Главная Здоровье Ключарь Храма Христа Спасителя прот. Михаил Рязанцев: «Наша основная миссионерская задача — встречать людей, впервые перешагнувших порог храма. Московская сретенская духовная семинария

Ключарь Храма Христа Спасителя прот. Михаил Рязанцев: «Наша основная миссионерская задача — встречать людей, впервые перешагнувших порог храма. Московская сретенская духовная семинария

О практике прохождения ставленнического сорокоуста

Ценный опыт, который в последние десятилетия появился в Русской Православной Церкви, — это практика «сорокоуста» для тех, кто недавно принял благодать священства. О том, как ставленники постигают богослужебные традиции и с какими трудностями сталкиваются, рассказывает ключарь Храма Христа Спасителя протоиерей Михаил Рязанцев. ПДФ-версия

— Ваше Высокопреподобие, как и почему появилась практика для ставленников в кафед-ральном соборном Храме Христа Спасителя? Как она изменилась за последние годы?

— Эта традиция сформировалась при Святейшем Патриархе Алексии II. Ранее на приходах рукополагали мало, в основном это происходило в духовных учебных заведениях. Когда же современная церковная жизнь уже получила достаточное развитие, возникла и необходимость, и возможность введения практики для ставленников. Она длилась ровно 40 дней, это был в полном смысле слова сорокоуст.
В разных епархиях практику проходят по-своему. Надо сказать, что в Московской городской епархии бо́льшую часть иерейских хиротоний сейчас совершает сам Святейший Патриарх Кирилл, потому что считает, что должен лично познакомиться с человеком, на которого будут возложены руки.

Священник вечером того же дня после хиротонии приходит в наш храм и начинает служить. Кроме Храма Христа Спасителя, рукоположенных священнослужителей могут направить для этого в Богоявленский собор в Елохове, в храм Вознесения Господня у Никитских ворот или в храм Мартина Исповедника.
Изначально речь шла именно о 40 Литургиях подряд. Но не так давно к богослужебной практике прибавилась еще и практика социального служения. Сначала решили попробовать урезать богослужебную практику до 30 дней, а на оста-вшиеся 10 клирик поступал в распоряжение епископа Пантелеимона — руководителя -Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению.

Но в итоге оказалось, что этого срока недостаточно, чтобы освоить основные премудрости богослужения. На последнем расширенном заседании Епархиального совета я обратился к Его Святейшеству с просьбой вернуть 40-дневные богослужения, и это решение было принято. Считаю, что этот срок — минимальный для того, чтобы практикант почувствовал себя уверенно. Ставленнический сорокоуст проходят и священники, и диаконы. Это не только совершение Божественной литургии, но и другие чинопоследования и требы. Все начинается со служения молебнов, потом вводим молодого священника в совершение Таинств крещения и венчания.

— Люди, которые приходят крестить своего ребенка или венчаться, не против, чтобы Таинство совершал неопытный священник?

— Возражений у нас никогда не было. Кроме того, если новорукоположенный не имеет достаточно знаний, он сначала в течение определенного периода времени сослужит более опытному клирику, смотрит на все со стороны. Конечно, многое зависит от предшествующего опыта человека. В течение первой недели мы смотрим, понимает ли он, как схватывает суть — быстро или ему нужна «раскачка».
Уровень подготовки ставленников, которые сейчас приходят к нам, разный. От очень хорошо подготовленных, которые буквально за три дня все осваивают, хорошо знают служебник и готовы показать свои знания на практике, до тех, кто с трудом ориентируется в своих новых обязанностях.

— Но ведь молодой священник после духовных школ уже должен знать литургику на определенном уровне?

— По моему мнению, раньше, когда семинария была средним учебным заведением, там давали более серьезную подготовку именно к совершению богослужения. Например, у нас литургику, а также предмет «Практическое руководство для пастырей» преподавал будущий митрополит Астраханский и Камызякский Иона, который тогда был благочинным Покровского академического храма. На уроках мы в основном занимались практическими вопросами, можно сказать, что по ним нас прямо «натаскивали».
Преподаватель добивался, чтобы мы усвоили порядок богослужения, и то, что он нам привил и объяснил, до сих пор держится в голове. Да, мы мало занимались вопросами истории богослужения. Зато, когда пришли служить, все нам было знакомо и понятно. Сейчас в семинариях главный акцент делается на науке, языках и других предметах. И мы замечаем, что не все семинаристы считают важным уделять достаточное время практической литургике.

Но помимо знаний, полученных в духовных школах, сегодня существует еще и особая подготовка перед хиротонией. Эти обязанности распределены по викариатствам. Где-то более серьезно к этому подходят, где-то менее, и, к сожалению, слабая подготовка всегда очень -заметна.
Святейший Патриарх Кирилл в последнее время все больше обращает внимание на подготовку молодых священников. Сейчас к этому начали подходить более строго. Ранее, если клирик проходил практику неудовлетворительно, это оставалось только на его совести. Теперь после окончания сорокоуста мы пишем характеристику — насколько, по нашему мнению, человек подготовлен к самостоятельному служению.

— Может ли быть курс продлен по необходимости или, наоборот, сокращен для преуспевающих кандидатов?

— Таких случаев у нас пока еще не было. Хотя в воспитательных целях клирикам приходится и «грозить»: будешь практиковаться, пока не научишься правильно служить.
Даже за 40 дней человека невозможно научить всему. Литургию они могут освоить, совершение треб, Таинств, молебнов и прочих служб, а вот, скажем, великопостные службы могут остаться без должного внимания, потому что не все проходят практику в этот период. Или наоборот — те, кто служит у нас во время Великого поста, не так часто служат Литургию.

— Для молодых священников практика в Храме Христа Спасителя — это сложное испытание? Не слишком ли тяжело новорукоположенному служить ежедневно, без выходных?

— Введение ставленнического сорокоуста преследовало чисто практические цели. Потому что, когда человек приходит служить, он -сначала может чувствовать себя неуверенно, бывает и дрожь в голосе или в коленях. Боится не туда повернуться, сделать что-то не так…
Мы стараемся объяснить молодому священнику, что волноваться не стоит. Ведь он пришел сюда, чтобы учиться, и поэтому не должен бояться ошибок. Конечно, сложнее, если человек делает одну и ту же ошибку каждый раз на одном и том же месте. Но чаще всего исправляется — в этом и есть личностный рост, совершенствование.

Очень хорошо, если после практики молодой священник попадает к опытному настоятелю. А вот если его самого назначают настоятелем и на него сваливается множество попечений, то это уже труднее. Поэтому я советую пользоваться моментом, когда можно только служить и полностью вникнуть в суть богослужения. Читайте служебник, и лучше между службами, а не во время, когда надо не только смотреть последование молитв, но и видеть, что происходит вокруг! Практика — это время, когда ты освобожден от всех других своих обязанностей. Оно дается на постижение практического смысла богослужения.
Бывает, что после месяца практики чистый служебник оказывается весь испещрен комментариями, пометками, указаниями. Думаю, в будущем такая книга становится для священника дорогой памятью об этом времени.

— Когда проходит волнение и появляется хотя бы минимальный опыт для молитвы? К пятой, к десятой службе?

— Это сложный вопрос. Вероятно, это происходит, когда новые священнослужители покидают стены этого храма. Недели две после хиротонии клирик приходит в себя, потом у него, образно говоря, начинает проясняться сознание, и он уже ориентируется в своих действиях. Затем полученные навыки нужно закрепить. Я всегда говорю: нужно почувствовать опору под ногами, а все остальное приходит с опытом. Необходимые основы в результате осваивают все, но дальше многое зависит от личности священнослужителя.
Разумеется, нельзя обобщать, потому что иногда приходят уже подготовленные клирики. Мелкие огрехи бывают у всех, практика существует как раз для того, чтобы их убрать.
В духовном смысле, поскольку человек на первых службах часто возбужден и боится ошибиться, говорить о какой-то сугубой молитве трудно. Я сам через это проходил. Со временем приходит и спокойствие, и уравновешенность, и уверенность в своих священнодействиях, и тогда уже начинаешь молиться как должно. Это приходит уже после сорокоуста.

— Кроме волнения, с какими еще психологическими и духовными проблемами сталкиваются молодые священники?

— Мой опыт показывает, что молодым священникам нужна духовная поддержка. В этом году было принято решение, чтобы новопоставленный священнослужитель два раза в неделю мог общаться с духовником по вопросам своего состояния. Это очень своевременно. Надо помнить, что служение не происходит только механически, есть и духовная, и душевная сторона. На личность и труд священника влияет также и то, как выстроены взаимоотношения в его семье, и то, как изменилась его жизнь после рукоположения. Тут, конечно, могут подстерегать какие-то проблемы. Эти вопросы и надо обсуждать с духовником.

Вообще 40 дней — не такой большой срок, чтобы можно было испытать все разнообразие чувств и психологических состояний, которые проходит священник после рукоположения. Если приходят люди, которые сильно волнуются, то хорошо, если к концу практики они начинают действовать увереннее. А если приходят уже с определенным опытом, тогда могут служить даже сразу с явным удовольствием. Бывает и так, что клирика рукополагают, а он уже где-то несет послушания: в епархии или в викариатстве, и ему приходится между службами заниматься еще и своими служебными обязанностями. Таким людям, конечно, сложнее.

— Что должно быть итогом практики — знание наизусть чинопоследования? Есть ли практические «секреты» в обучении?

— Очень важна степень самоподготовки. Хочется уже сейчас пожелать алтарникам или диаконам, которые думают о священническом сане, чтобы они не замыкались на своих обязанностях и смотрели шире. Кто знает, когда Промысл Божий призовет к служению? Хорошо заранее начать готовиться к принятию сана.
То, что происходит в алтаре, например, во время Херувимской песни, — происходит в динамике, и, конечно, священник должен уже знать все диалоги с диаконом, успеть снять покровцы со священных сосудов и покрыть их воздухом. Как правило, именно на этом практиканты стопорятся, и никто ничего не может вспомнить. К этому моменту надо готовиться.

Что касается «секретов», то, например, стал уже классическим способ удерживать под локтем книгу во время каждения. Без этого иногда поначалу руки «разлетаются» и уголь может вылететь. Или еще все повороты учу делать только через правое плечо. Многие делают по-другому. Конечно, ничего сакрального в этом нет, но, когда все делается чинно и по определенному порядку, это помогает прихожанам, не рассеивает внимание, не отвлекает от молитвы.

— Как вы сами, будучи молодым священником, справлялись с трудностями, о которых сейчас рассказали? Что было самым сложным и насколько ваша практика отличалась от той, которая есть у молодых священников сейчас?

— Лично я не проходил сорокоуст в том виде, в каком его проходят сейчас. Меня рукоположили в диаконы, когда я еще иподиаконствовал у Святейшего Патриарха Пимена. Мое служение было в основном на его службах в субботние и воскресные дни, да и то не всегда, поэтому диаконская практика у меня небольшая — всего год. После священнической хиротонии меня назначили в Новодевичий монастырь. Когда я туда пришел, у меня тоже не было сорокоуста, но мне помогали старшие священники. Для меня лично это не было какой-то особой проблемой. Мой отец был священником, и я все видел с детства. Пожалуй, трудностью было вникнуть в смысл читаемых молитв. Хотелось успевать не только совершать какие-то необходимые действия, но и молиться от всего сердца, а это не получалось.

Но я достаточно уверенно себя чувствовал даже на первых службах. И потому мне не понятно, как иногда так получается, что рукополагаются дети священников, а у нас на практике потом оказывается, что их знаний недостаточно.

— Кто еще, помимо Патриарха Пимена, был для вас образцом служения?

— Главным примером для меня был мой отец — протоиерей Иоанн Рязанцев. Кроме того, когда я служил в Богоявленском соборе, мне посчастливилось служить вместе со многими достойнейшими священнослужителями. Например, такими, как протопресвитер Виталий Боровой, протопресвитер Матфей Стаднюк. Он подавал нам пример: приходил на раннюю Литургию и читал записки, а потом шел служить позднюю Литургию.

В Новодевичьем монастыре я учился у священников Леонида Кузьминова, Сергия Суздальцева. Они были разными по характеру и менталитету, но этих пастырей объединяло особое благоговейное отношение к богослужению. Эти люди прошли если не через прямые гонения, то через серьезные унижения точно. И когда они принимали сан, они знали, на что идут, но у них была вера и желание послужить Богу и людям. Это чувствовалось: они шли не за карьерным ростом, о котором, к сожалению, иногда помышляет нынешнее духовенство. Никто из них об этом не думал. Такие примеры были у меня перед глазами, и я сейчас стараюсь им подражать, продолжать московскую традицию богослужения.

— Какие особенности служения Литургии, характерные для этих замечательных пастырей, вы считаете важным донести до молодых священников?

— Московская традиция служения всегда отличалась благолепием, богослужение было красивым и вдохновенным. Я помню еще в советские времена, как к нам в гости приехал священник из Ленинграда — они вместе с моим батюшкой учились в семинарии. Когда они поездили по нашим московским храмам, то гость удивился: «Как у вас благолепно в храмах! Красота, чистота, порядок». Ясно, что он имел в виду не красоту архитектуры или интерьера, а именно отношение к храму как к святыне. У нас даже бабушки прибирались в храмах после окончания службы с особенной любовью — чистили подсвечники, протирали полы, каждый уголок. Это делалось не просто по обязанности. Люди воспринимали храм как святое место, где должен быть особый порядок.

Я часто говорю диаконам, которые у нас проходят практику, что служение начинается с выхода на ектению. Он еще ничего не произнес, а люди уже видят его и настраиваются. Одно дело, когда он выходит опрятный, идет благоговейно, уверенной поступью, спокойно. Но если опрометью «вылетают» из алтаря и начинают торопливо или небрежно совершать крестное знамение, то это очень нехорошо.
Настроение священнослужителя всегда передается людям. Если диакон или священник благоговеет перед тем, что он делает, то это благоговение по особому Божиему произволению переходит на людей. И даже не только на молящихся, но и на тех, кто заходит в храм из любопытства.
В Храме Христа Спасителя и клирики, и другие служащие стараются сохранить дух традиционного московского богослужения. Поэтому молодые священники могут получить здесь хорошую практику. Нельзя сказать, что это какой-то очень большой опыт, но хотя бы главному они успевают научиться.

Из книги святителя Симеона Солунского (кон. XIV в. — 1429) "Премудрость нашего спасения":

"Принимая на всё благословение от архиерея, в течение седмицы <пресвитер> ежедневно совершает Литургию по Уставу, чтобы научиться своему делу и чтобы священнодействие продолжалось непрерывно в течение семи дней, означающих <символически> всю земную жизнь нашу, и дабы, совершив служение в теперешней жизни, достигнуть <небесного> бесконечного священнослужения и непосредственного общения со Христом. При этом, как получи-вший великий духовный дар, он должен, по числу даров духовных, в течение стольких же дней непрестанно совершать дела благодати".

Ключарь Кафедрального Соборного храма Христа Спасителя
протоиерей Михаил РЯЗАНЦЕВ
рассказывает о храмовом хоре

– Стараюсь всю свою сознательную жизнь просвещать людей в любви к классическому искусству, которое, на мой взгляд, свидетельствует о существовании Бога. Вы согласны с тем, что великое искусство, даже не будучи церковным, свидетельствует о Господе?

– Я где-то прочитал такую мысль: музыка – это дар Неба. Я с этим полностью согласен. Действительно, музыка способствует человеку проникнуть в области заоблачные, вспорхнуть в небесные выси, где находится наш невидимый мир. Особенно церковная музыка содействует молитвенному настроению.

– До разрушения, с 1901 по 1922 годы, в храме служил самостоятельный хор под руководством регентов Михаила Карпова и Александра Александрова, кстати, автора музыки гимна Советского Союза и современной России. Гимн, по-моему, имеет церковную подоплёку.

– Несомненно.

– И у Вас, наверное, есть некая гордость за то, что главный гимн огромной нашей страны, звучащий на протяжении десятилетий, зародился, можно сказать, в стенах этого храма…

– Об этом мы узнали не так давно. Было время, когда замалчивалась эта сторона творчества Александрова, но когда узнали, действительно пришла мысль о том, что такая музыка могла родиться только у человека, который очень богат духовной музыкальной культурой. А храм Христа Спасителя, естественно, являл в своё время сокровищницу этой музыкальной культуры.

– Какие здесь пели протодиаконы: Афанасий Здиховский, знаменитый Константин Розов…

– У него был титул Великий Архидиакон. Константин Васильевич Розов, на службы с участием которого в храм Христа Спасителя собирались тысячи человек – единственный человек, который имел такой титул. Это вроде Генералиссимуса среди диаконов. Ничего подобного не повторялось в истории. И он служил здесь, на этом месте. Это наделяет особой ответственностью и нынешних служителей музыки, которые здесь поют.

– Кстати, все регенты, которые здесь служили, были ещё и композиторами. Не исключение и нынешний регент Илья Борисович Толкачёв, творчество которого мне очень нравится. Илья Борисович, порой «засекречивает» свою композиторскую деятельность и нечасто сообщает, что звучит его музыка, уподобляясь в этом древним иконописцам. Что Вы скажете по этому поводу?

– Именно потому, что Илья Борисович зачастую выступает анонимно, я не сразу мог узнать, когда звучала музыка Толкачёва. Но для меня критерием удачного исполнения церковного песнопения является то, что, когда хор поёт – я его не слышу. То есть он уместен на богослужении, не отвлекает на себя внимание священника, который совершает Божественную литургию либо другие богослужения. А ведь бывают такие песнопения, которые сами по себе и красивы, и интересны в музыкальном отношении, но никак не ложатся на богослужебную канву. И тогда приходится либо подстраиваться в эмоциональную тональность этого произведения, либо принимать другие меры. Но это отвлекает от самого богослужения, что не очень хорошо. А когда пение соответствует тому, что происходит в алтаре и тому, что происходит в храме, это можно отметить как удачные моменты. Которых, кстати, у нас очень много, и певчие, и регент храма Христа Спасителя справляются с этой задачей.

– Ваш хор имеет многомиллионную аудиторию благодаря богослужениям, которые транслируются минимум два раза в год. Эта аудитория является порой строгим критиком хора, но чаще он вызывает восторг. Восторг вызывает мудрость выбора репертуара. Потому что, когда идёт богослужение, когда священник ил диакон читают молитвы, хор создаёт некую мягкую звуковую ауру, которая только помогает клирикам и прихожанам сосредоточиться на молитве. Но когда, допустим, идёт запричастный концерт, то здесь Илья Толкачёв, например, несколько лет назад позволил себе исполнить в храме песнопение Георгия Свиридова – «Странное Рождество». И, знаете, это был праздник для всего русского народа, образованные представители которого очень чтят этого гениального композитора.

– Имя Свиридова и храм Христа Спасителя неразрывно связаны своими судьбами. Ведь вместе с писателем Владимиром Солоухиным Георгий Свиридов стоял у истоков возрождения храма. Здесь он был отпет в Сочельник 1998 года в недостроенном ещё храме… Я помню тот день. Было чувство, что ушёл великий человек. И на его отпевании собрался в храме весь цвет культуры, и не только музыкальной. И может быть, это событие, как и отпевание годом раньше Владимира Солоухина (его отпевали в деревянной часовне Державной Божией Матери), и стало началом того, что храм Спасителя, ещё находившийся в процессе воссоздания, уже привлёк к себе внимание людей творческих, составляющих действительную ценность для нашего Отечества. Как, собственно говоря, составляет теперь эту ценность духовную сам храм Христа Спасителя.

– Тогда сам Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II совершал отпевание Георгия Васильевича. Это ведь редкий случай?

– Да. Это было редчайшее событие, подтверждающее высокую оценку творчества великого человека Русской Православной Церковью и её Предстоятелем. И теперь музыка Свиридова очень уместно, очень вовремя включена в праздничные богослужения, проходящие в главном храме страны. Может быть, Свиридов и не писал свой цикл «Песнопения и молитвы» для церкви – время было такое, что трудно было представить исполнение сложного сочинения церковными певчими. Но он точно писал для Господа и православных людей, и сегодня грандиозная свиридовская музыка органично вписалась в общую духовно-художественную среду нашего огромного Кафедрального собора с его мощной архитектурой, фресками, иконами, барельефами. Музыка Георгия Свиридова хорошо ложится на канву богослужения и при этом излишне не отвлекает на себя внимание людей.

– На мой взгляд, сегодня хор под управлением Ильи Толкачёва занимает ведущее место среди российских певческих коллективов. У каждого хора есть своя звучность. У хора храма Христа Спасителя светлый, радостный звук, в меру торжественный, но не кричаще торжественный, а мягкий, свидетельствующий о радости Православной Веры. Аккорды сопрягаются стройно, без биений, возникает подлинная гармония. Уверен, что это невозможно без тщательного подбора певчих. Вы как-то следите за этим процессом?

– Поначалу, когда Илья Борисович только пришёл к нам в хор, я следил за отбором. Часть певчих осталась от прежних руководителей. Здесь я хотел бы назвать имя Николая Сергеевича Георгиевского, знаменитого московского регента, которым и был воссоздан хор храма в конце XX века. Георгиевский заложил прочный фундамент церковного пения в нашем храме. Потом, когда он ушёл, человек шесть певчих осталось здесь. Это крепкие профессионалы, грамотные церковные певчие, прекрасно знающие церковный репертуар и обиход, что очень важно. Они составили костяк нынешнего хора. Потом у нас регентом был Сергей Васильевич Кривобоков, после него недолго работал ещё один регент. Его сменил Илья Борисович Толкачёв. Он пел ранее у Николая Васильевича Матвеева, знаменитого регента, управлявшего хором в храме на Ордынке, и определённые навыки управления хором вынес оттуда. Придя сюда, Толкачёву пришлось хорошо потрудиться для того, чтобы собрать и сделать из несколько разрозненного коллектива ансамбль, который отличается высокими качествами, которые Вы упомянули. Помню, как он стал проводить первые спевки, стал добиваться чёткого, гармоничного, однородного звучания хора. Ротация, конечно, происходит, но приходящие сюда люди вливаются в коллектив и добавляют свои богатые нотки, интонации. Как я уже сказал, первое время я следил за отбором певчих, но потом я понял, что можно положиться на самого регента, и необязательно его контролировать. И теперь отбор, приём певчих происходит без моего участия. Полностью доверяю Илье Борисовичу Толкачёву.

– Но не бывает же всё так благополучно, как хотелось бы. И в каждом человеке есть некая греховная отягчённость, и мир у нас совсем не идеально устроен. Проблемы всё равно возникают. Сегодня в храме Христа Спасителя прихожане слышат хор через усилитель и динамики, что не принято обычно в храмах. Это неизбежно?

– К сожалению, да. Это наше больное место. Нам часто ставят в упрёк, что хор у нас радиофицирован, звук не совсем естественный, – как произнесение возгласов священнослужителями, так и пение хора. Но, к сожалению, мы не можем без этого обойтись. Есть историческое свидетельство, что акустика в прошлом, разрушенном храме тоже была не очень хорошая. Но там был огромный хор, голоса, пробивающие толщу воздуха. И духовенство подбиралось под стать этому объёму. Сейчас ситуация изменилась, да и время изменилось, можно использовать звукоусиливающую аппаратуру за богослужением. Но обязательно высококачественную, минимально искажающую живой звук. Хор сегодня, к сожалению, использует технику, которая уже устарела и морально, и технически, находится не на том уровне, который должен быть в этом храме. Я знаю, что выделяются какие-то деньги для того, чтобы смонтировать здесь действительно достойную звукоусиливающую аппаратуру. Работа в этом направлении идёт. Надеюсь, что если не в этом году, то в следующем мы поменяем и микрофоны, и динамики, и сам пульт управления на более новые, современные. И тогда уже в полной мере можно будет насладиться замечательным пением нашего хора.

– Ну, а сейчас насладиться им можно не только на богослужении в храме Христа Спасителя, но и на концертных площадках с хорошей акустикой, где коллектив под управлением Ильи Толкачёва поёт.

– Да, это ещё одна сторона деятельности нашего хора. Славу Богу, есть сейчас возможности выступать вне стен храма. Он является непременным участником Пасхальных фестивалей, часто поёт в Московском Доме музыки. Хочется верить, что со временем у людей будет всё больше пробуждаться интерес и к классической, и академической, в частности, церковной музыке. И тогда наш хор будет ещё больше востребован.

– Он и сейчас востребован, во всяком случае, образованной православной частью наших сограждан. А для того, чтобы их было больше, работаете, в том числе, и Вы.

– Спасибо. Я – сын священника, рос и воспитывался на высочайших примерах церковного певческого искусства. В храме Преображения в Богородском, где служил мой батюшка, пел хор под управлением знаменитого московского регента Серафима Ивановича Виноградова. Будучи совсем маленьким, я не мог вполне оценить пение замечательного хора, но, видимо, в подсознании отложилось высокое качество церковного пения. Это стало некой планкой. Потом, когда в юношеском возрасте я иподьяконствовал у Святейшего Патриарха Пимена, в Богоявленском соборе пел хор под руководством Виктора Степановича Комарова, отличающийся не только высоким качеством пения, но и удивительной задушевностью, восторгавшей прихожан, и небывалым подбором репертуара для каждого праздника. Помню, как после Всенощной я добирался домой, и всю дорогу у меня в голове звучали исполненные новых интонаций тропари, только что звучавшие в Богоявленском соборе за Всенощным бдением. Восхищался я и редчайшим профессионализмом Николая Васильевича Матвеева, обладавшего консерваторским образованием. К нему в Скорбященский храм на Большой Ордынке на, к примеру, исполнение Литургии Чайковского стекалась вся музыкальная Москва.

Поэтому, когда меня назначили служить в храм Христа Спасителя, естественным стало желание поднять хоровое дело в нём на максимально возможную высоту. И, когда сюда пришёл Илья Борисович, я был рад тому, что нашёл такого человека, который тоже понимает смысл церковных текстов и музыкальных произведений, облекает их звучанием в соответствии со смыслом. Толкачёв начал свою деятельность в нашем храме с энтузиазмом, и я надеюсь, что он у него не иссякнет.

Беседовал композитор Иван ВИШНЕВСКИЙ.

Оставьте комментарий

Вы должны войти, чтобы оставить комментарий.

Батюшка, благословите наших телезрителей.

– Дорогие телезрители, прежде всего, хочу поздравить всех вас и нас с Новым годом и праздником Рождества Христова. Трудно сказать, как сложится для каждого из нас год наступивший, но я надеюсь, что Господь не оставит нас Своей милостью.

Спасибо Вам, что Вы пришли к нам вновь. В прошлом году мы с Вами говорили о святынях Храма Христа Спасителя. Есть некоторые вопросы, которые тогда мы не успели осветить, и уже сегодня, я думаю, закончим то, что не успели тогда; вопрос касается охраны и безопасности храма. Турист или простой верующий, заходя в Храм Христа Спасителя, проходит через металлоискатель. Это немного непривычно простому верующему, и вопрос касается именно системы охраны. Почему именно такие меры безопасности Вы принимаете в храме?

– К сожалению, это веяние последнего времени. Раньше, когда приходилось бывать за границей, мы видели такие же меры безопасности, входя в известные храмы в Риме или Венеции. У нас еще этого не было, но, как показывает практика, храм (тем более – наш храм) посещают люди не только с благими намерениями, а желая совершить какую-то провокацию. И чтобы не допустить серьезных, трагических последствий этих посещений, было принято решение все-таки поставить металлоискатели на входе. Это сейчас не только в храмах, но и практически во всех учреждениях культуры или магазинах.

Но действительно, человек, идущий в храм помолиться, встречаясь с такими мерами безопасности, смущается. Некоторые относятся к такому совершенно спокойно. В частности, наши прихожане понимают, какова цена противоправных действий, если они произойдут, и поэтому совершенно спокойно проходят через металлоискатели, встречаются с представителями охраны. Потом они уже могут чувствовать себя в безопасности, надеясь, что эти меры помогают тому, чтобы люди могли, придя в храм и пройдя через эти «кордоны», уже думать только о том, куда и для чего они пришли, спокойно молиться, зная, что ничто не может помешать совершающемуся в храме богослужению.

Мы говорим: кафедральный соборный Храм Христа Спасителя. А могли бы Вы разъяснить, что это значит, какой статус у этого храма в нашей Церкви?

– Он считается главным храмом нашей Русской Православной Церкви. Храм Христа Спасителя – кафедральный собор, то есть здесь находится кафедра Патриарха Московского и всея Руси. И, как известно, Святейший Патриарх Кирилл совершает в нем праздничные богослужения. Пасхальные службы совершает Патриарх, и в какие-то общецерковные праздники Святейший Патриарх совершает свое служение. Вот сейчас мы готовимся к Рождественскому богослужению – это престольный праздник нашего храма.

Почему называется «соборный»? Потому что здесь служит не один священник, а собор священнослужителей (нас несколько). Вот как расшифровывается это название «кафедральный соборный Храм Христа Спасителя»: храм кафедры Патриарха Московского и всея Руси.

То есть настоятель этого храма...

–...сам Святейший Патриарх Кирилл.

А Ваша должность – ключарь?

– Моя должность – ключарь. Эта должность существует в кафедральных соборах, где настоятель либо Святейший Патриарх, как в нашем храме, либо Правящий архиерей епархии. И настоятель этого храма дает свои полномочия по управлению кафедральным собором старшему священнику, который несет ответственность за то, что происходит в соборе, – за порядок богослужения, благолепие и благочиние в этом храме. Так что фактически настоятельские функции передаются старшему священнику храма, а должность его называется «ключарь».

Часто мы видим по телевизору (не только на православном телевидении, но и светском), что здесь проходят мероприятия высокого уровня (и Соборы, и какие-то светские) в Зале Церковных Соборов, главные службы. А есть ли у этого храма приходская жизнь? Есть ли воскресная школа, какие-то собрания, постоянные прихожане или какой-то другой вид приходской жизни?

– Несмотря на высокий статус, храм несет все функции приходского храма нашей Русской Православной Церкви, как и любой городской или сельский храм. Действительно, есть какая-то небольшая община (небольшая потому, что храм находится в самом центре Москвы, здесь мало жилых домов, и практически все прихожане приезжают в наш храм из других уголков нашего города), есть воскресная школа, детей в нее тоже привозят из разных районов города, совершаются все таинства, все требы, как и в любом православном храме.

Кстати, очень хороший вопрос, ведь многие до сих пор не знают, что храм живет нормальной церковной жизнью. И для многих бывает большим откровением, когда узнают об этом, думая, что данный храм существует только для каких-то высокопоставленных лиц, что Патриарх там бывает только в присутствии Президента или премьер-министра, как показывают на Рождество или Пасху, а в остальное время он является музеем. Ничего подобного. Службы у нас совершаются ежедневно – будничные богослужения совершаются в нижнем Преображенском храме, а в праздники и воскресные дни мы служим в самом Храме Христа Спасителя. И любой желающий и интересующийся историей храма, историей Отечественной войны 1812 года (храм является еще и памятником тем событиям) может совершенно спокойно прийти, пройдя через средства обеспечения безопасности, помолиться или познакомиться с событиями Отечественной войны 1812 года, которые отображены на памятных мраморных досках.

Еще один несколько провокационный вопрос. В сети интернет можно увидеть фотографии храма, где изображены шестиконечные звезды, на полу кресты, и многие люди с недовольством высказываются, что в храме много иудейских символов, масонских и т.д. Есть даже мнение, что на дверях тоже какие-то непонятные символы, словно заходишь не в православный храм, а в синагогу. Как Вы можете это прокомментировать?

– Очень хороший вопрос, с которым мы сталкиваемся практически ежедневно. Люди, приходящие в храм, каждый день задают такие вопросы: «Что это за шестиконечные звезды? Это масонский храм?» Был даже такой курьезный случай, когда дежурил наш отец Александр Агейкин (он был еще протодиакон): приходит какой-то мужчина и задает этот вопрос. А тот, чтобы подвести его к осознанию этой символики, спрашивает: – А шестиконечная звезда как именуется? – Звезда Давида. – А кто такой Давид? Вы знаете? – спрашивает отец Александр. – Ну, Давид был царь. – А еще?

Мужчина уже как-то начал смущаться от этого вопроса. Отец Александр ему подсказывает: – А еще он пророк. Вы читаете Псалтирь? – Да, читаю. – Так вот, Псалтирь как раз написал царь и пророк Давид.

И реакция была потрясающей. Когда этот человек услышал, что Псалтирь написана пророком Давидом, он опешил и говорит: – Так что же, мне теперь Псалтирь не читать?

То есть до такого доходят люди, которым шестиконечные звезды перебивают смысл нашей христианской символики. Давайте поговорим об этом. Я тоже долго думал, почему так многих этих символов.

А до разрушения тоже были эти символы?

– Да, храм ведь полностью восстановлен таким, каким он был до разрушения. И в оформлении храма очень деятельное участие принимал святитель Филарет, митрополит Московский. А он ведь был очень глубоким богословом и глубоким православным мыслителем, для него эта символика означала много. Но вот сейчас, в преддверии праздника Рождества Христова, мы слышим, как поются ирмосы Рождественского канона. В одном ирмосе этого канона говорится: «Жезл из корене Иессеова, и цвет от него, Христе, от Девы прозябл еси…». Почему? Кто такой Иессей и почему это соединяется с Девой Богородицей? Если мы хорошо знаем историю Ветхого Завета, то должны знать, что Иессей был отцом царя Давида. А Матерь Божия была из рода царя Давида. Так вот, Храм Христа Спасителя посвящен Рождеству Христову, прославляется Дева, Матерь Божия, и, естественно, что этот символ царского дома, символ царя Давида присутствует в храме, посвященном Рождеству Христову. Это настолько глубокая мысль, что о каком масонстве может идти речь? Получается, царь Давид был масоном?

Так что здесь никакие масоны ни при чем, а вот паникадила, которые сделаны в форме этой звезды, орнаменты, что присутствуют в Храме Христа Спасителя в виде звезд царя Давида, указывают на царское происхождение Матери Божией. Вот и все.

Не надо выдумывать никакие символы ни масонства, ни синагоги и уходить куда-то далеко от самых простых объяснений, которые мы слышим в церковных песнопениях и церковных гимнах. Просто нужно чаще заглядывать на страницы служб праздничных богослужений, где очень хорошо все это объясняется.

Некоторые символы из Ветхого Завета в наше время приобрели некие другие значения.

– Действительно, если какие-то человеческие общества, в частности, масонские, употребляют какие-либо ветхозаветные или христианские символы, то это совершенно не значит, что символы теряют свое христианское или Божественное значение. Это все равно что считать: если на фашистских танках были изображены кресты, значит, христиане все – агрессоры и убийцы. Размышляя так, можно дойти до совершенно диких объяснений. Поэтому, приходя в Храм Христа Спасителя и видя эти символы, не смущайтесь, что орнаменты в виде шестиконечных звезд, думайте о тех корнях человеческой природы, которые заключены в нашем Спасителе. Пусть эти орнаменты не загораживают того главного, ради чего и построен этот храм и ради чего в храм приходят люди – чтобы помолиться Христу Родившемуся, Христу Воскресшему и спасшему нас от вечной смерти почему этот храм и называется Храмом Христа Спасителя.

Спасибо Вам за ответ. Часто приходилось встречать в литературе о громогласных протодиаконах Храма Христа Спасителя. Отец Константин Розов, «великий архидиакон», служил в этом храме. Храм, как мы знаем, был разрушен. В наше время продолжаются ли традиции, бывшие еще до революции? Вы как-то работаете над их возобновлением, поддержанием? И какие это были традиции?

– Да, мы стараемся возрождать те традиции. Не только храм возродили в том виде, какой он был, – но ведь душой храма является богослужение, все то, что происходит внутри него. В частности, мы ежегодно совершаем молебен, который был составлен святителем Филаретом, митрополитом Московским, в благодарность Богу за избавление нашего Отечества от галлов и двадесяти (не «двунадесяти», как обычно говорят) народов (то есть не 12-ти, а 20-ти), с которыми Наполеон пришел на нашу землю. Ведь Храм Христа Спасителя освящен в честь Рождества Христова, потому что последний наполеоновский солдат покинул пределы нашего Отечества именно в этот праздник.

Святитель Филарет составил благодарственный молебен, его до революции служили всегда в праздник Рождества Христова, 25 декабря. Но поскольку сейчас уже новая традиция родилась, и в праздник Рождества Христова мы совершаем торжественную вечерню, как это бывает на Пасху, и поздравления Святейшего Патриарха происходят в этот день, то еще, по благословению покойного Патриарха АлексияII, мы этот молебен совершаем 25 декабря, но по новому стилю. Это и день рождения императора Александра I, его мы поминаем за Литургией, – не только его, но и военачальников, участвовавших в Отечественной войне 1812 года, молимся об упокоении погибших воинов. И ежегодно, на протяжении уже более 10-ти лет, мы этот молебен совершаем.

Кроме того, сейчас очень неплохой хор собрался в храме, и мы стараемся возрождать певческие традиции, что существовали в Храме Христа Спасителя до его разрушения. В отношении громогласных протодиаконов… К сожалению, сейчас очень редко можно встретить протодиаконов с голосом «великого архидиакона» Константина Розова. Но у нас есть протодиакон Константин, который служит со Святейшим Патриархом Кириллом. Он еще молодой, у него все впереди, и он обладает мощным, громким и бархатным басом, каким всегда славились наши протодиаконы. Так что есть такие традиции, о которых мы знаем и которые стараемся возрождать и поддерживать.

К слову, празднование у нас получается наоборот: Нового года и Рождества, хотя до революции было иначе. Как Вы считаете, разные календари – это проблема на или уже сложившиеся в стране традиции?

– Для меня лично это никогда не было проблемой несовместимости Нового года и Рождественского поста. Обычно мы провожали старый год, совершая вечером новогодний молебен. Первого числа я всегда имею обыкновение служить Литургию, поэтому никаких особых приготовлений к новогоднему столу, таких, как салат оливье, колбаса… Все, что обычно присутствует у наших людей на новогоднем столе, для нас не было непременным атрибутом.

А главным праздником всегда у нас был праздник Рождества Христова, когда можно после ночного богослужения прийти домой разговеться и почувствовать праздник даже и в этом – не только духовно, но и телесно, когда после долгого промежутка времени можно уже вкушать скоромную пищу. Поэтому нет никакой проблемы. Это уже, видимо, сейчас, когда в церковь пришли новые люди, которые привыкли отмечать Новый год так, как всегда отмечали, – для них, может быть, это проблема. Тем более, что Новый год – это ведь достаточно относительная дата. В истории нашего Отечества было несколько дат, когда мы встречали Новый год: это был и сентябрь, и март. По указу Петра I мы стали отмечать его 1 января, а теперь он у нас по старому стилю перешел на 14 января. Так что это достаточно условные даты.

Я считаю, при всем веселье и изобилии на столах, человеку верующему воздержание как раз и полезно испытать, зная, что впереди великий праздник, который действительно для нас является праздником, имеющим под собой все основания.

В чем смысл Рождества Христова и что бы Вы сказали людям, которые предпочитают Рождество без Христа?

– Тем, кто предпочитает Рождество без Христа, я бы ничего не сказал, ведь смысл этого праздника как раз и заключается в Рождении, Воплощении Сына Божия. Кстати, сейчас времена меняются, и если раньше о нем вообще молчали, то сейчас все-таки как-то неудобно не упоминать о Рождестве Христовом. Сейчас в поздравлениях можно слышать: «Поздравляем с Новым годом и Рождеством»… Но ничего не произносится дальше.

Это как будто с Запада пришло...

– Да, ну Рождество и Рождество. Что такое Рождество? Это подарки, ходит Санта-Клаус и раздает их. Уже в этом чувствуется какое-то лукавство и недоговоренность. И получается Рождество без Христа. А если без Христа, то какое может быть Рождество? Чье Рождество? Поэтому что скажешь этим людям? К сожалению, сейчас все чаще и чаще можно слышать, что неудобно не поминать Рождество, но лучше не говорить о Христе, об этом событии. Ну так это что-то такое… Я всегда поправляю людей, которые поздравляют с Рождеством. Говорю: с Рождеством Христовым. И тогда это действительно имеет смысл, иначе все до этого сказанное не имеет смысла – вот эта сорокадневная подготовка, очищение души. Если Христа нет, то ради чего все это делается? Ведь именно Христос Спаситель Родился, воплотился. И я рекомендую познакомиться с богослужебными текстами праздника Рождества Христова и предпразднства Рождества Христова, в которых очень хорошо разъясняется смысл этого явления и смысл праздника.

Престольный праздник Храма Христа Спасителя… Как Вы к нему готовитесь, как проводите? Есть ли какие-то особенности?

– Особенностей, наверное, нет, ведь он престольный, престол освящен в честь праздника Рождества Христова. Но, как и в любом православном храме, идет подготовка. Прежде всего, конечно, мы сами и наши прихожане готовимся духовно, внутренне через пост, воздержание, а храм украшаем елочками. Это тоже традиция. Но хочу сказать, бывают какие-то недовольства, что, дескать, природу губим, рубим деревья. Мы всегда елки берем в лесничестве, всегда заранее с лесниками договариваемся, и они нам дают те деревья, которые уже подлежат вырубке – никакого варварства здесь нет, все совершенно официально.

А теперь столкнулись с трудностью: ужесточили меры борьбы за экологию и категорически запретили делать вырубки даже тех деревьев, которые нужно вырубить (больные, некондиционные деревья). Поэтому я не знаю, как мы выйдем из этой ситуации, но я сказал, что лучше мы останемся без украшения храма, чем пойдем на окольные пути, чтобы неправомерными методами приобрести деревья. И, конечно, украшается центральная праздничная икона.

Наш храм еще имеет ту особенность, что на Рождество, в наш престольный праздник, его посещают первые лица нашего государства. Конечно, перед ночным богослужением проводятся особые меры по безопасности. После всенощного бдения, которое начинается в 5 часов вечера, мы закрываем храм, проводятся необходимые меры, и уже открываем храм для доступа людей на ночное богослужение. Центральную часть мы отдаем для гостей Святейшего Патриарха, для почетных людей, но доступ в Рождественские праздники в остальные зоны храма совершенно свободный. Поэтому те, кто хочет прийти помолиться на ночной службе со Святейшим Патриархом, могут это сделать свободно, без каких-то приглашений. Но приходится учитывать, что таких желающих может быть больше, чем может вместить сам храм. Тогда мы, конечно, прекращаем доступ. Это нужно понимать, чтобы было без обид: хотя храм и имеет большие площади, но, к сожалению, не может вместить всех желающих.

Кстати, сколько верующих может вместить храм?

Я бы хотел попросить Вас поздравить наших телезрителей с наступающим праздником Рождества Христова.

– Я поздравляю всех зрителей с великим праздником Рождества Христова. Пусть Богомладенец Христос, Пришедший в мир две с небольшим тысячи лет назад, всегда живет в вашем сознании и вашем сердце, в вашей душе – все дела, мысли, начинания вы всегда согласовывали бы с Родившимся Христом. Помощи Божией, благословения Божия желаю каждому из вас в наступившем новом году и в светлые великие праздники Рождества Христова.

Записала Елена Кузоро

Ценный опыт, который в последние десятилетия появился в Русской Православной Церкви, — это практика «сорокоуста» для тех, кто недавно принял благодать священства. О том, как ставленники постигают богослужебные традиции и с какими трудностями сталкиваются, «Журналу Московской Патриархии» () рассказывает ключарь кафедрального соборного г. Москвы .

— Эта традиция сформировалась при . Ранее на приходах рукополагали мало, в основном это происходило в духовных учебных заведениях. Когда же современная церковная жизнь уже получила достаточное развитие, возникла и необходимость, и возможность введения практики для ставленников. Она длилась ровно 40 дней, это был в полном смысле слова сорокоуст.

В разных епархиях практику проходят по-своему. Надо сказать, что в большую часть иерейских хиротоний сейчас совершает сам , потому что считает, что должен лично познакомиться с человеком, на которого будут возложены руки.

Изначально речь шла именно о 40 Литургиях подряд. Но не так давно к богослужебной практике прибавилась еще и практика социального служения. Сначала решили попробовать урезать богослужебную практику до 30 дней, а на оста-вшиеся 10 клирик поступал в распоряжение , руководителя .

Но в итоге оказалось, что этого срока недостаточно, чтобы освоить основные премудрости богослужения. На последнем расширенном заседании я обратился к Его Святейшеству с просьбой вернуть 40-дневные богослужения, и это решение было принято. Считаю, что этот срок — минимальный для того, чтобы практикант почувствовал себя уверенно. Ставленнический сорокоуст проходят и священники, и диаконы. Это не только совершение Божественной литургии, но и другие чинопоследования и требы. Все начинается со служения молебнов, потом вводим молодого священника в совершение таинств Крещения и Венчания.

— Люди, которые приходят крестить своего ребенка или венчаться, не против, чтобы таинство совершал неопытный священник?

Уровень подготовки ставленников, которые сейчас приходят к нам, разный. От очень хорошо подготовленных, которые буквально за три дня все осваивают, хорошо знают служебник и готовы показать свои знания на практике, до тех, кто с трудом ориентируется в своих новых обязанностях.

— Но ведь молодой священник после духовных школ уже должен знать литургику на определенном уровне?

Преподаватель добивался, чтобы мы усвоили порядок богослужения, и то, что он нам привил и объяснил, до сих пор держится в голове. Да, мы мало занимались вопросами истории богослужения. Зато, когда пришли служить, все нам было знакомо и понятно. Сейчас в семинариях главный акцент делается на науке, языках и других предметах. И мы замечаем, что не все семинаристы считают важным уделять достаточное время практической литургике.

Святейший Патриарх Кирилл в последнее время все больше обращает внимание на подготовку молодых священников. Сейчас к этому начали подходить более строго. Ранее, если клирик проходил практику неудовлетворительно, это оставалось только на его совести. Теперь после окончания сорокоуста мы пишем характеристику — насколько, по нашему мнению, человек подготовлен к самостоятельному служению.

— Может ли быть курс продлен по необходимости или, наоборот, сокращен для преуспевающих кандидатов?

— Таких случаев у нас пока еще не было. Хотя в воспитательных целях клирикам приходится и «грозить»: будешь практиковаться, пока не научишься правильно служить.

Даже за 40 дней человека невозможно научить всему. Литургию они могут освоить, совершение треб, таинств, молебнов и прочих служб, а вот, скажем, великопостные службы могут остаться без должного внимания, потому что не все проходят практику в этот период. Или наоборот — те, кто служит у нас во время Великого поста, не так часто служат Литургию.

Мы стараемся объяснить молодому священнику, что волноваться не стоит. Ведь он пришел сюда, чтобы учиться, и поэтому не должен бояться ошибок. Конечно, сложнее, если человек делает одну и ту же ошибку каждый раз на одном и том же месте. Но чаще всего исправляется — в этом и есть личностный рост, совершенствование.

Бывает, что после месяца практики чистый служебник оказывается весь испещрен комментариями, пометками, указаниями. Думаю, в будущем такая книга становится для священника дорогой памятью об этом времени.

— Когда проходит волнение и появляется хотя бы минимальный опыт для молитвы? К пятой, к десятой службе?

Разумеется, нельзя обобщать, потому что иногда приходят уже подготовленные клирики. Мелкие огрехи бывают у всех, практика существует как раз для того, чтобы их убрать.

В духовном смысле, поскольку человек на первых службах часто возбужден и боится ошибиться, говорить о какой-то сугубой молитве трудно. Я сам через это проходил. Со временем приходит и спокойствие, и уравновешенность, и уверенность в своих священнодействиях, и тогда уже начинаешь молиться как должно. Это приходит уже после сорокоуста.

— Кроме волнения, с какими еще психологическими и духовными проблемами сталкиваются молодые священники?

То, что происходит в алтаре, например, во время Херувимской песни, — происходит в динамике, и, конечно, священник должен уже знать все диалоги с диаконом, успеть снять покровцы со священных сосудов и покрыть их воздухом. Как правило, именно на этом практиканты стопорятся, и никто ничего не может вспомнить. К этому моменту надо готовиться.

— Как Вы сами, будучи молодым священником, справлялись с трудностями, о которых сейчас рассказали? Что было самым сложным и насколько Ваша практика отличалась от той, которая есть у молодых священников сейчас?

— Лично я не проходил сорокоуст в том виде, в каком его проходят сейчас. Меня рукоположили в диаконы, когда я еще иподиаконствовал у . Мое служение было в основном на его службах в субботние и воскресные дни, да и то не всегда, поэтому диаконская практика у меня небольшая — всего год. После священнической хиротонии меня назначили в . Когда я туда пришел, у меня тоже не было сорокоуста, но мне помогали старшие священники. Для меня лично это не было какой-то особой проблемой. Мой отец был священником, и я все видел с детства. Пожалуй, трудностью было вникнуть в смысл читаемых молитв. Хотелось успевать не только совершать какие-то необходимые действия, но и молиться от всего сердца, а это не получалось.

— Кто еще, помимо Патриарха Пимена, был для Вас образцом служения?

— Главным примером для меня был мой отец — протоиерей Иоанн Рязанцев. Кроме того, когда я служил в Богоявленском соборе, мне посчастливилось служить вместе со многими достойнейшими священнослужителями. Например, такими, как протопресвитер Виталий Боровой, . Он подавал нам пример: приходил на раннюю Литургию и читал записки, а потом шел служить позднюю Литургию.

— Какие особенности служения Литургии, характерные для этих замечательных пастырей, Вы считаете важным донести до молодых священников?

Настроение священнослужителя всегда передается людям. Если диакон или священник благоговеет перед тем, что он делает, то это благоговение по особому Божиему произволению переходит на людей. И даже не только на молящихся, но и на тех, кто заходит в храм из любопытства.

В Храме Христа Спасителя и клирики, и другие служащие стараются сохранить дух традиционного московского богослужения. Поэтому молодые священники могут получить здесь хорошую практику. Нельзя сказать, что это какой-то очень большой опыт, но хотя бы главному они успевают научиться.

В разных епархиях практику проходят по-своему. Надо сказать, что в Московской городской епархии большую часть иерейских хиротоний сейчас совершает сам Святейший Патриарх Кирилл , потому что считает, что должен лично познакомиться с человеком, на которого будут возложены руки.

Но в итоге оказалось, что этого срока недостаточно, чтобы освоить основные премудрости богослужения. На последнем расширенном заседании Епархиального совета я обратился к Его Святейшеству с просьбой вернуть 40-дневные богослужения, и это решение было принято. Считаю, что этот срок — минимальный для того, чтобы практикант почувствовал себя уверенно. Ставленнический сорокоуст проходят и священники, и диаконы. Это не только совершение Божественной литургии, но и другие чинопоследования и требы. Все начинается со служения молебнов, потом вводим молодого священника в совершение таинств Крещения и Венчания.

— Но ведь молодой священник после духовных школ уже должен знать литургику на определенном уровне?

— Может ли быть курс продлен по необходимости или, наоборот, сокращен для преуспевающих кандидатов?

— Когда проходит волнение и появляется хотя бы минимальный опыт для молитвы? К пятой, к десятой службе?

— Кроме волнения, с какими еще психологическими и духовными проблемами сталкиваются молодые священники?

— Лично я не проходил сорокоуст в том виде, в каком его проходят сейчас. Меня рукоположили в диаконы, когда я еще иподиаконствовал у Святейшего Патриарха Пимена . Мое служение было в основном на его службах в субботние и воскресные дни, да и то не всегда, поэтому диаконская практика у меня небольшая — всего год. После священнической хиротонии меня назначили в Новодевичий монастырь . Когда я туда пришел, у меня тоже не было сорокоуста, но мне помогали старшие священники. Для меня лично это не было какой-то особой проблемой. Мой отец был священником, и я все видел с детства. Пожалуй, трудностью было вникнуть в смысл читаемых молитв. Хотелось успевать не только совершать какие-то необходимые действия, но и молиться от всего сердца, а это не получалось.

— Кто еще, помимо Патриарха Пимена, был для Вас образцом служения?

— Главным примером для меня был мой отец — протоиерей Иоанн Рязанцев. Кроме того, когда я служил в Богоявленском соборе, мне посчастливилось служить вместе со многими достойнейшими священнослужителями. Например, такими, как протопресвитер Виталий Боровой, протопресвитер Матфей Стаднюк . Он подавал нам пример: приходил на раннюю Литургию и читал записки, а потом шел служить позднюю Литургию.

Беседовала Антонина Мага