Двое соберутся во имя. Ибо, где двое или трое собраны во имя мое, там я посреди них. Молитва где двое или трое собраны во имя мое

«Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» Мф. 18:20.

Наш Бог живой и Он каждый день говорит среди нас. Хвала Господу! Господь Иисус осуществляет Свое руководство через Дары Духа Святого. И сегодня Дух Святой обращает наше внимание на доктрину о Теле . Божий проект для последнего времени, заключается в том, что Он избирает для общения не одного человека, как мы видим в Ветхом Завете, а Тело Христово, состоящее из избранных и верных слуг. И именно в Теле Христовом, Бог производит излияние Духа Святого. Через Кровь Христа мы входим в Божье присутствие и в общение с Ним. Апостол Павел получил откровение о Теле от Самого Господа и во Втором послании к Коринфянам очень хорошо отразил прообраз Тела Христова, как тело человека, описав взаимодействие органов, их функции и зависимости.

Мы также встречаем в Слове Божьем следующие слова: «И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется» Еккл. 4:12 . Господь через Библию оставил нам Свое учение, прообраз нашей жизни, чтобы мы научались от Него.

Сегодня Дух Святой вновь показывает, как важно для нас иметь жизнь в Теле Христовом. Жизнь – безопасную, надежную, истинную, где есть действие Святого Духа и Божье присутствие. Чтобы мы стремились в единое Тело. Мы можем иметь безопасность, только если мы находимся в общении с Его народом, в Теле, в Церкви. Там мы можем наслаждаться Его присутствием: «Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них ».

Через это Откровение Иисуса Христа, начинается новый этап Божьего Проекта по Спасению. И наша сила, и победа заключается не в том, что мы станем ближе друг к другу, или же станем больше общаться семьями и иметь много друзей. Нет. А в том, что каждый из нас на этом месте ради Иисуса Христа, во имя Его, чтобы быть исполнителями Его проекта здесь на земле, быть чистыми сосудами в Его руках. В Иисусе Христе наша сила и наша победа!

Окончание Божьего Проекта на земле – это обетование, пророчество о том, что Господь вернется, Иисус придет за Своей Церковью. Он вернется за Своим новым Телом, за Своим народом. Этим обетованием, этой надеждой и Верой сегодня живет вся Его Верная Церковь.

Для Бога Отца не важна твоя ветхая природа, не важен твой прежний образ жизни. Иисус Христос – Сын Божий пострадал, умирая за тебя и меня на кресте. Он – Агнец совершенный. Нам следует принять это прощение в свои жизни. Мы сегодня имеем возможность сораспяться с Христом, умереть для себя и воскреснуть для Жизни Вечной. Сегодня ты можешь иметь обновление для своей жизни в Божьем присутствии, в Его собрании.

Мы совершаем свой путь Спасения в эти последние, трудные дни, когда Любовь охладевает, Вера ослабевает и враг обкрадывает многих: «Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» Лук. 18:8 . Господь знал о том, что наступит это трудное время, когда враг душ человеческих еще больше ожесточится. Поэтому в эти последние дни, Он все больше изливает Свою благодать в Тело Христово Святым Духом. Мы имеем возможность принять это благословение – быть в Работе Божьей .

Сегодня наша задача заключается в том, чтобы устоять, удержать то, что мы уже имеем от Господа. А мы имеем это вернейшее пророческое Слово, Открытую доктрину, учение Христово. Для этого нам необходимо стараться и всеми силами стремиться исполнить Его волю, быть послушными Слову и жить Верой.

Обнаружив в тексте ошибку, выделите ее и нажмите Ctrl + Enter

. В то время ученики приступили к Иисусу и сказали: кто больше в Царстве Небесном?

Так как они видели, что Петр был почтен Христом (он же почтен тем, что получил повеление дать статир за Христа и за самого себя), то поэтому испытали нечто человеческое и, снедаемые завистью, подходят стороною, спрашивая Господа: «кто больше?».

. Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них

. и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное.

. итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном.

Видя, что учениками овладевает страсть честолюбия, Господь удерживает их, показывая им чрез скромное дитя путь смирения. Ибо нам должно быть детьми по смирению духа, но не по детству мышления, по незлобию, но не по неразумию. Говоря: «если не обратитесь» , показал, что от смиренномудрия они перешли к честолюбию. Итак, должно возвратиться опять туда, то есть к смиренномудрию, от которого вы уклонились.

. и кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает;

. а кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили в глубине морской.

Вам, говорит, не только должно быть смиренными, но если ради Меня почтите и других смиренных, то получите награду, ибо Меня примете, когда детей, то есть смиренных, примете. Затем и наоборот говорит: «кто соблазнит , – то есть обидит, – одного из малых сих» , то есть из тех, которые уничижают и смиряют себя, хотя бы и велики были, «тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею» . Ясно указывает чувствительное наказание, желая показать, что многое мучение перенесут те, кто обижает смиренных во Христе и соблазняет их. Но ты пойми, что если кто соблазнит действительно малого, то есть слабого, и не поднимет его всячески, тот будет наказан, ибо взрослый не так легко соблазняется, как малый.

. Го́ре миру от соблазнов: ибо надобно прийти соблазнам; но го́ре тому человеку, чрез которого соблазн приходит.

Как человеколюбец, Господь оплакивает мир, потому что он будет терпеть вред от соблазнов. Но кто-нибудь скажет: зачем нужно оплакивать, когда необходимо помочь и протянуть руку? Мы скажем, что и оплакивать кого-либо есть тоже помощь. Ибо часто можно видеть, что тем, которым наше увещание не принесло никакой пользы, мы доставляем пользу, оплакивая их, и они приходят в чувство. И если Господь говорит, что соблазны необходимо должны прийти, то как мы можем их избежать? Нужно им прийти, но нет необходимости нам погибнуть, так как есть возможность противостоять соблазнам. Под соблазнами разумей людей, препятствующих в добре, под миром же – людей дольних и пресмыкающихся по земле, которых именно и легко удержать от делания добра.

. Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя, отсеки их и брось от себя: лучше тебе войти в жизнь без руки или без ноги, нежели с двумя руками и с двумя ногами быть ввержену в огонь вечный;

. и если глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя: лучше тебе с одним глазом войти в жизнь, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную.

Под рукою, ногою и глазом разумей друзей, которых мы имеем в числе членов. Итак, если бы и таковые, то есть близкие друзья, оказались вредными для нас, то должно презирать их, как гнилые члены, и отсекать, чтобы они не повредили и других. Так что из этого ясно, что если и есть нужда, чтобы пришли соблазны, то есть вредные люди, то нет необходимости, чтобы мы портились. Ибо если будем поступать так, как сказал Господь, и будем отсекать от себя тех, кто причиняет нам вред, хотя бы они и друзьями были, то не потерпим вреда.

. Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного.

. Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее.

Заповедует не унижать тех, которые считаются малыми, то есть нищих духом, но великих у Бога. Ибо они, говорит, настолько любимы Богом, что имеют ангелов своими защитниками, чтобы демоны не вредили им. Каждый из верующих, вернее и все мы, люди, имеем ангелов. Но ангелы малых и смиренных во Христе настолько близки к Богу, что постоянно созерцают лице Его, предстоя Ему. Отсюда ясно, что хотя все мы имеем ангелов, но ангелы грешников, как бы стыдясь за наше недерзновение, и сами не имеют смелости созерцать лицо Божие и даже молиться за нас; ангелы же смиренных созерцают лицо Божие, потому что имеют дерзновение. «И что говорю, – говорит Господь, – что таковые имеют ангелов? Я пришел для того, чтобы спасти погибшее и стать близким к тем, которые многими считаются ничтожными».

. Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся?

. И если случится найти ее, то истинно говорю вам, он радуется о ней более, нежели о девяносто девяти незаблудившихся.

. Та́к, нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих.

У какого человека было сто овец? У Христа. Ибо всякое разумное творение – ангелы, равно и люди, это сто овец, пастырь которых есть Христос; Он не овца, ибо Он не создание, но Сын Божий. Итак, Он оставил девяносто девять из Своих ста овец на небе, принял вид раба, пошел искать одну овцу, то есть человеческую природу, и радуется ей более, чем твердости ангелов. Вместе взятое, это указывает, что заботится об обращении грешников и радуется им более, чем тем, кто имеет твердость в добродетели.

. Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего;

. если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово;

. если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мыта́рь.

Направив сильное слово против тех, кто соблазняет, Господь исправляет теперь и соблазняемых. Чтобы ты, говорит, будучи соблазняем, не пал совершенно по причине того, что соблазняющий имеет наказание, Я хочу, чтобы ты, когда тебя соблазняют, то есть вредят тебе, изобличал тех, кто поступает с тобой несправедливо и вредит, если он христианин. Смотри, что говорит: «если согрешит против тебя брат твой» , то есть христианин. Если неверный поступает несправедливо, откажись и от того, что принадлежит тебе; если же брат, изобличи его, ибо не сказано «оскорби», но "обличи" . «Если же послушает» , то есть если придет в себя, ибо Господь желает, чтобы согрешающие были обличаемы прежде наедине, чтобы, будучи обличаемы пред лицем многих, они не сделались бесстыднее. Если же, и обличаемый при двух или трех свидетелях, он не устыдится, поведай падение его предстоятелям церкви. Ибо если он не послушал двух или трех, хотя закон говорит, что при двух или трех свидетелях стоит, то есть пребывает твердым, всякое слово, то пусть он, наконец, будет вразумлен церковью. Если же не послушает и ея, тогда пусть будет извержен, чтобы не передал своего зла и другим. Господь уподобляет таковых братьев мытарям, ибо мытарь был неким презираемым предметом. Утешением для обиженного является то, что обидевший его считается мытарем и язычником, грешником и неверным. Итак, это только и есть наказание для того, кто поступает несправедливо? Нет! Послушай и последующее.

. Истинно говорю вам: что́ вы свяжете на земле, то́ будет связано на небе; и что́ разрешите на земле, то́ будет разрешено на небе.

Если, говорит, ты, обиженный, будешь иметь как мытаря и язычника того, кто поступил с тобой несправедливо, то таковым он будет и на небе. Если же ты разрешишь его, то есть простишь, то он будет прощен и на небе. Ибо не только то, что разрешают священники, бывает разрешаемо, но и то, что мы, когда с нами поступают несправедливо, связываем или разрешаем, бывает связываемо или разрешаемо и на небе.

. Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного,

. ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди их.

Вводит нас этими изречениями в любовь. Запретив нам соблазнять друг друга, вредить и терпеть вред, теперь говорит и о согласии друг с другом. Под соглашающимися разумеются содействующие друг другу не во зле, но в добре, ибо смотри, что сказал: «если двое из вас», то есть верующих, добродетельных. И Анна, и Каиафа согласны были, но в том, что достойно порицания. Ведь часто бывает, что прося не получаем этого, потому что не имеем согласия друг с другом. Не сказал: «буду», ибо Он не намеревается и не медлит, но «есмь», то есть тотчас оказываюсь там. Можешь думать, что и в том случае, если плоть и дух приходят в согласие и плоть не похотствует на дух, тогда Господь находится посреди. Соглашаются и три силы души – ум, чувство и воля. Но Ветхий и Новый Заветы, они оба согласны между собой; и среди них оказывается Христос, будучи проповедуем обоими.

. Тогда Петр приступил к Нему и сказал: Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз?

. Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи, но до седмижды семидесяти раз.

Это есть то, о чем спрашивает Петр: если брат согрешит, потом придет и, раскаявшись, будет просить прощения, то сколько раз я должен простить его? Он присовокупил: если согрешит против меня. Ибо в том случае, когда кто-либо согрешит против Бога, я, простой человек, не могу простить его, если только я не священник, имеющий божественный чин. Если же брат согрешит против меня, затем я прощу его, то он будет прощен, хотя бы я и был частный человек, а не священник. Сказал; «до седмижды семидесяти раз» не для того, чтобы числом ограничить прощение, – странно было бы, если бы кто-нибудь сидел, высчитывая, пока не составится четыреста девяносто (ибо столь велико седмижды семьдесят), но обозначает здесь бесконечное число. Господь как бы так говорил: сколько бы раз кто-либо согрешая ни каялся, прощай ему. Об этом говорит и следующей притчей, что мы должны быть сострадательны.

. Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими;

Мысль этой притчи учит нас прощать сорабам их грехи против нас, а тем более тогда, когда они падают ниц, прося прощения. Исследовать по частям эту притчу доступно только тому, кто имеет ум Христов. Но отважимся и мы. Царство – Слово Божие, и царство не малых каких-либо, но небесных. Оно уподобилось человеку-царю, воплотившись ради нас и быв в подобии человеческом. Он берет отчет от своих рабов, как добрый судья для них. Без суда Он не наказывает. Это было бы жестокостью.

. а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и всё, что он имел, и заплатить.

Десять тысяч талантов должны мы, как ежедневно благодетельствуемые, но не воздающие Богу ничего доброго. Десять тысяч талантов должны и те, кто принял начальство над народом или над многими людьми (ибо каждый человек – талант, по слову: великое дело человек) и затем нехорошо пользуется своею властью. Продажа должника с женою и детьми его обозначает отчуждение от Бога, ибо тот, кого продают, принадлежит другому господину. Разве жена не плоть и супружница души, а дети не действия ли, зло совершаемые душой и телом. Итак, Господь повелевает, чтобы плоть была предана сатане на погибель, то есть была предана болезням и мучению демона. Но и дети, разумею силы зла, должны быть связаны. Так, если чья-либо рука крадет, то иссушает ее или связывает чрез какого-нибудь демона. Итак, жена, плоть и дети, силы зла, преданы истязанию, чтобы спасся дух, ибо такой человек не может уже действовать воровски.

. тогда раб тот пал и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и всё тебе заплачу́.

. Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему.

Обрати внимание на силу покаяния и человеколюбие Господа. Покаяние сделало то, что раб упал в зле. Кто стоит в зле твердо, тот не получает прощения. Человеколюбие Божие совершенно простило и долг, хотя раб просил не совершенного прощения, но отсрочки. Научись отсюда, что дает и более того, что мы просим. Столь велико человеколюбие Его, так что и это, по-видимому, жестокое повеление – продать раба Он сказал не по жестокости, но для того, чтобы устрашить раба и убедить его обратиться к молитве и утешению.

Получивший прощение, выйдя, давит сораба. Никто из тех, кто пребывает в Боге, не бывает несострадательным, но только тот, кто удаляется от Бога и делается чуждым Ему. Столь велико бесчеловечие в том, что получивший прощение в большем (десять тысяч талантов) не только не прощает совершенно меньшего (ста динариев), но и не дает отсрочки, хотя сораб говорит его же словами, напоминая ему, благодаря чему он сам спасся: «потерпи на мне, и все отдам тебе».

. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему всё бывшее.

Ангелы являются здесь как ненавидящие зло и любящие добро, ибо они сослужители Бога. Не как незнающему они говорят это Господу, но для того, чтобы ты научился, что ангелы – это наши защитники и что они негодуют на бесчеловечных.

. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня;

. не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, ка́к и я помиловал тебя?

. И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга.

Владыка судит раба по причине человеколюбия, чтобы показать, что не он, а жестокость раба и его неразумие отвращают дар. Каким мучителям предает? Может быть, карающим силам, так чтобы он вечно наказывался. Ибо «пока не отдаст всего долга» это обозначает: до тех пор пусть будет наказываем, пока не отдаст. Но он никогда не отдаст должного, то есть должного и заслуженного наказания, и он всегда будет наказываем.

. Та́к и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его.

Не сказал: «Отец ваш», но «Отец Мой», ибо таковые недостойны иметь отцом Бога. Желает, чтоб отпускали сердцем, а не одними устами. Подумай же и о том, какое великое зло памятозлобие, если оно отвращает дар Бога. Хотя дары Бога не переменчивы, тем не менее и они отвращаются.

Все началось с того, что батюшку, к которому я целый год ходила на исповедь, перевели из Москвы в деревню. В 80-е годы это частенько случалось со священниками, к которым, по мнению бдительных «кураторов», начинало ходить слишком много новых прихожан. Слава Богу, «сослали» его всего лишь в ближнее Подмосковье. Но добираться туда все равно нужно было часа три - сначала на электричке, потом на местном автобусе. Деревня была в стороне от шоссе. И не вдоль дороги, как обычно, а на отшибе, до нее еще идти надо. А по другую сторону дороги, на пригорке - «слободка», которую местные по-старинке называли «поповкой». И церковь. Небольшая, построенная еще в начале XIX века. Весь приход - человек десять стариков. Хозяйство запущенное, храм ремонтировать надо, служить не с кем. Посмотрел батюшка на доставшееся ему хозяйство и начал обзванивать всех своих московских прихожан: просил приехать помочь - кто чем может. Поначалу откликнулись многие: приезжали обычно в субботу, работали, потом оставались на службу и… уезжали - ночевать было негде. Никакого «священнического» дома при церкви не было - только крохотная сторожка. Местные старухи глядели на эти «субботники», скептически поджимая губы. Им явно не нравилась активность «чужаков». Но они до поры помалкивали - знали: рано или поздно порыв энтузиазма сойдет на нет, по три часа в один конец без ночевки не наездишься. А они как тут были, так и останутся. Это их церковь. Они сюда с детства ходят. И будут ходить, пока ноги носят. И порядки новые они никому тут устанавливать не позволят.

И правда, постепенно приезжих становилось все меньше и меньше. К осени осталось нас всего человек пять: две пожилые москвички-пенсионерки - одна бухгалтер, другая всю жизнь проработала на заводе, двое молодых мужчин - «афганец» и переводчик с итальянского, и я, редактор переводного и жутко «престижного» журнала. Все ремонтно-строительные работы пришлось отложить до весны. Мужички наши совмещали обязанности сторожей, дворников, разнорабочих, истопников и помогали батюшке в алтаре. Тамара Степановна и Антонина Михайловна кашеварили и прибирали сторожку. А меня батюшка благословил учиться петь на клиросе, читать и изучать устав. Друг друга все мы раньше не знали, познакомились уже в деревне. Поначалу держались обособленно, каждый сам по себе: время было такое. Нашего переводчика Виталия я первый раз увидела в субботу на всенощной, мы с ним даже не познакомились, а в понедельник в издательстве наткнулась на него в столовой. Пришлось, как в шпионском фильме, сделать вид, что мы друг друга никогда не встречали: издательство-то идеологическое, под патронажем ЦК КПСС - узнали бы, что мы в церковь ходим, вышибли бы с работы в два счета.

Служил батюшка по субботам, воскресеньям и праздникам. Всенощная начиналась в четыре часа дня, чтобы народ мог успеть на последний, семичасовой автобус. В воскресенье служили с восьми утра. Ночевали в сторожке: мы с Тамарой Степановной и Антониной Михайловной втроем на одном продавленном диване, ребята - за перегородкой на полу, батюшка - в закутке за печкой, за занавеской. После ужина вместе читали вечерние молитвы, потом батюшка уходил к себе за занавеску и начинал читать каноны, акафист Иисусу Сладчайшему и последование к причащению. Спать никому из нас еще не хотелось, разговаривать было неудобно, и мы сначала просто слушали, как он молится, а потом как-то само собой получилось, что стали молиться вместе с ним. Да и помочь ему хотелось - у него к вечеру от усталости, бывало, не только язык не ворочался, но и ноги уже не держали. А так все-таки хоть читали по очереди.

Батюшка наш не переставал меня удивлять. Был он немногословен, да и вообще - не «златоуст»: проповеди говорил незатейливые, долгих душеспасительных бесед ни с кем не вел, исповедь принимал молча. Да и вид у него был ничем не примечательный. Вот разве что лицо… Лицо у него было светлое, словно иконное, и взгляд… Посмотришь ему в глаза - и сразу поверишь. Но поговорить-то ведь тоже хочется. Особенно новоначальному. Начитаешься святых отцов, и давай приставать с вопросами об Иисусовой молитве. А он: «Это не ко мне. Езжай в Лавру». Ездила. Спрашивала: «Как же так - вроде есть духовник, а с вопросами - в Лавру?» А мне на это: «Ты к нему езди на приход, не бросай, он плохому не научит». «Так ведь он вообще не учит…» Долго не укладывалось это у меня в голове. Как-то зимой отслужили всенощную, поужинали, помолились, батюшка всех спать благословил, а сам оделся и - во двор. Думаю: может, ему плохо - он от переутомления аж зеленый. Выхожу следом и вижу: батюшка наш лопатой двор от снега расчищает. А нас пожалел… Больше я к нему с «заумными» вопросами не приставала.

Постепенно привыкли мы друг к другу, как к родне. Правда, разговаривать особо времени не было, разве что за столом после обеда или ужина, а так - дел у каждого невпроворот. Но постоянно занятые общим делом, мы как-то исподволь научились понимать друг друга, чувствовать настроение, не лезть с пустяками, когда человек хочет помолчать, подбадривать, когда унывает. Мы любили наш храм, батюшку, друг друга. Мы открывали для себя красоту богослужения. Но как сделать так, чтобы и другие ее почувствовали? На клиросе - наши деревенские старухи. Не «бабушки», к ним это слово никак не подходит. Почти ровесницы века, они всю жизнь прожили в этой деревне. Революция, гражданская война, коллективизация, раскулачивание, сталинские «чистки», Отечественная, послевоенный голод, спивающиеся сыновья, сбежавшие в город внуки… Но все эти годы они пели на этом клиросе. Когда-то их еще детьми отобрал в хор служивший здесь до революции священник. Сам учил их нотной грамоте, проводил спевки, к большим праздникам разучивал с ними сложные «концертные» песнопения, на Святки водил по деревне «славить Христа». И теперь они сурово отметали любые попытки ими руководить: «Не ты нас сюда поставил - не тебе и менять», - вот и весь сказ. Всю службу, даже самую длинную, стоят - не присядут, хотя ноги у всех больные и давление скачет, а то и сердце прихватывает. Песнопения все знают наизусть. Но годы… И голос не слушается, и со слухом проблемы. А регента нет. Старый помер, а нового - где ж его взять? Да еще примут ли они нового?

Меня поначалу, как и всех нас, включая батюшку, старухи приняли с поджатыми губами. Присматривались. Потом потихоньку начали учить. Объясняли, показывали ноты, расписанные в тетрадки по партиям еще тем, дореволюционным священником. Чтобы разобраться в уставе, пришлось начать ходить на клирос еще и в московском храме. Ну и читать, конечно, и знакомых алтарников вопросами донимать.

И вот батюшка первый раз благословил меня за всенощной прочесть шестопсалмие. Выхожу с часословом в центр храма, под купол. Прихожан, кроме нас, человека два. Почему же от волнения сердце колотится уже где-то в горле? Читаю и не слышу собственного голоса - звук доносится откуда-то со стороны. Дальше, дальше, главное - не сбиться! Не задохнуться… Все вокруг, как в тумане - ничего не вижу и сама не понимаю, как буквы складываются в слова… «Господи, услыши молитву мою, внуши моление мое во истине Твоей… скажи мне Господи путь, воньже пойду, яко к Тебе взях душу мою…» Все. На ватных ногах поднимаюсь на клирос… И мои кряжистые суровые старухи бросаются меня обнимать и целовать. Гладят, улыбаются… Господи, как же я их люблю!

И все-таки надо было искать регента. А то вместо «восхвалю Имя Бога моего с песнию, возвеличу Его во хвалении» получается «этот стон у нас песней зовется». Но где найти человека, который согласится за чисто символическое вознаграждение мотаться в нашу деревню, да еще усмирит наших старух? И все же такой Божий человек нашелся. Софья Павловна, бывшая учительница пения. Маленькая интеллигентная пожилая еврейка в смешных круглых очках. Очень трогательная в своей истовой вере и абсолютно беспомощная в быту. Конечно, наши старухи тут же поджали губы: «Тоже еще, регент выискался!» Да мало того, она еще им спевки стала назначать. Это по воскресеньям, после службы, вместо того, чтобы домой идти, к обеденному столу. Вот тоже, навязалась, прости Господи, им на голову!

Воевали долго. Старухи то ворчали, то громко роптали, то жаловались батюшке. Софья Павловна плакала мне в жилетку, говорила, что, раз она стала причиной такого раздора, значит не надо ей сюда ездить. Но снова и снова сдавалась на мои уговоры потерпеть, и опять назначала спевку. Казалось, конца этому не будет.

Как-то зимой в сильный снегопад дорогу к нам в деревню так замело, что автобусы с шоссе просто перестали на нее сворачивать. Последний, на котором приехала я, застрял в ста метрах от нашей остановки, и теперь Антонина Михайловна отпаивала промерзшего шофера чаем. До начала службы оставалось минут десять. Наши клиросные старухи, несмотря на свой почтенный возраст, вели себя, как пятиклашки, у которых «училка заболела». И вот когда радость оттого, что ненавистной спевки теперь уж точно не будет, достигла апогея, дверь открылась и вошел… сугроб. Конечно, это была Софья Павловна, которая от самого шоссе шла до храма пешком. С этого дня она навсегда стала для наших старух своей. «Как наша-то, приедет сегодня? Софья Павловна, садитесь, отдохните. Просфорку-то Софье оставили, не забыли?» Нет, ворчать они не перестали и к спевкам относились по-прежнему. Зато из-за них стали оставаться с нами обедать. А Софья Павловна, как-то разбирая хранившиеся на клиросе старые ноты, вдруг потянула меня за рукав и, тыкая пальцем в узкую старинную нотную тетрадь, аккуратно исписанную сиреневыми чернилами, восторженно зашептала: «Представляете, это же альтовый ключ! Сейчас и в музучилище-то никто ноты в альтовом ключе читать не умеет, а наши по ним поют!»

То, что наши старухи обедали теперь с нами, прибавило заботы не только Антонине Михайловне, которой приходилось вдвое больше готовить, но и мне. Как-то так повелось, что пока все ели, я обычно читала вслух что-нибудь «из святых отцов». Книги давала матушка Вера, жена нашего батюшки. Сама она на приходе бывала редко - на ней была вся оставшаяся в Москве семья: двое детей и свекр со свекровью - двое стариков-инвалидов. Ну и работать нужно было, чтобы всех прокормить. Но в наши приходские заботы она тоже вникала и чем могла - помогала. Хотя бы теми же книгами. Найти их в те годы было непросто - разве что в букинистическом за сумасшедшие деньги как антиквариат. Вот мы с ней и подбирали что-нибудь из их домашней библиотеки. Но теперь задача усложнилась: наши старухи к такому чтению не привыкли и на слух воспринимали далеко не все. Но когда нам с матушкой Верой удавалось выбрать правильную книгу, слушали с интересом и потом долго еще обсуждали, припоминая случаи из собственной жизни. И если бы не Софья Павловна с ее спевками, сидели бы за столом до вечера.

Сторожка уже не вмещала нашу разрастающуюся братию. У нас появился новый сторож-истопник Саша - физик из Дубны. Стала приезжать и жить по нескольку дней Ирина - бывшая детдомовка, камерная певица и мама трехлетнего Глеба. А на праздники народа собиралось столько, что кормить всех приходилось в три смены. Нужно было строить «церковный дом». Денег, естественно, не было, но с Божией помощью работа как-то сама шла - то стройматериалы кто-то пожертвовал, то плотники в свой отпуск приехали и месяц трудились «во славу Божию». Ну и наши ребята, конечно, «пахали» от зари до зари. А мы по очереди ездили дежурить на кухне. Осваивать приходилось искусство не только варить обед на двадцать пять наработавшихся мужиков, но и общаться со всем этим пестрым народом так, чтобы и «любовь сотворить», и в искушение не ввести. Но общаться приходилось не только с людьми. Однажды, когда батюшка отпустил всех работников на пару дней по домам отдохнуть и помыться, к нам явилась благостная старушка из соседнего дачного поселка и от всей души пожертвовала нам… козу, уверяя, что та дает уйму молока. Батюшка был в отъезде. Ни Антонина Михайловна, ни я, ни Саша с Виталием коз никогда не доили. Но обидеть благотворительницу отказом мы как-то не решились. Поначалу все шло благополучно: коза мирно паслась у церковной ограды, мы занимались своими делами, но роковой час дойки неумолимо приближался. Стали думать, как добыть из козы молоко. Решили: один будет «фиксировать» задние ноги, второй - передние, третий - рога, а Антонине Михайловне как самой опытной - придется доить. Пытали бедное животное долго, но пол-литровую кружку целебного продукта из него все же извлекли. А потом началась гроза, от которой бедная козочка после пережитого стресса впала в буйное помешательство и начала с такой ненавистью бодать нашу ветхую сторожку, что чуть было не снесла крыльцо. Пришлось идти искать ее хозяйку и возвращать недоумевающей женщине сделанный ею от чистого сердца дар. Самое сложное было ее при этом не обидеть.

Дом строили долго - три года. За это время кого только не перебывало в нашей сторожке. Прибился к нам и местный деревенский «дурачок» Федя - крупный восемнадцатилетний детина с синдромом Дауна, добрейшее существо, изъясняющееся исключительно матом, поскольку никаких других слов отродясь не слышал. Сперва он с удовольствием помогал на стройке, потом стал заходить и в церковь. Батюшку он просто обожал. Но вот беда, деревенские шутники нет-нет, да и подносили ему водки, и тогда поведение его становилось абсолютно непредсказуемым. Честно говоря, я его побаивалась и предпочитала держаться на расстоянии. Однажды, задержавшись в воскресенье после службы дольше обычного, я поддалась на уговоры Виталия подежурить вместо него одну ночь, чтобы он смог съездить навестить заболевшую маму, и осталась в необжитом еще новом доме совершенно одна. Стояла промозглая осень. Печка оказалась с дефектом и совсем не держала тепло. Пришлось всю ночь подбрасывать в нее дрова и к утру они, естественно, кончились. И тут в дверь заколотили увесистым кулаком, и послышался Федин мат. Сердце у меня мгновенно нырнуло в пятки и, читая про себя Иисусову молитву, я даже дышать перестала, чтобы не выдать своего присутствия. А Федя все не уходил: он то стучал, то ходил вокруг дома, то чем-то громыхал, и при этом не переставая матерился. Наконец, похоже, ему это все же надоело, и он ушел. Выждав паузу, я набралась-таки храбрости, отперла дверь и высунула голову наружу. На крыльце лежала аккуратно сложенная маленькая поленница абсолютно сухих дров.

Чудотворные слова: молитва где двое соберутся во имя мое в полном описании из всех найденных нами источников.

Бывают ли маловажные Богослужения? Если каждое настоящее собрание христиан, как мы читаем в Библии, непременно сопровождается личным присутствием Иисуса Христа, то все собрания – важны, необычны, духовны и прекрасны! Христос сказал о том, что «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Матф.18:20).

Так же было и в это воскресенье. После молитвенной просьбы к Богу о благословении собравшихся, церковь стала петь славословие Господу Иисусу Христу:

Утром, когда встаёт рассвет, славу Тебе пою

За благодать Твою ко мне и за любовь Твою!

Славу Тебе пою за благодать и любовь Твою,

Силы дай мне всегда – прославлять Тебя!

Этот гимн очень точно отражает желание каждого христианина – благодарить и славить Бога за всё, что Он посылает в нашей жизни, потому что мы верим, что Он – наш Добрый Пастырь, посылающий всё для нашего блага, располагающий все обстоятельства таким образом, что каждая мелочь может способствовать духовному росту человека.

В следующем гимне вновь звучит просьба к Богу:

Дух Святой, прошу, приди в смиренные сердца!

О, прошу, покрой меня теплом любви Отца!

Удали сомнения и всякий гнев и страх!

О, напомни сердцу о священных небесах!

Как часто мы нуждаемся в таком утешении и поддержке! И Бог не оставляет нас, посылает просимое и подкрепляет верующих в Него, как написано в Библии, что «очи Господа обозревают всю землю, чтобы поддерживать тех, чье сердце вполне предано Ему» (2Пар.16:9).

Пение завершилось гимном о милости Господа:

Милости Твоей полна вся земля,

Милости Твоей полна жизнь моя,

Милость Свою Ты превознёс над судом,

Возлюбил меня и ввёл в Свой дом.

И это не просто прекрасные слова, которые написаны в Библии: «Милости Твоей, Господи, полна земля» (Пс.118:64), это восхитительная истина и реальность каждого дня! Слава Богу, что жизни многих из нас кардинально изменилась под влиянием этой милости Господа, и, некогда пьяницы, обманщики, погибающие во многих других грехах, мы оставили такой образ жизни, и приняв милость Господа, стараемся во всём вести себя честно пред Богом и людьми. Велика милость Его к нам!

В первой проповеди служитель церкви Фёдор Бабошкин привёл прекрасный пример дружбы Давида и Ионафана, о которой рассказано в 18 главе 1 книги Царств. Как и в Новом Завете написано: «…чтобы мы любили друг друга» (1Иоан.3:11). Эти наставления открывают нам путь к исполнению воли Господа, Который утвердил в Новом Завете: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Матф.22:37-40).

После проповеди и общего пения, хор, поднявшись, исполнил торжественный гимн «Христа да возвеличат все!». Потом братья Александр и Анатолий Франки спели хорошо известную многим песню «В печали и скорби идёшь ты долиной тернистой, земной…»

На кафедру поднялся Владислав Медведев. Он, прочитав из Библии историю о Данииле, предложил собравшимся поэму Павла Шавловского «Даниил». Аккуратное сочетание текста и музыкального сопровождения создаёт неповторимое впечатление у слушателей, но смысл текста не по красоте, а по силе своей трогает до глубины души:

Ответьте мне, кто правду любит,

И тот, кто в истине живет,

Ужели Бог своих забудет?

Ужель своих оставит Тот,

В Ком счастье, мир, любовь, свобода,

И Кто готов в огонь и в воду идти,

Но с теми лишь идет,

Кто служит не себе в угоду.

Пусть это слово подтвердит

И тот, кто горя муку знает,

Пусть эта истина пылает

И изнемогших обновит!

А дней прошедших быль живая,

На миг открывши тайны тень,

Зовет, зовет не уставая –

Встречать грядущий новый день!

Что он несет нам – мы не знаем,

Учась же временем ценить,

Мы чаще к Господу взываем

И получаем силу жить…

Следующая проповедь была посвящена размышлению о смысле и цели земной жизни человека. Что приводит человека к счастью и довольству? Куда приложить свои силы и способности? Какова роль каждого из нас в земной жизни? «Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твое, посещаешь его каждое утро, каждое мгновение испытываешь его?» (Иов.7:17,18), – как бы вместе с Иовом спрашивал проповедник. Обратив внимание на сложное строение человеческой личности, служитель призвал всех задуматься, что стремление к личной независимости и самостоятельности, свойственное большинству из нас с детских лет, должно со временем вырасти в умение сотрудничать с другими людьми. Апостол Павел говорил об этом так: «Будучи свободен от всех, я всем поработил себя» (1Кор.9:19). Это не значит, что такое «подчинение», взаимная зависимость, создаёт выгоду некоторым и приносит ущерб другим, нет: «Не требуется, чтобы другим было облегчение, а вам тяжесть, но чтобы была равномерность» (2Кор.8:13). Эта истина, раскрывая новые горизонты строения человека, лежит в основе всякого человеческого

коллектива – семьи, народа, и, конечно же, Церкви: «…Как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, – так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих. Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу? И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу? Если все тело глаз, то где слух? Если все слух, то где обоняние? Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно» (1Кор.12:12-18). Бог сотворил человека таким образом, что именно общение и взаимодействие с другими людьми доставляет нам и самые большие благословения, и, конечно, самые большие трудности – особенно там, где нет понимания учения Иисуса Христа. Жизнь в общении с христианами, труд в Церкви Господа – это то, ради чего стоит жить! Проповедь завершилась прекрасным примером из Библии, из описания жизни Давида и его сына – Соломона. Царь Соломон, получивший от Бога дар необычайной мудрости, так употребил этот дар, что пришёл к разочарованию, утверждая в конце жизни: «Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – все суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?» (Еккл.1:2,3). А отец его, Давид, много раз говорил о своей радости от близкого общения с Богом и Его народом: «Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать храм Его» (Пс.26:4). «К святым, которые на земле, и к дивным Твоим – к ним все желание мое» (Пс.15:3).

После проповеди вновь зазвучал молитвенный гимн в исполнении хора:

Я хочу с Тобой поговорить

В час, когда темно-темно вокруг.

На меня с небес Ты посмотри

И приди, как самый лучший Друг…

Этот и другие гимны наглядно отражают простоту молитвенных слов, идущих от самого сердца человека. Так же, в простоте прозвучала и другая песня в исполнении инструментальной группы:

Когда устанут мои руки,

Как день, затихнут звуки,

И одиночество, как странник, сядет у ворот.

К Тебе душа моя взывает,

Мне без Тебя теперь никак нельзя, и сердце зовёт.

С надеждой и ободрением для всех одна из участниц служения поделилась стихотворением «Хмурый день», в котором звучал призыв вопреки невзгодам верить, что «тоска уйдёт, печаль исчезнет, дух взбодрится!». Да, Господь и обещал поддерживать всякого, обращающегося к Нему: «Разве ты не знаешь? разве ты не слышал, что вечный Господь Бог, сотворивший концы земли, не утомляется и не изнемогает? разум Его неисследим. Он дает утомленному силу, и изнемогшему дарует крепость. Утомляются и юноши и ослабевают, и молодые люди падают, а надеющиеся на Господа обновятся в силе: поднимут крылья, как орлы, потекут – и не устанут, пойдут – и не утомятся» (Ис.40:28-31).

Подошёл конец собрания. Подводя итог всему, служитель Церкви Алексей Щербаков в небольшом наставлении призвал к покаянию тех, кто ещё не обратился к Богу от всего сердца. Вперёд вышел мужчина средних лет, и когда он склонился на колени перед Богом и просил у Него прощения за всё греховное, что было в его жизни, все присутствующие искренне поддерживали его в молитве. От имени миссии «Гедеоновы братья» ему подарили Библию.

По обыкновению в конце служения молились за нужды и просьбы, которые были переданы в записках. Особенно хочется отметить, что было несколько записок с благодарностью Богу за отвеченные молитвы – так женщина из Никольска благодарила Бога за помощь и Церковь за молитвенную поддержку, она написала, что её сыну, который был при смерти и за которого молилась Церковь, стало лучше. Другая женщина благодарила Господа за исцеление. После объявлений и ещё одной молитвы – за тех, кто в мае празднует день рождения, – богослужение закончилось.

Так бывают ли маловажные Богослужения? Нет! Потому что Христос сказал: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (Матф.28:19,20).

Цитаты из Библии

«Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют. И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего»

Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

Обычно мы вырываем из контекста 20-й стих и полагаем, что здесь говорится о церковных службах. Но здесь имеется в виду совершенно другое. Стихи 19 и 20 нельзя разделять. Стих 20 говорит о том, что, ко­гда два человека договариваются и встречаются, чтобы помолиться о чем-то, Иисус приходит к ним, чтобы проследить за исполнением их просьбы. Иисус здесь говорит не о службе в церкви, хотя, конечно, Он там присутствует.

Если двое договорятся вместе …

молиться за исцеление, свое или своих близких, во имя Иисуса, Бог обязан ответить на такую молитву, потому что Он следит за тем, чтобы Его Слово исполнялось (см. Иер. 1:12).

В стихе 19 сказано «двое из вас на земле». Не двое на небесах. Всего два человека соглашаются «просить о всяком деле». Не правда ли, исце­ление снова не исключается из списка?

Двое могут быть семейной парой. У нас с женой получались вели­колепные молитвы в согласии. Но все равно ко мне приходили люди и говорили:

Брат Хейгин, мы попробовали, и ничего не получилось.

Не надо пробовать, надо делать. Иисус не говорил, что двое будут пробовать соглашаться. Нет, Он сказал делать это.

Иногда мы начинаем думать так: «Вот если бы собрать побольше лю­дей, хотя бы тысячу, и чтобы все они молились об одном, тогда, навер­ное, будет результат». Но это человеческое рассуждение. Бог сказал, что даже двое могут все сделать! Двое - и больше не надо! Он не сказал, что к соглашению должна прийти вся церковь (попробуйте уговорить всех молиться за ваше здоровье!). Двоих вполне достаточно для результата.

Иисус сказал: «Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле… будет им». Он не сказал, что может получиться или, скорее всего, получится. Он сказал: «Будет им от Отца Моего Небесного».

Часто меня просят присоединиться в молитве за финансовое, физиче­ское или духовное благополучие. Я беру людей за руки и говорю:

Мы держим друг друга за руки в знак нашего духовного единения. Мы соглашаемся, что наша просьба услышана. Мы не загадываем на бу­дущее, потому что это будет не вера, это будет надежда. Мы соглашаемся с тем, что наша молитва услышана и наша просьба выполнена уже сей­час. Мы славим Господа за это. Верой нашей свершилось то, о чем мы просим.

После такой молитвы я спрашиваю человека:

Получилось ли то, о чем мы просили?

Восемь раз из десяти я получаю примерно такой ответ:

Брат Хейгин, я надеюсь, что получилось…

Нет, не получилось. Я верю, а ты надеешься. Нет согласия, нет результата» - вот что я вынужден говорить им в ответ.

Если на молитву нет ответа, не нужно бранить Бога или бросать ко­сые взгляды на Библию. Друзья, если молитва не сработала, виноваты мы с вами, потому что Иисус Христос не может лгать! Мы должны при­знать, что не получилось у нас, и исправить свои ошибки.

Добавь прославления в свои молитвы и получи результат!

Когда я говорю, что не нужно молиться за свое исцеление, люди смот­рят на меня с непониманием. Многие не получили исцеления, потому что верят не в Слово Божье, а в свою молитву. Они считают, что молитва сделает для них то, что должен сделать Бог. Но молитва действительна только тогда, когда она основана на обетованиях Слова Божьего.

Кажется, что большая часть наших молитв - это просьбы или обра­щение к Богу со своими желаниями и нуждами. Это, безусловно, соответ­ствует духу Писания, но не стоит забывать и о молитвах восхваления. Добавьте прославления Господу в каждую вашу молитву и она станет более приятна Богу.

Один евангелист-пятидесятник рассказал мне, как пришел к пони­манию этого. Еще в молодости, в 1930-е годы, он болел туберкулезом и был при смерти.

Он не вставал с постели, болезнь поразила оба легких, которые силь­но кровоточили. Его семья была вынуждена переехать на ферму роди­телей жены.

Однажды, когда его тесть был в поле, а жена и теща стирали белье на заднем дворе, он попросил у Бога сил, чтобы добраться до небольшой рощицы, которая была примерно в четверти мили от дома. Он решил, что будет молиться, пока Бог не пошлет ему исцеление, или пока не ум­рет, - одно из двух.

Он добрался до деревьев и упал без сил. Он даже не смог бы позвать на помощь, потому что лишился голоса. Никто не знал, где он.

Тебя найдут только тогда, когда сюда слетятся стервятники, - ска­зал ему сатана.

Отлично, - ответил евангелист, - за этим я сюда и пришел. Я не­много отдохну и начну молиться об исцелении или умру прямо здесь.

Он лежал под деревьями и размышлял, набираясь сил для молитвы. Он вспомнил, как путешествовал по стране и всегда оставлял молит­венные просьбы. За него молились сотни людей. Может быть, тысячи. Молились все его знакомые, все церкви, в которых его знали. Те, кто об­ладал даром исцеления, возлагали на него руки. Все.

Если собрать все молитвы вместе, получатся сотни часов. Добавьте к этому лучших целителей, которые возлагали на него руки. Но он про­должал болеть. Что-то было не так.

Я решил не молиться вообще, - сказал мне этот человек, - я уви­дел, почему мои молитвы не помогали. Мне были совершенно не нужны все эти молитвенные просьбы. Я собрал целую толпу, которая за меня молилась. А получается, что я просил у Бога то, что Он мне уже и так подарил!

В Библии сказано, что я уже исцелен. Поэтому, Господи, я буду ле­жать здесь и прославлять Тебя, пока мое исцеление не проявит себя.

Я начал шепотом повторять: «Слава Господу. Слава Богу. Аллилуйя! Благодарю Тебя, Иисус». Через десять минут я уже смог немного припод­няться, опершись на локти. Силы возвращались ко мне. Вскоре я смог поднять руки, и мой голос стал громче. Через два часа я твердо стоял на ногах, а мои возгласы «Слава Господу» были слышны за несколько миль!

Так этот человек получил результат, но только после того, как пришел в согласие со Словом Божьим.

Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них. Матфея 18:20

Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них. Матфея 18:20

Иисус Христос сказал: «…ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». Великая сила заключена там, где люди молятся именем Иисуса Христа, потому что Бог благословляет это место. Он сказал: «Я создам Церковь

Мою, и врата ада не одолеют ее».

Слово «церковь» на греческом языке - «иглесиа», которое означает собрание людей. В Древней Греции были акрополи, где люди собирались по разным поводам – торговать, выступать публично, обсуждать различные вопросы и т.д., однако «иглесиа» имели совершенно иное значение. Когда говорилось «иглесиа», все понимали, что люди собираются с совершенно конкретной целью, они не говорят об всем, а на одну общую тему.

Таким образом, там, где двое или трое собираются во имя Иисуса Христа, то есть целью и темой их собрания является Иисус Христос, Он сказал, что Он сам находится там, среди них. Каждый человек должен понимать, что посещая церковь, он совершает важную миссию – благодаря этому, приходит Божье присутствие.

Господь прославляется на том месте, где люди собираются во имя Его и говорят о Нем. Однако, сегодня возникают многочисленные препятствия на пути людей к церкви.

Возлюбленные, может быть вы один из этих двух или трех, благодаря которым приходит присутствие Божье. Знайте, вы не просто так посещаете церковь, а тем самым служите Господу. Быть в церкви, чувствовать присутствие Божье – великое дело. Оставайтесь в церкви. Благослови вас Бог!

- следующая .

"Где двое или трое соберутся во имя Моё, там Я среди них"... Сказано было в обществе, где человек редко оставался наедине с собой. Коллективизм знал про себя, что ненормален - не случайно в Библии все явления Бога совершаются, когда человек один, и это одиночество фиксируется и подчёркивается. В Святая Святых первосвященник входил в полном одиночестве. И тут вдруг - двое или трое... Коллективизм этого боится. Он потому и коллективизм, что не любит считать "два", "три". Коллективизм знает одно числительное: "все".

Правы люди, которые отвергают всякое собирание вместе в духовной жизни. Это вам не бревно таскать - один взял толстый конец, другой тонкий, и понесли, что один не доволокёт. Бог не бревно, Его носить не надо. Он Сам носит и выносит нас. В духовной жизни собирание вместе не облегчает задачу, а неимоверно усложняет её. Правда, Бог именно этого и хочет! Он помогает решать только нерешаемые задачи, а сидеть одному и сосать лапу собственной набожности можно и без благодати.

Не следует думать, что где Христос, там вокруг выжженное пространство. Где двое или трое христиан, там не только Христос. И это не так уж плохо: попытка создать чисто духовное сообщество чревата коллективизмом (о чем подробно Бонхоффер, ). Икону не пишут по воздуху, должна быть доска и левкас.

Образ собирания пшеницы (Мф. 3, 12). Собирание не только народа, но всех расточенных (Ио. 11,52).

Своеобразным аналогом к этому изречению является изречение Евангелия от Фомы : "Иисус сказал: Там, где три бога, там боги. Там, где два или один, я с ним ". Фразу в таком виде исследователи признают бессмысленной во всяком случае, первую половину. Однако, Гарольд Этридж (Attridge) изучив один из папирусов Оксиринха с текстом этого стиха в лучах ультрафиолета предложил другое чтение: "Где трое, там нет богов, где лишь один, там Я с ним". Возможно, что первая половина фразы критикует учение о Троице: мол, где говорят о трёх богах, там нет Христа. Исследователи склонны считать, что тут Евангелие от Фомы обнаруживает свою вторичность по отношению к каноническим евангелиям: коптский и греческий тексты Фомы очень уж расходятся (коптский как раз говорит о трёх богах), и можно предположить, что тут некий гностик отредактировал Мф. 18, 20, причём по-разному в разных вариантах. "Гностическое" здесь - презрение к толпе, даже к двум или трём. Иисус там, где монах - ведь "один" - это и есть на греческом "монах". Мысль, которая очень по сердцу индивидуализму, возглашающему: "Где двое или трое, там Бога быть не может". Как будто Бог - дородный мужик, который в метро занимает сразу три места. Бог и с шестью миллиардами так уживается, что Его можно не заметить днём с огнём. (Да Бога с огнём искать - вздор, ведь Бог - такой огонь, что наш человеческий задор лишь нас и ослепит, помешав заметить Солнце). Конечно, индивидуализм прав: Иисус не любит групповухи. Правда, есть некоторая тонкость: где двое или трое верующих во Христа, там уже не двое или трое, а именно один. Этого одного можно назвать "Адам" (или "Ева" - ведь могут быть и три верующих христианки), можно назвать "Церковь" (для женского роду) или "Кагал" (для роду мужского). Просто Иисус - такой стандарт: что Им ни измеришь, всё - одно.

Иисус появляется там, где собираются двое или трое, не потому, что двое человек сильнее одного, а потому что двое или трое слабее одного там, где дело касается духа. Брёвнышко отнести легче вдвоём, ненавидеть легче вдвоём (ненависть занятие сугубо материальное), а любить легче одному. Бывают соавторы в прозе, но не в поэзии. У отчётов о лабораторных экспериментах иногда полусотня авторов, но у теории относительности - один Эйнштейн. Самый лёгкий брак тот, в котором нет второго участника. Правда, многие с удовольствием променяли бы эту невыносимую лёгкость на иго бремени.

Так что абсолютно правы те, кто делает вывод, что в Бога глупо веровать коллективно. Сидеть в своей душе и не высовываться - хуже будет. Знаете юмореску про то, что пиво лучше женщин? Есть ещё вариант про то, чем онанизм лучше брака.

Если бы, конечно, не эти слова Иисуса. Нет, Спаситель не утверждает, что Он только там, где двое или трое. Монашество - святое дело! Заперся в санузле и помолился; такие санузлы специально называют "совмещённые".

Спаситель, что совсем плохо, не утверждает, что Он всегда там, где двое или трое. Может запросто и не прийти.

Люди мешают друг другу, а Бог мешает людей. Месить тесто сподручнее одному, играть на рояле тоже, но всё-таки дуэт или трио не случайно придумали. Человек месит тесто, Дух Божий делает хлеб Телом Христовым. О чем, собственно, просить людям, которые собрались вдвоём или втроём? О том, чтобы не поссориться, всё остальное приложится. Ну не о приросте же роста курса! Хотя, впрочем, почему бы и нет... Впрочем, прирост роста есть следствие, в конечном счёте, всё того - чтобы не поссориться. Вот Бог и мирит двоих, троих, четверых, да ещё китайцы, итого к обеду семь миллиардов, а вечером уже десять наберётся. Мирит, мешая, перемешивая, утрамбовывая и растягивая, ставя в печку и вынимая из печки. Людям друг с другом этогоделать категорически нельзя - это Божия прерогатива (не уверен, что такое "прерогатива" - наверное, что-то вроде ухвата, рогатины).