилась с таким трудным делом, а не знаю, что несу в шкатулке. Что если взять немного этих румян для себя? Как бы мне хотелось снова понравиться моему мужу Амуру!"

Она осторожно открыла коробочку, но в ней не было ничего, кроме вечного сна. Он сразу охватил ее, и Психея словно мертвая пала на землю.

Тем временем, рана на плече Амура зажила. В наказание мать держала его взаперти в своей спальне. Стосковавшись по любимой Психее, Амур не выдержал, вылетел через окно и пустился искать ее. Он нашел ее погруженной в глубокий сон у самого входа в преисподнюю. Поняв, что случилось, Амур, быстро собрал с ее век вечный сон и положил его обратно в шкатулку. Затем уколом стрелы разбудил Психею и сказал: "Видишь, как дорого обходится тебе твое любопытство. Если бы я не прилетел вовремя, ты уже никогда бы не проснулась. Теперь торопись, отнеси моей матери эту шкатулку. Об остальном я позабочусь."

Психея направилась к Венере, а Амур улетел. Он вознесся на Олимп и попросил Зевса, своего отца, помочь ему. Повелитель богов смилостивился над ним и собрал всех богов на совет. Боги решили, что Психея заслуживает быть женой Амура.

Пришлось Венере смирить свой гнев и дать согласие на их брак. После этого перед Зевсом предстала и Психея. Зевс преподнес ей кубок с нектаром. Она выпила его и стала бессмертной.

Отпраздновав свадьбу, Амур и Психея жили счастливо и никогда больше не разлучались.

Миф о Психее

Жили в некотором государстве Царь с Царицею. Было у них три дочки-красавицы, но старите по годам, хотя и были прекрасны на вид, все же можно было поверить, что найдутся у людей достаточные для них похва­лы, младшая же девушка такой была красоты чудной, такой неописанной, что и слов-то в человеческом языке, достаточных для описания и про­славления ее, не найти. Так что многие из местных граждан и множество иноземцев, которых жадными толпами собирала молва о необычайном зрелище, восхищенные и потрясенные недосягаемой красой, прикрывали рот своей правою рукою, положив указательный палец на вытянутый большой, словно они самой богине Венере священное творили поклоне­ние. И уже по ближайшим городам и смежным областям пошла молва, что богиня, которую лазурная глубина моря породила и влага пенистая волн воздвигла, по своему соизволению являет повсюду милость, враща­ется в толпе людей, или же заново, из нового семени светил небесных, не море, но земля произвела па свет другую Венеру, одаренную цветом дев­ственности.

Такое мнение со дня на день безмерно укреплялось, и растущая слава по ближайшим островам, по материкам, по множеству провинций рас­пространялась. Толпы людей, не останавливаясь перед дальностью пути, перед морскою пучиною, стекались к знаменитому чуду. Никто не ехал в Пафос, никто не ехал в Книд, даже на самый остров Киферу для лицезре­ния богини Венеры никто не ехал; жертвоприношения стали реже, храмы заброшены, священные подушки раскиданы, обряды в пренебрежении, не украшаются гирляндами изображения богов, и алтари вдовствуют, по­крытые холодною золою. К девушке обращаются с мольбами и под смерт­ными чертами чтут величие столь могущественной богини; когда поутру дева появляется, ей приносят дары и жертвы во имя отсутствующей Ве­неры, а когда она проходит по площадям, часто толпа ей дорогу усыпает цветами и венками.

Чрезмерное перенесение божеских почестей на смертную девушку сильно воспламенило дух настоящей Венеры, и в нетерпеливом негодо­вании, потрясая головой, так в волнении она себе говорит:

Как, древняя матерь природы! Как, родоначальница стихий! Как, всего мира родительница, Венера, я терплю такое обращение, что смерт­ная дева делит со мною царственные почести, и имя мое, в небесах утверж­денное, оскверняется земною нечистотой? Да неужели я соглашусь де­лить сомнительные почести со своей заместительницей, принимающей под моим именем искупительные жертвоприношения, и смертная девуш­ка будет носить мой образ? Напрасно, что ли, пастырь пресловутый, суд и справедливость которого великий подтвердил Юпитер, предпочел меня за несравненную красоту столь прекрасным богиням? Но не на радость себе присвоила та самозванка, кто бы она ни была, мои почести! Устрою я так, что раскается она даже и в самой своей недозволенной красоте!

Сейчас же призывает она к себе сына своего крылатого, крайне дерз­кого мальчика, который, в злонравии своем общественным порядком пренебрегая, вооруженный стрелами и факелом, бегает ночью по чужим домам, расторгая везде супружества, и, безнаказанно совершая такие пре­ступления, хорошего решительно ничего не делает. Его, от природной ис­порченности необузданного, возбуждает она еще и словами, ведет в тот город и Психею, - таково было имя девушки, - воочию ему показывает, рассказывает всю историю о соревновании в красоте; вздыхая, дрожа от негодования, говорит она ему:

Заклинаю тебя узами любви материнской, нежными ранами стрел твоих, факела твоего сладкими ожогами, отомсти за свою родительницу. Полной мерой воздай и жестоко отомсти дерзкой красоте, сделай то един­ственное, чего мне больше всего хочется: пусть дева эта пламенно влю­бится в последнего из смертных, которому судьба отказала и в происхож­дении, и в состоянии, и в самой безопасности, в такое убожество, что во всем мире не нашлось бы более жалкого.

Между тем Психея, при всей своей очевидной красоте, никакой при­были от прекрасной своей наружности не имела. Все любуются, все про­славляют, но никто не является - ни царь, ни царевич, ни хотя бы кто-ни­будь из простого народа, кто бы пожелал просить ее руки. Дивятся на нее, как на божественное явление, но все дивятся, как на искусно сделанную статую.

Старшие две сестры, об умеренной красоте которых никакой молвы не распространялось в народе, давно уже были просватаны за женихов из царского рода и заключили уже счастливые браки, а Психея, в девах, вдо­вица, сидя дома, оплакивает пустынное свое одиночество, недомогая те­лом, с болью в душе, ненавидя свою красоту, хотя она всех людей привле­кала. Тогда злополучный отец несчастнейшей девицы, подумав, что это знак небесного неблаговоления, и страшась гнева богов, вопрошает древ­нейшее прорицалище - милетского бога - и просит у великой святыни мольбами и жертвами для обездоленной девы мужа и брака. Аполлон же, хотя и грек и даже иониец, из уважения к составителю милетского рас­сказа дает прорицание на латинском языке:

Царь, па высокий обрыв поставь обреченную деву

И в погребальный наряд к свадьбе ее обряди; Смертного зятя иметь не надейся, несчастный родитель;

Будет oн дик и жесток, словно ужасный дракон, Он на крылах облетает эфир и всех утомляет,

Раны наносит он всем, пламенем жгучим палит, Даже Юпитер трепещет пред ним, и боги боятся.

Стиксу внушает он страх, мрачной подземной реке.

Услышав ответ святейшего прорицателя, царь, счастливый когда-то, пускается в обратный путь недовольный, печальный и сообщает своей супруге предсказания зловещего жребия. Грустят, плачут, убиваются немало дней. Но ничего не поделаешь, приходится исполнять мрачное веле­ние страшной судьбы. Идут уже приготовления к погребальной свадьбе злосчастнейшей девы, уже пламя факелов чернеет от копоти и гаснет от пепла, звук мрачной флейты переходит в жалобный лидийский лад, и ве­селые Гименеи оканчиваются мрачными воплями, а невеста отирает сле­зы подвенечной фатой. Весь город сострадает печальной участи удручен­ного семейства, и по всеобщему согласию тут же издается распоряжение об общественном трауре.

Но необходимость подчиниться небесным указаниям призывает бед­ненькую Психею к уготованной муке. Итак, когда все было приготовлено к торжеству погребального бракосочетания, трогается в путь в сопровож­дении всего народа, при общей скорби, похоронная процессия без покой­ника, и заплаканную Психею ведут не как на свадьбу, а как па собствен­ное погребение. И когда удрученные родители, взволнованные такой бе­дою, медлили совершать нечестивое преступление, сама их дочка такими словами подбодряет их:

Зачем долгим плачем несчастную старость свою мучаете? Зачем дыхание ваше, которое скорее мне, чем вам, принадлежит, частыми во­плями утруждаете? Зачем бесполезными слезами лица, чтимые мною, пятнаете? Зачем темните мой свет в очах ваших? Зачем рвете седины? Зачем грудь, зачем сосцы эти священные поражаете ударами? Вот вам за небывалую красоту мою награда достойная! Поздно опомнились вы, по­раженные смертельными ударами нечестивой зависти. Когда народы и страны оказывали нам божеские почести, когда в один голос новой Вене­рой меня провозглашали, тогда скорбеть, тогда слезы лить, тогда меня, как бы уже погибшую, оплакивать следовало. Чую, вижу, одно только на­звание Венеры меня погубило. Ведите меня и ставьте на скалу, к которой приговорил меня рок. Спешу вступить в счастливый этот брак, спешу увидеть благородного супруга моего. Зачем мне медлить, оттягивать при­ход того, кто рожден всему миру на пагубу?

Сказав так, умолкла дева и твердой уже поступью присоединилась к шествию сопровождавшей ее толпы. Идут к указанному обрыву высокой горы, ставят на самой вершине ее девушку, удаляются, оставив брачные факелы, освещавшие ей дорогу и тут же угасшие от потока слез, и, опус­тив головы, расходятся все по домам. А несчастные родители ее, удручен­ные такою бедою, запершись в доме, погруженные во мрак, предали себя вечной ночи. Психею же, боящуюся, трепещущую, плачущую на самой вершине скалы, нежное веяние мягкого Зефира, всколыхнув ей полы и вздув одежду, слегка подымает, спокойным дуновением понемногу со склона высокой скалы уносит и в глубокой долине на лоно цветущего лу­га, медленно опуская, кладет.

Психея, тихо покоясь на нежном, цветущем лугу, на ложе росистой травы, отдохнув от такой быстрой перемены в чувствах, сладко уснула. Вдосталь подкрепившись сном, она встала с легкой душой. Видит рощу, большими высокими деревьями укра­шенную, видит хрустальные воды ис­точника прозрачного. Как раз в самой середине рощи рядом со струящимся источником дворец стоит, не человече­скими руками созданный, но божест­венным искусством. Едва ступишь туда, сразу узнаешь, что перед тобою какого-нибудь бога светлое и милое пристани­ще. Штучный потолок, искусно сделан­ный из туи и слоновой кости, поддер­живают золотые колонны, все стены вы­ложены чеканным серебром с изобра­жением зверей диких и других живот­ных, словно устремившихся навстречу входящим. О, поистине то был удиви­тельный человек, полубог, конечно, или, вернее, настоящий бог, который с ис­кусством великого художника столько серебра в зверей превратил! Даже пол, составленный из мелких кусочков дорогих камней, образует всякого рода картины. Поистине блаженны, два­жды и многократно блаженны те, что ступают по самоцветам и драгоцен­ностям! И прочие части дома, в длину и ширину раскинутого, бесценны по ценности; все стены, отягченные массою золота, сияют таким блеском, что, откажись солнце светить - они сами залили бы дом дневным светом; каждая комната, каждая галерея, каждая даже створка дверная пламене­ет. Прочее убранство не меньше соответствует величию дома, так что по­истине можно подумать, будто великий Юпитер создал эти чертоги не­бесные для общения со смертными.

Привлеченная прелестью этих мест, Психея подходит ближе, расхраб­рившись немного, переступает порог и вскоре с восхищенным вниманием озирает все подробности прекраснейшего зрелища, осматривая находя­щиеся по ту сторону дома склады, выстроенные с большим искусством, куда собраны были великие сокровища. Нет ничего на земле, чего бы там не было. Но кроме необычайности стольких богатств, было всего дивнее то, что сокровища целого мира никакой цепью, никаким засовом, ника­ким стражем не охранялись. Покуда она с величайшим наслаждением смотрела на все это, вдруг доносится до нее какой-то голос, лишенный тела.

Что, - говорит, - госпожа, дивишься такому богатству? Это все принадлежит тебе. Иди же в спальню, отдохни от усталости на постели; когда захочешь, прикажи купание приготовить. Мы, чьи голоса ты слы­шишь, мы, твои рабыни, усердно будем прислуживать тебе, и, как только приведешь себя в порядок, не замедлит явиться роскошный стол.

Психея ощутила блаженство от божественного покровительства и, вняв совету неведомого голоса, сначала сном, а затем купаньем смывает остаток усталости; увидев тут же подле себя появившийся полукруглый стол, накрытый, как о том свидетельствовал обеденный прибор, для ее трапезы, охотно возлегает за него. И тотчас вина, подобные нектару, и множество блюд с разнообразными кушаньями подаются будто гони­мые каким-то ветром, а слуг нигде нет. Никого не удалось ей увидеть, лишь слышала, как слова раздавались, и только голоса имела к своим услу­гам. После обильной трапезы вошел кто-то невидимый и запел, а другой заиграл на кифаре, которой также она не видела. Тут до слуха ее доносят­ся звуки многих поющих голосов, и, хотя никто из людей не появлялся, ясно было, что это хор.

По окончании развлечений, уступая увещеваниям сумерек, отходит Психея ко сну. В глубокой ночи какой-то легкий шум долетает до ее ушей. Тут, опасаясь за девство свое в таком уединении, робеет она и ужасается и боится какой-либо беды тем более, что она ей неизвестна. Но вошел уже таинственный супруг и взошел на ложе, супругою себе Психею сделал и раньше восхода солнца поспешно удалился. Тотчас же голоса, дожидав­шиеся в спальне, окружают заботами потерявшую невинность новобрач­ную. Так продолжалось долгое время. И по законам природы новизна от частой привычки приобретает для нее приятность, и звук неизвестного голоса служит ей утешением в одиночестве.

Меж тем родители ее старились в неослабевающем горе и унынии, а широко распространившаяся молва достигла старших сестер, которых все узнали и, быстро покинув свои очаги, поспешили, мрачные и печаль­ные, одна за другой, повидаться и поговорить со своими родителями.

В ту же ночь со своей Психеей так заговорил супруг - ведь только для зрения он был недоступен, но не для осязания и слуха:

Психея, сладчайшая и дорогая супруга моя, жестокая судьба грозит тебе гибельной опасностью, к которой, считаю я, следует отнестись с осо­бым вниманием. Сестры твои, считающие тебя мертвой и с тревогой ищу­щие следов твоих, скоро придут на тот утес; если услышишь случайно их жалобы, не отвечай им и не пытайся даже взглянуть па них, иначе причи­нишь мне жестокую скорбь, а себе верную гибель.

Она кивнула в знак согласия и обещала следовать советам мужа, по, как только он исчез вместе с окончанием ночи, бедняжка весь день прове­ла в слезах и стенаниях, повторяя, что теперь она уже непременно погиб­нет, накрепко запертая в блаженную темницу, лишенная общения и бесе­ды с людьми, так что даже сестрам своим, о ней скорбящим, никакой помощи оказать не может и даже хоть краткого свидания с ними не дож­дется. Не прибегая ни к бане, ни к пище, ни к какому другому подкрепле­нию, горько плача, отходит она ко сну.

Не прошло и минуты, как на ложе возлег супруг, появившийся немно­го раньше обыкновенного, и, обняв ее, еще плачущую, так ее вопрошает:

Это ли обещала ты мне, моя Психея? Чего же мне, твоему супругу, ждать от тебя, на что надеяться? И день, и ночь, даже в супружеских объ­ятиях, продолжается твоя мука. Ну, делай, как знаешь, уступи требовани­ям души, жаждущей гибели. Вспомни только, когда придет запоздалое раскаяние, о серьезных моих увещеваниях.

Тогда она просьбами, угрозами, что иначе она умрет, добилась от му­жа согласия на ее желание повидаться с сестрами, умерить их печаль и поговорить с ними. Так уступил супруг просьбам молодой своей жены, больше того, разрешил даже дать им в подарок, что ей захочется из золотых украшений или драгоценных камней, неоднократно предупреждая при этом и подкрепляя слова свои угрозами, что если она, вняв гибель­ным советам сестер, будет добиваться увидеть своего мужа, то святотат­ственным любопытством этим она низвергнет себя с вершины счастья и навсегда впредь лишится его объятий. Она поблагодарила мужа и с про­яснившимся лицом говорит:

Да лучше мне сто раз умереть, чем лишиться сладчайшего твоего супружества! Ведь кто б ты ни был, я люблю тебя страстно, как душу свою, и с самим Купидоном не сравняю. Но молю тебя, исполни еще мою просьбу: прикажи слуге твоему Зефиру так же доставить сюда сестер мо­их, как он доставил меня. - И запечатлев поцелуй для убеждения, ведя речь нежную, прильнув всем телом для соблазна, прибавляет к этим лас­кам: - Медовенький мой, муженек мой, твоей Психеи нежная душень­ка! - Силе и власти любовного нашептывания против воли уступил муж и дал обещание, что все исполнит, а как только стал приближаться свет, исчез из рук супруги.

А сестры, расспросив, где находится утес и то место, на котором поки­нута была Психея, спешат туда и готовы выплакать себе глаза, бьют себя в грудь, так что на частые крики их скалы и камни откликаются ответным звуком. Несчастную сестру свою по имени зовут, пока на пронзительный вопль их причитаний, доносившихся с горы, Психея вне себя, вся дрожа, не выбежала из дому и говорит:

Что вы напрасно себя жалобными воплями убиваете? Вот я здесь, о ком вы скорбите. Прекратите мрачные крики, отрите наконец щеки, мокрые от продолжительных слез, раз в вашей воле обнять ту, которую вы оплакиваете.

Тут, призвав Зефира, передает ему приказание мужа. Сейчас же, явив­шись на зов, он спокойнейшим дуновением доставляет их безопасным об­разом. Вот они уже обмениваются взаимными объятиями и торопливыми поцелуями, и слезы, прекратившиеся было, снова текут - от радостного счастья.

Но войдите, - говорит, - с весельем под кров наш, к нашему очагу и утешьте с Психеей вашей скорбные души.

Промолвив так, начинает она и несметные богатства золотого дома показывать, и обращает внимание их слуха на великое множество прислуживающих голосов, щедро подкрепляет их силы прекраснейшим ку­панием и роскошью стола, достойного бессмертных, так что в глубине их душ, досыта насладившихся пышным изобилием поистине небесных бо­гатств, пробуждается зависть. Наконец, одна из них с большой настойчи­востью и любопытством принялась расспрашивать, кто же хозяин всех этих божественных вещей, кто такой и чем занимается ее муж. Но Пси­хея, боясь нарушить супружеские наставления, не выдает сокровенной тайны, а наскоро придумывает, что он человек молодой, красивый, щеки которого только что покрылись первым пушком, главным образом, заня­тый охотой по полям и горам; и чтобы при продолжении разговора слу­чайно не нарушить принятого ею решения, нагрузив их золотыми ве­щами и ожерельями из драгоценных камней, тут же призывает Зефира и передает их ему для доставления обратно.

Когда приказание это было без замедления выполнено, добрые сест­ры по дороге домой, преисполняясь желчью растущей зависти, много и оживленно между собой говорили. Наконец, одна из них так начала:

Вот слепая, жестокая и несправедливая судьба! Нравится тебе, что­бы рожденным от одного и того же отца, одной матери, столь различный жребий вышел нам на долю. Нас, старших как-никак по возрасту, ты пре­даешь иноземным мужьям в служанки, отторгаешь от родного очага, от самой родины, так что вдали от родителей влачим мы существование, как изгнанницы, она же, самая младшая, последний плод уже утомленного чадородия, владеет такими богатствами и мужем божественным, а сама и пользоваться-то как следует таким изобилием благ не умеет. Ты видела, сестра, сколько в доме находится драгоценностей, какие сверкающие оде­жды, какие блестящие перлы, сколько, кроме того, под ногами повсюду разбросано золота. И если к тому же муж ее так красив, как она уверяет, то нет на свете более счастливой женщины. Может быть, как усилится привычка ее божественного мужа, укрепится привязанность, он и ее са­мое сделает богиней. Клянусь Геркулесом, к тому идет дело! Так она вела себя, так держалась. Да, метит она на небо, богиней держится эта женщи­на, раз и невидимых служанок имеет, и самими ветрами повелевает. А мне, несчастной, что досталось на долю? Прежде всего муж в отцы мне годит­ся, плешивее тыквы, телосложением тщедушнее любого мальчишки и все в доме держит на замках и запорах.

Другая подхватывает:

А мне какого мужа терпеть приходится? Скрюченный, сгорблен­ный от подагры и по этой причине крайне редко в любви со мной нахо­дящийся; большую часть времени растираю я его искривленные, затвер­девшие, как камень, пальцы и обжигаю эти тонкие руки мои пахучими припарками, грязными тряпками, зловонными пластырями, словно я не законная супруга, а сиделка, для работы нанятая. Видно, что ты, сестра, - я скажу открыто, что чувствую, - переносишь это с полным или даже рабским терпением. Ну а что касается до меня, так я не могу больше выдержать, что такая блаженная судьба досталась на долю недостойной. Вспомни только, как гордо, как вызывающе вела она себя с нами, самое хвастовство это, неумеренно проявленное, доказывает надменность ее духа; потом от таких несметных богатств, скрепя сердце, бросила нам крошку и тотчас, тяготясь нашим присутствием, приказала удалить нас, выдуть, высвистать. Не будь я женщиной, перестань я дышать, если не свергну ее с вершины такого богатства. Если и тебя, что вполне естествен­но, возмутило это оскорбление, давай обе вместе серьезно посоветуемся и примем решение, что нам делать. Но подарки, которые мы принесли с со­бою, не будем показывать ни родителям, ни кому другому, также совсем не будем упоминать, что нам известно что-либо о ее спасении. Довольно того, что мы сами видели, чего бы лучше нам не видеть, а не то, чтобы на­шим родителям и всему народу разглашать о таком ее благополучии. Не могут быть счастливы те, богатство которых никому неведомо. Она узна­ет, что не служанки мы ей, а старшие сестры. Теперь же отправимся к су­пругам и к бедным, но вполне честным, очагам нашим; не спеша и тщатель­но все, обдумав, мы более окрепшими вернемся для наказания гордыни.

По душе пришелся злодейский план двум злодейкам; итак, спрятав все богатые подарки, выдирая себе, волосы и царапая лицо, чего они и за­служивали, притворно возобновляют они плач. Затем, напугав роди­телей, рана которых снова открылась, полные безумия, быстро отправля­ются по своим домам, строя преступный, поистине отцеубийственный замысел против невинной своей сестры.

Меж тем неведомый Психее супруг снова убеждает ее в ночных своих беседах:

Видишь ли, какой опасности ты подвергаешься? Судьба издалека начала бой и, если очень крепких не примешь ты мер предосторожности, скоро лицом к лицу с тобой сразится. Коварные девки эти всеми силами готовят против тебя гибельные козни, и главная их цель - уговорить тебя узнать мои черты, которые, как я тебя уже не раз предупреждал, увидав­ши, не увидишь больше. Итак, если через некоторое время ламии эти не­годные, полные злостных планов, придут сюда, - а они придут, знаю это, - то не говори им ни слова. Если же, по прирожденной простоте тво­ей и по нежности душевной, сделать этого ты не сможешь, то по крайней мере не слушай никаких речей про своего мужа и не отвечай на них. Ведь скоро семья наша увеличится, детское еще чрево твое носит в себе новое дитя для нас, божественное, если молчанием скроешь нашу тайну, если нарушишь секрет - смертное.

Психея при вести этой от радости расцвела и, утешенная божествен­ным отпрыском, в ладоши захлопала, и славе будущего плода своего воз­веселилась, и почтенному имени матери возрадовалась. В нетерпении считает она, как идут дни и протекают месяцы, дивится непривычному, неведомому грузу и постепенному росту плодоносного чрева от столь кратковременного укола. А те две заразы, две фурии гнуснейшие, змеиным ядом, торопились снова пуститься в плаванье с преступной по­спешностью. И снова на краткое время появляющийся супруг убеждает свою Психею:

Вот пришел последний день, крайний случай: враждебный пол и кровный враг взялся за оружие, снялся с лагеря, ряды выстроил, сигнал протрубил; уже с обнаженным мечом преступные сестры твои подступают к твоему горлу. Увы, какие бедствия грозят нам, Психея нежнейшая! По­жалей себя, пожалей нас, и святого воздержанностью спаси дом, мужа, са­мое себя и нашего младенца от несчастья нависшей гибели. О, если бы тебе негодных женщин этих, которых после смертоубийственной ненависти к тебе, после попранной кровной связи непозволительно называть сестра­ми, не пришлось ни слышать, ни видеть, когда они, наподобие сирен, с вы­сокого утеса будут оглашать скалы своими губительными голосами.

Заглушая речь жалобными всхлипываниями, Психея отвечала:

Насколько знаю я, ты имел уже время убедиться в моей верности и неразговорчивости, теперь не меньшее доказательство дам я тебе душев­ной крепости. Отдай только приказание нашему Зефиру исполнить его обязанность и, в замену отказанного мне лицезрения священного лика твоего, позволь мне хоть с сестрами увидеться. Заклинаю тебя этими бла­говонными, по обе стороны спадающими, кудрями твоими, твоими неж­ными, округлыми, на мои похожими ланитами, грудью твоей, каким-то таинственным огнем наполненной, - да узнаю я хоть в нашем малютке черты твои! - в ответ на смиренные просьбы и мольбы нетерпеливые доставь мне радость обнять своих сестер и душу верной и преданной тебе Психеи утешь этим счастьем. Ни слова больше не спрошу я о твоем лице, самый мрак ночной мне уже не досаждает, так как при мне - свет твой. Зачарованный речами этими и сладкими объятьями, супруг ее, отерев слезы ей своими волосами, обещал ей все исполнить и исчез, предупреж­дая свет наступающего дня.

А чета сестер, связанная заговором, не повидав даже родителей, пря­мо с кораблей проворно направляется к обрыву и, не дождавшись появле­ния переносившего их ветра, с дерзким безрассудством бросается в глу­бину. Но Зефир, памятуя царские приказы, принял их, хоть и против воли, на свое лоно и легким дуновением опустил на землю. Они, не меш­кая, сейчас же поспешным шагом проникают в дом, обнимают жертву свою, лицемерно прикрываясь именем сестер, и, под радостным выраже­нием храня в себе тайник глубоко скрытого обмана, обращаются к ней со льстивою речью:

Вот, Психея, - теперь уже ты не прежняя девочка, сама скоро бу­дешь матерью. Знаешь ли ты, сколько добра ты носишь для нас в этом ме­шочке? Какой радостью все наше семейство обрадуешь? Для нас-то сча­стье какое, что будем нянчить это золотое дитятко. Если, как и следует ожидать, ребенок по красоте выйдет в родителей, наверное, Купидона ты на свет произведешь.

Так с помощью поддельной нежности они мало-помалу овладевают душою сестры. Как только они отдохнули с дороги на креслах и освежи­лись горячими парами бани, она принялась угощать их в прекраснейшей столовой удивительными и совершенными кушаньями и закусками. Ве­лит кифаре играть - звенит, флейте исполнять - звучит, хору высту­пать - поет. Всеми этими сладчайшими мелодиями невидимые музыкан­ты смягчали души слушателей. Но преступность негодных женщин не успокоилась и от мягкой нежности сладчайшего пения: направляя разго­вор к заранее обдуманной, коварной западне, принимаются они с хитро­стью расспрашивать, кто се муж, откуда родом, чем занимается. Она же по крайней простоте своей, забыв, что говорила прошлый раз, заново вы­думывает и рассказывает, что муж ее из ближайшей провинции, ведет крупные торговые дела, человек уже средних лет с редкой проседью. И, не задерживаясь на этом разговоре, снова нагружает их богатыми подарка­ми и передает для отправления ветру.

Пока, поднятые спокойным дуновением Зефира, возвращаются они домой, так между собой переговариваются:

Что скажешь, сестрица, о такой чудовищной лжи этой дурочки? То юноша, щеки которого покрыты первым пушком, то человек средних лет, у которого уже пробивается седина. Кто же он такой, что в столь корот­кий промежуток времени внезапно успел состариться? Не иначе, сестри­ца: пли негодница все наврала, или мужа в глаза не видела; что бы ни бы­ло правдой, прежде всего надо низвергнуть ее с высоты благополучия. Если она не знает лица своего мужа, значит, вышла за какого-нибудь бога и готовится произвести па свет бога. А уж если она (да не случится это­го!) прослывет матерью божественного ребенка, я тут же на крепкой пет­ле повешусь. Однако вернемся к родителям нашим и, как начало тех ре­чей, с которыми к Психее обратимся, сплетем подходящую ложь.

Добавить свою цену в базу

Комментарий

Психе́я - в древнегреческой мифологии олицетворение души, дыхания; представлялась в образе бабочки или девушки с крыльями бабочки. В мифах её преследовал Эрот (Амур), то она мстила ему за преследования, то между ними была нежнейшая любовь. Хотя представления о душе встречаются, начиная с Гомера, миф о Психее впервые был разработан лишь Апулеем в его романе «Метаморфозы».

Миф об Амуре и Психее

В мифе говорится, что у одного царя были три красавицы дочери, из которых красивее всех была младшая - Психея. Слава о её красоте прошла по всей земле, и многие приезжали в город, где жила Психея, чтобы полюбоваться ею. Ей стали даже воздавать божеские почести, забыв Афродиту. Последняя оскорбилась и решила погубить соперницу. Позвав своего сына Эрота, она показала ему красавицу и велела ему вселить в неё любовь к самому отверженному, безобразному и жалкому из людей. Между тем, Психея чувствовала себя очень несчастной оттого, что все любовались ею, как бездушной красотой, и никто не искал её руки.

В горе обратился её отец к милетскому оракулу, и бог ответил, что Психея, одетая в погребальные одежды, должна быть отведена на скалу для брака с ужасным чудовищем. Исполняя волю оракула, несчастный отец привёл Психею в указанное место и оставил её одну; вдруг дуновение ветра перенесло её в чудный дворец, обитаемый невидимыми духами, и она стала женой какого-то таинственного незримого существа. Блаженная жизнь Психеи, однако, продолжалась недолго: завистливые сёстры, узнав об её благополучии, решили извести её и хитростью достигли того, что Психея нарушила данное супругу обещание - не допытываться, кто он. Злые сёстры нашептали ей, что незримый супруг - дракон, который в один прекрасный день съест её с её плодом (Психея была уже беременна), и убедили её, чтобы она, вооружившись мечом и светильником, подстерегла его во время сна и убила.

Доверчивая Психея послушалась, зажгла светильник и стала рассматривать своего супруга, который оказался прекрасным Эротом; в то время, как она, поражённая красотой его лица, любовалась спящим, со светильника на плечо бога упала горячая капля масла, и он от боли проснулся. Оскорблённый вероломством и легкомыслием супруги, он улетел от неё, а она, покинутая, пошла по земле искать своего возлюбленного. Долго Психея ходила по всем землям, пока не была вынуждена преклониться перед своей соперницей - Афродитой, которая долго искала случая отомстить Психее и послала уже разыскивать её Гермеса. В это время больной от ожога Эрот лежал у своей матери.

Очутившись под одной кровлей с супругом, но разлучённая с ним, Психея должна была сносить всяческие преследования Афродиты, которая, желая ей смерти, придумывала разные невыполнимые работы.

Четыре испытания для Души с точки зрения психологов

Афродита сообщила девушке, что разрешит ей встретиться с сыном только в том случае, если она сможет выполнить четыре задания. Все задачи были практически невыполнимы, но каждый раз Психее чудом удавалось их решить. У психологов же свое мнение на этот счет. После каждого выполненного задания женщина приобретала новые знания и умения. Она не просто делала все возможное для встречи с любимым - она развивалась, чтобы стать достойной бога.

Например, сначала Афродита отвела девушку в комнату с огромной кучей разных семян и приказала рассортировать их. Психологи считают это важной символикой. Прежде чем принять окончательное серьезное решение, женщина должна суметь разобраться в своих чувствах, откинуть страхи, отделить нечто важное от совершенно несущественного. Это задание Психее помогли выполнить насекомые и птицы. Но Афродита все равно не хотела допустить девушку к своему сыну.

Затем Психея должна была добыть немного золотого руна от солнечных овнов. Эти огромные агрессивные чудовища растоптали бы девушку, отважься она пройти между ними. Но тростник подсказал ей дождаться ночи, когда животные покидают поле. С точки зрения психологов, подобное задание является метафорой - женщина должна уметь обрести силу, не теряя при этом особенностей своей личности, способности к сочувствию.

В третьем задании Психея должна была набрать воды из запретного источника, который низвергался из трещин самой высокой скалы. Естественно, девушка могла разбиться насмерть, если бы в этом деле на помощь ей не пришел орел. Некоторые специалисты считают, что подобная метафора обозначает способность увидеть общую картину происходящего, что крайне важно для решения некоторых проблем.

Психея боялась, что не сможет выполнить это задание, но над ней сжалились камни и пропустили ее в подземное хранилище. Там богиня Персефона дала ей ларец и наказала не заглядывать в него.

Но Психея так и не сумела совладать со своей женской натурой. На обратном пути она все же открыла баночку, чтобы позаимствовать немного божественной красоты. Но в баночке была не красота, а «подземный стигийский сон», тотчас же охвативший Психею.

Охваченная смертным сном, Психея долго лежала где-то на полпути из загробного царства - долго, но не вечно, как надеялась Афродита. Излечившись от своей раны, Эрот отправился на поиски своей возлюбленной и нашел ее. Увидев Психею, он снял с нее сон, вернул его в коробочку, легким уколом своей стрелы пробудил Психею и велел ей отнести коробочку к своей матери, остальное он, мол, берет на себя.

Окончание истории

После этого бог любви забрал свою суженую на Олимп, где получил разрешение Зевса на брак. Громовержец даровал девушке бессмертие и приобщил ее к пантеону богов. Богиня Психея и Эрос родили ребенка - Волупию, богиню наслаждения. Только союз души и любви может породить настоящее наслаждение, настоящее счастье.

Образ психеи

Психея представлялась на памятниках изобразительного искусства или в виде молодой девушки с крыльями бабочки, или в виде бабочки, то вылетающей из погребального костра, то отправляющейся в аид. Иногда бабочка прямо отождествлялась с умершим. Греческое слово «психея» означает «душа» и «бабочка». Психея представлялась и как летящая птица. Души умерших в аиде рисуются летающими, они слетаются на кровь, порхают в виде теней и сновидений. Душа Патрокла удаляется с «писком», причем употребляется глагол tridzein, «щебетать», «пищать». Души убитых Одиссеем женихов также уходят в аид с писком нетопырей.

Психея изображалась и в виде орла, устремляющего ввысь своей полет. В ряде текстов Гомера диафрагма воспринимается как Психея — душа. Кровь — тоже носитель души; у раненого душа выходит через рану, очевидно, в виде крови или ее вырывают вместе в острием копья: «из зияющей раны теснимый Дух излетел» (Гомер «Илиада», XIV 518-519). По Пифагору, Психея питается кровью; кровь — «седалище души».

Апулей в «Метаморфозах» рассказывает о полной приключений, романтичной любви Амура и Психеи; странствиях человеческой души, жаждущей слиться с любовью.