Войти в личный кабинет. Опасен верностью россии

КОМУ ВРУЧЕНЫ НАГРАДЫ «АНГЕЛ ТРУБЯЩИЙ»

(Часть третья)

Здесь я привожу тексты, которые подготовил для церемонии.

Напомню, что ведущий вечера Владимир Огнев говорил от себя, и совершенно замечательно. Только в отдельных местах я замечал намёк на свой текст. Из этого делаю вывод, что всё же поработал не зря…

Однако экспромт на бумагу не переложишь! Привожу текст, который подготовил сам, по самой банальной причине: он существует, он правильный с точки зрения фактологии, а эмоции и душевность, которые привнёс Владимир Огнев, эту фактологию украсили, расцветили, подняли на совершенно новую высоту.

Дорогие друзья!

Россия – удивительная страна. Россияне – потрясающий народ!

Этими словами мы сразу определяем тональность, в которой пойдёт наш сегодняшний вечер. И вряд ли в этом зале найдётся хоть кто-то, кто поставит под сомнение данное утверждение!

Наша страна невероятно богата талантами, в нашем народе рождается превеликое множество выдающихся людей. Мы настолько привыкли к этому, что порой принимаем данный факт за должное, мы просто перестаём замечать неординарное, принимая его за обыденное.

Всегда ли мы должны образом оцениваем духовное богатство общества, в котором нам посчастливилось родиться! Мы находимся в окружении выдающихся людей, но всегда ли придаём этому должное значение?..

Межрегиональный общественный фонд «Глас ангельской Руси» взял на себя миссию всемерно выявлять таких людей, привлекать к ним внимание общества. Это могут быть политики, общественные деятели, чиновники, деятели науки и культуры, спортсмены, люди в погонах или в любой спецодежде… Главное – чтобы их деятельность содействовала духовному развитию России!

Потому что только на примере людей, воплотивших в себя лучшие черты народа, можно воспитывать молодёжь.

Деятельность Фонда «Глас ангельской Руси» нацелена на формирование будущего России. Какие сегодня будут посеяны зёрна, такова и станет наша Отчизна завтра.

В знак признательности нашим вдающимся соотечественникам Фонд вручает символическую фигурку Ангела Трубящего – работа замечательного скульптора Вячеслава Клыкова. Ангела, трубящего славу удостоенным этой прекрасной награды.

За более чем двадцатилетнюю историю деятельности Фонда его награды удостоены уже более 130 человек. Все они – выдающиеся люди, гордость нашего Отечества.

Сегодня этот список пополнится новыми именами.

Все награждаемые сегодня – люди, имеющие непосредственное отношение к ратному служению Отчизне, а также воспевающие её славное прошлое и настоящее. Погоны на плечах человека с ружьём – сродни сложенным крыльям ратоборцам Небесного войска, сокрушающего силы хаоса и зла.

«Россию спасут люди в погонах!» – таков девиз сегодняшнего награждения.

Александр Сергеевич ЧУБАРОВ

Чтобы иметь право оставаться миролюбивым государством, Россия самим ходом истории обязана иметь сильную армию! Чтобы армия всегда знала, откуда конкретно России в данный момент угрожает опасность, она обязана иметь высокопрофессиональную разведку.

Впрочем, почему только «обязана»?.. Российская армия издавна обладает великолепной разведывательной службой – по всеобщему признанию, одной из самых совершенных в мире!

Но разведывательная служба – не абстрактное понятие, она состоит из конкретных людей. Профессионалов высочайшего класса.

Один из таких специалистов находится сегодня в этом зале. Это Александр Сергеевич Чубаров, генерал-майор спецназа Главного разведывательного управления Советской, затем Российской армии.

Именно эту сверхсекретную структуру в своё время именовали «РУКА Москвы» – аббревиатура расшифровывалась как Разведывательное управление Красной армии.

Александр Сергеевич служил в подразделениях специального назначения. Сюда подбирали специалистов широчайшего профиля и высочайшего класса – и уже сам по себе факт принадлежности к спецназу свидетельствует о многом. Скажем, генерал Чубаров, помимо собственно навыков спецназовца, владеет пятью языками, в том числе дари!

Александр Чубаров выполнял задания командования в Афганистане, в Таджикистане… Даже сегодня, когда он уже в отставке, в открытых источниках о деятельности Александра Сергеевича можно найти только самые лаконичные и общие фразы. А ведь за каждой – тяжелейшее физическое и моральное напряжение, нелёгкий ратный труд… По официальным данным Чубаров участвовал в 39 боевых операциях. А ведь каждая из них требовала тщательной и всесторонней подготовки, скрупулёзного анализа, нескончаемых тренировок!..

Война – это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает! Фраза из известного советского кинофильма в полной степени относится к разведчикам-спецназовцам. И лично к нашему гостю.

Жизнь и служба его протекала в основном в Туркестане. Потому, когда распался Советский Союз, Александр Сергеевич все свои знания и опыт направил на то, чтобы по возможности не рвались связи между вчера ещё братскими народами. Именно он возглавлял группу миротворческой и антитеррористической деятельности штаба по координации военного сотрудничества государств-участников СНГ.

Александр Сергеевич Чубаров – генерал-майор спецназа ГРУ в отставке. В Главном разведывательном управлении служил с 1984 года. Участник 39 боевых операций, в том числе в Афганистане и Таджикистане. В настоящее время занимается общественной деятельностью.

Фанфары в честь разведчиков звучат нечасто. Так пусть Ангел вострубит в честь миротворческой деятельности Александра Сергеевича Чубарова!

Алексей Викторович НОВГОРОДОВ

Награды всякие нужны, награды разные важны… С этой аксиомой навряд ли кто станет спорить.

Однако среди великого множества отечественных наград есть такие, которые вызывают особое уважение к их кавалерам. Среди них – орден Мужества, знак отличия, который вручается исключительно за личный подвиг, совершённый в условиях, сопряжённых с риском для жизни.

Дизайн самого орденского знака и его ленточки разработал, судя по всему, мудрый человек. Потому что они смотрятся подчёркнуто скромно – таковыми же нередко оказываются и сами награждённые. Но когда увидишь на мундире знакомый крест, или неброскую колодочку цвета запёкшейся крови, сразу понимаешь: перед тобой истинный герой!

Каждый орден Мужества – свидетельство того, что удостоенный его человек совершил подвиг, подвиг сознательный, подвергая свою жизнь опасности ради други своя!

А если таковых орденов у одного человека – четыре?.. Говоря языком царского времени – «полный бант»?.. У нас в стране такого отличия удостоены только три человека!

И один из них присутствует в этом зале.

Жизнь и деятельность оперативного работника Министерства внутренних дел всегда окутана покровом тайны. В значительной степени это относится и к Алексею Викторовичу Новгородову, полковнику полиции, руководителю специального подразделения Министерства внутренних дел России.

Не будет преувеличением сказать, что если описать служебную деятельность Алексея Викторовича, получится увлекательнейший роман – куда там до него криминальному чтиву, заполонившему прилавки книжных «развалов»!.. Впрочем, он и сам взялся за писательство, и из-под его пера уже выходят литературные произведения.

Алексей Новгородов действовал в составе подразделений по борьбе с организованной преступностью в ряде регионов Северного Кавказа в самые тяжёлые периоды борьбы с сепаратизмом и бандитизмом. Сколько раз он рисковал жизнью во имя интересов дела, сколько заложников освободил, сколько людей спас – никто подсчитать не в силах!

Но и это ещё не всё!

Борьба с преступностью ведётся нередко самыми нестандартными способами. В связи с этим, выполняя задания, Новгородов внедрялся в преступные сообщества, для чего ему даже довелось сидеть в «зоне», выдавая себя за подлинного уголовника. Какой же верой в правоту своего дела, в важность избранной миссии нужно обладать, чтобы согласиться на такой шаг! Это ли не подвиг!

Поистине, выдающийся человек – и он среди нас!

Алексей Викторович Новгородов – действующий полковник полиции, кавалер четырёх орденов Мужества, общественный деятель.

Родился в Подмосковье в 1961 году. На военной службе – с 1980 года, в органах внутренних дел – с 82-го. Участник боевых действий в Северокавказском регионе.

Девиз нашего сегодняшнего мероприятия – «Россию спасут люди в погонах». К Алексею Новгородову это утверждение относится в полной мере.

Николай Фёдорович ИВАНОВ

Жизненный путь Николая Фёдоровича получился непростым и извилистым – таким уж нам выпало время! Однако в творческом отношении он всё время поднимался, рос, стремился ввысь. Начав с должности рядового корреспондента многотиражной военной газеты, дорос до поста сопредседателя Правления Союза писателей России.

Он проявил свой недюжинный талант как публицист, как прозаик, как поэт, как драматург… Из-под его пера вышли десятки произведений, запечатлевших нашу эпоху, являющихся назиданием для молодёжи – сегодняшней и дня грядущего.

Однако сегодня хочется отметить в первую очередь его активную жизненную позицию, его принципиальность, его верность однажды избранным жизненным ориентирам.

Николай Фёдорович всю жизнь посвятил добросовестному служению Отчизне. Он служил ей, когда вновь и вновь оказывался в «горячих точках», когда томился в плену у сепаратистов на Северном Кавказе, когда организовал на родной Брянщине молодёжный военно-патриотический лагерь, когда проводил всероссийские совещания военных писателей…

Даже когда оставил службу в знак протеста против антиконституционных действий государственной власти в 1993 году, он тоже служил Отечеству – потому что временщики приходят и уходят, а держава держится на честных и принципиальных людях. Таких, как Николай Иванов.

Николай Фёдорович Иванов – российский писатель и общественный деятель.

Родился в 1956 году на Брянщине. Окончил Московское суворовское училище и факультет журналистики Львовского высшего военно-политического училища. В качестве военного журналиста прошёл ряд «горячих точек». Уволен из Российской армии за отказ поддержать на страницах журнала «Воин» (ранее «Советский воин»), в котором он служил главным редактором, расстрел Дома Правительства в октябре 1993 года. Затем служил в налоговой полиции. В 1996 году во время командировки на Северный Кавказ был захвачен сепаратистами и провёл в плену более ста дней. В настоящее время – сопредседатель Правления Союза писателей России.

Кавалер боевых наград. Лауреат ряда международных и отечественных литературных премий.

Вручая Николаю Фёдоровичу статуэтку, мы не сомневаемся, что Ангел ещё неоднократно вострубит посредством его таланта, сзывая патриотов на ратное служение Отчизне.

ЛЮБОМИР ЙОВАНОВ ПЕРУНОВИЧ

Человеку не дано выбирать, КОГДА ему жить. Но он вправе определять, КАК жить!

Нам выпало пройти земной путь в эпоху, когда славянский мир дробится, распадается, измельчается. Когда самоё Церковь, казалось бы, утрачивает своё влияние на паству, не в силах противодействовать этому разрушительному процессу. Сквозь хаос и туман бытия всё труднее разглядеть путеводный проблеск маяка, указывающего верный путь служения высшим идеалам бытия.

Нынче трудно оставаться ЧЕЛОВЕКОМ – БОЖЬИМ ТВОРЕНИЕМ НА ЗЕМЛЕ!

Тем большего уважения заслуживают люди, которые вопреки реалиям очевидного, не дают погаснуть этой путеводной звезде. Подобно легендарному Данко, они сжигают своё сердце, освещая путь Человечеству, не позволяя заблудиться ему в мороке наших смутных времён. Пока есть такие люди – у Человечества остаётся шанс на то, чтобы не заплутать окончательно.

Один из таких людей – сербский писатель и мыслитель Любомир Йованов Перунович.

Любый миру, сын Ивана, из рода Перуна – древнего небесного покровителя славянского рода. И сколь же показательно, что его род берет свое начало от воеводы Стефана Потолича, участника судьбоносной битвы на Косовом поле в 1389 году, павшего под ятаганами врагов христианского мира.

Следуя искренним чувствам и христианской озабоченности, Любомир обличает сильных мира сего, развращающих сознание людей и противящихся христианскому духу, неспособных опомниться даже перед лицом мировой катастрофы. Любо Йовавич, как зовут его земляки, во имя подавляемого христианского начала, противостоит «освященному» греху, который совершается под фарисейским лозунгом «защиты прав и свобод человека». Всем своим творчеством писатель свидетельствует, что несёт в себе выстраданное сопереживание с народным духом. Из этого следует, что он – человек, который остается преданным истине и ясно видит различие между человеком в свободе и свободой в человеке, а отсюда и его роль в судьбе человечества.

Любомир сродни образу, запечатлённому в статуэтке: пытается трубой своего таланта воззвать славянский и православный мир к единению против стремящихся захлестнуть мир хаоса и тьмы.

Любомир Йованов ПЕРУНОВИЧ – уроженец Черногории, из села, расположенного рядом с монастырем Острог – Введения Богоматери во храм, великой сербской святыней. По образованию филолог, прекрасно говорит на шести языках. Автор книг, названия которых говорят сами за себя: “Сербы в столкновении с новым мировым порядком” (Белград, 1993), “Беседы с косовскими иконами” (Белград, 2000), статей по проблемам сербской истории, культуры, политики. В настоящее время работает над романом “Золотоискатели”.

Любомиру Перуновичу принадлежит прекрасное изречение: «Ничто так не сгибает дух народа, как ложь о его прошлом». Так пусть труба нашего Ангела поможет нам в борьбе за Правду!

которые по тем или иным причинам не смогли присутствовать на церемонии

Михаил Алексеевич МОИСЕЕВ

Так уж издревле повелось на Руси, что государство далеко не всегда помнит и заботится о ратных людях, которые отслужили своё, и вышли в отставку. Положена им пенсия – и занимайся, ветеран, своими проблемами сам!

Уж сколько идёт речь о необходимости создать в России министерство или государственный комитет по делам ветеранов. Да не встречает идея поддержки у сильных мира сего.

Вот чтобы взять на себя заботы об отставных военных, хотя бы частично помочь в разрешении их проблем, и существует у нас Общероссийская общественная организация ветеранов войны и военной службы.

В России существует много общественных организаций. Активность и эффективность их деятельности зависит в первую очередь от человека, который стоит во главе. В этом отношении ветеранам несказанно повезло – Организацию возглавляет человек, обладающий для успешной работы всеми необходимыми качествами.

Михаил Алексеевич Моисеев родился на Дальнем Востоке незадолго до войны. Трудное детство, рано начавшаяся трудовая биография, служба в армии, военное училище… Офицерская служба, гарнизоны, академия… Опять служба, академия Генерального штаба… Опять служба, на Дальнем Востоке… В 1988 году назначен начальником Генерального штаба Советских Вооружённых сил, через год получил звание генерала армии…

А потом – 1991-й год, КГЧП, принципиальное нежелание служить новой власти, отставка…

С тех пор Михаил Алексеевич занимается активной общественной деятельностью. В частности, как уже сказано, возглавляет Общероссийскую общественную организацию ветеранов войны и военной службы, является заместителем председателя Комитета Государственной думы по труду, социальной политике и делам ветеранов.

Все направления деятельности Михаила Моисеева перечислить просто немыслимо. Но если предельно коротко, то можно сказать так. Вся она во всех проявлениях направлена на оказание помощи людям, посвятившим свою жизнь ратному служению Родине.

Михаил Алексеевич Моисее в – крупный советский военачальник, российский общественный деятель. Генерал армии.

Родился в 1939 году на Дальнем Востоке. Трудовую деятельность начал в 1957 году. В армии – с 1958 по 1991 годы. Служил в должностях от рядового танкиста до начальника Генерального штаба. В настоящее время занимается активной общественной деятельностью.

Вручая Михаилу Алексеевичу награду Фонда, мы выражаем надежду на то, что трубный глас Ангела поможет ему в святой деятельности.

Василий Игоревич НЕСТЕРЕНКО

Россия невероятно богата талантами. Это утверждение можно повторять бесконечно, и оно никогда не утратит актуальность. У нас столько по-настоящему одарённых художников, что мы можем себе позволить помнить не все имена даже самых талантливых из соотечественников, удостоившихся благосклонной улыбки покровительницы мастеров кисти богини Минервы.

И всё же есть таланты из талантов, которых знают и почитают все. Один из таких художников, составляющих гордость России, присутствует сегодня в зале. Это Василий Игоревич Нестеренко.

Завтра Василию Игоревичу исполняется пятьдесят лет. Всего пятьдесят!.. А сколько он успел сделать за такой, в общем, не столь уж большой срок! Народный художник России, академик Российской академии художеств, лауреат многих международных и отечественных премий, кавалер многих наград…

А сколько персональных выставок! Достаточно сказать, что Василий Игоревич – единственный из художников, чью выставку уже в третий раз принимает Манеж!

Василий Нестеренко – художник мирового уровня. Не станет преувеличением сказать, что своими полотнами он открывает Россию иностранным ценителям искусства. Только в США у него состоялось более десяти персональных выставок!

А уж в России работы мастера известны всем любителям живописи, любителям истории, патриотам Отечества.

Василий Игоревич Нестеренко – современный российский художник.

Родился в 1967 году. С золотой медалью окончил Московскую среднюю художественную школу. Наиболее известны его полотна на темы российской истории и христианской религиозности.

Академик Российской академии художеств. Народный художник России. Лауреат премии ФСБ России.

Пусть Ангел ещё больше вострубит Василию Игоревичу славу, которой он достоин!

ЖЕНЯ РОДИОНОВ

Летопись народов и государств слагается из миллионов страничек неприметных порой человеческих судеб. Но случается так, что самый обыкновенный человек в час тяжелых испытаний поднимается к настоящим высотам героизма, проявляя высшие черты духа своего народа. Если его подвиг становится известным, воспетым, если он попадает в резонанс с чаяниями народа, то народ принимает, прославляет героя, избирает его имя своим духовным символом.

В наши дни одним из ярчайших символов русского православного воинства, его верности, чести, мужества, и несгибаемого духа стало имя рядового солдата Евгения Родионова.

Старинная русская мудрость гласит, что на миру и смерть красна. И ведь есть в этих словах резон – даже сделав поправку, что смерть трудно назвать красной в любом проявлении.

Однако насколько тяжелее принимать адовы муки, оказавшись в плену, да ещё во власти нелюдей, отвергших в своих душах всё человеческое! Принимать муки, когда рядом нет никого, кто поддержал бы, в чьём сердце горело бы сострадание. Насколько тяжело сохранять Веру и Верность, когда даже неведомо, узнает ли мать, где искать твоё истерзанное тело, узнают ли товарищи о твоей лютой судьбе!

Человекообразные нелюди поставили условие: сними крестик с шеи – и муки твои прекратятся; не снимешь – замучим люто.

Какую силу духа нужно иметь, чтобы отказаться снять крестик, чтобы остаться верным христианскому долгу, чтобы не уронить чести русского солдата!..

Во многих православных церквах России, Украины, всего славянского мира, даже в далёкой Америке сегодня почитается память воина-мученика Евгения. Пишут его иконы – и те образы мироточат!.. Целая волна поднялась среди верующих, чтобы признать Евгения Святым – и нет сомнения, что рано или поздно это случится. Ибо совершил он подвиг во имя Веры Православной.

Евгений Александрович Родионов родился в 1977 году в Пензенской области. В 1996 году призван в армию, направлен в Погранвойска. После учебного подразделения служил на Кавказе. В январе 1997 года захвачен сепаратистами в плен. Сто суток подвергался жутким истязаниям. А затем за отказ снять крестик и принять ислам, казнён в день своего рождения, 23 мая.

Вручается статуэтка сегодня матери мученика – Любови Васильевне.

Любовь Васильевна жизнь свою посвятила тому, чтобы хранить память о своём сыне. Она – активный общественный деятель, много делает для того, чтобы помогать рядовым солдатам, которые несут службу на Северном Кавказе. Она принимала участие в организации десятков шефских акций для военнослужащих региона.

«Ангел трубящий» – свидетельство того, что мы помним и чтим её сына, и благодарность за грандиозную гуманитарную работу, которую проводит Любовь Васильевна.

И вот тут не могу удержаться от того, чтобы не привнести перчинку несогласия с Владимиром Огневым, который в целом провёл церемонию блестяще.

Дело в том, что он начал приводить некоторые некрасивые подробности обстоятельств, сопутствовавших пленению Жени Родионова. На мой взгляд, это было лишним. Речь на мероприятии шла о подвиге, о награде за него… На мой взгляд, не стоило рассказывать о том, насколько непорядочно повели себя некоторые участники той давней истории. Нет-нет, я не предлагаю замалчивать свинство некоторых офицеров – ни в коем случае! Но на торжественном мероприятии вести об этом речь, по-моему, не место и не время. Впрочем, у каждого могут быть свои точки зрения.

Ну и ещё. Я лично знал Любовь Васильевну Родионову , в период моей службы в Организации «Боевое братство» и встречался с ней неоднократно, и даже в Чечню мы с ней летали с шефскими «бортами». Преклоняюсь перед МАТЕРЬЮ!

Александр Геннадиевич Чубаров - воскресший член Русского Орнитологического Комитета

Шергалин Е.Э. (Мензбировское Орнитологическое Общество, [email protected]), Кузнецов Н.А. (Дом Русского Зарубежья им. А.И. Солженицына, [email protected])

Фотография из № 1 Бюллетеня Общества бывших русских морских офицеров в Америке в Нью-Йорке за 1958 год, к полувековому юбилею выпуска из Морского корпуса.

В 2013 году мы будем отмечать столетний юбилей Русского Орнитологического Комитета - организации, которая сделала чрезвычайно много для координации охраны и изучения птиц Российской Империи, бурному развитию которой помешали Первая мировая война. До сих пор мы очень мало знаем о биографиях некоторых членов этого комитета. Одним из немногих крайне своеобразных орнитологов-любителей России, носящим погоны офицера был Александр Геннадиевич Чубаров. Вот уже полвека как его нет на этой земле, но нам удалось выяснить некоторые вехи его жизненного пути.

Александр Геннадиевич родился 22 апреля 1886 года в России и скончался 18 мая 1962 году в Ницце во Франции. 6 мая 1908 года вместе с 133 другими гардемаринами он закончил Морской Корпус. Этот выпуск получил название «Мессинского», т. к. многие корабельные гардемарины, проходившие практику на кораблях Особого отряда судов, предназначенного для плавания с корабельными гардемаринами принимали активное участие в спасении людей после сильнейшего земле трясения в истории Европы в Мессинском проливе (Италия) 28 декабря 1908 года, в результате которого оказались сильно разрушенными города Мессина и Реджо-Калабрия. Именно об этом событии император Николай II, принимая в Зимнем дворце командующего Отдельным отрядом судов, сказал контр-адмиралу В.И. Литвинову: «Вы, адмирал, со своими моряками в несколько дней сделали больше, ченм мои дипломаты за все мое царствование» (Буркин, 2009). Сам А.Г. Чубаров не участвовал в событиях в Мессине из-за списания на берег ввиду морской болезни.

В фондах Российского государственного архива военно-морского флота (РГА ВМФ) сохранились документы, в которых отражено начало жизненного пути А.Г. Чубарова. Из них мы узнаем о том, что он был уроженцем Нижнего Новгорода. Род Чубаровых внесен в первую часть родословной книги Костромской губернии указом Правительствующего Сената Временного присутствия Герольдии от 30 сентября 1844 г. за № 4598. Отец А.Г. Чубарова - Чубаров Геннадий Александрович (20 января 1853 г. - до 1905 г.) происходил из потомственных дворян Костромской губернии, закончил Московское пехотное юнкерское училище, служил в 138-ом пехотном Болховском полку. Участвовал в Русско-турецкой войне 1877 - 1878 гг. В 1885 г. вышел в отставку. Его женой стала Наталия Александровна Хомутова, дочь действительного статского советника. Помимо Александра у них было еще три дочери: Ольга (17 апреля 1885 г.); Елизавета (31 декабря 1889 г.); Анна (20 сентября 1893 г.). В Нижнем Новгороде Наталья Александровна проживала в доме Киршбаум на Мартыновской улице. До поступления в Морской кадетский корпус наш герой учился в Нижегородском Владимирском реальном училище. В Санкт-Петербурге по адресу: Гусев пер., д. 8, кв. 26 проживала его тетка - Елизавета Александровна Мелентьева.

Во время обучения в Морском корпусе Александр Чубаров характеризовался начальством следующим образом: «Любит поговорить. Очень воспитан, скромен. К службе хорош и исполнителен» (аттестация за август 1906 г.); «Хорошей нравственности. Правила корпуса исполняет довольно хорошо. К службе относится серьезно. Очень дорожит отпуском. При делании ему замечания любит возражать и доказывать, что он не виноват. Довольно вспыльчив. Иногда бывает настойчив, особенно, когда речь идет о проступке и не увольнении за оный в отпуск» (Аттестация за 20 сентября 1906 г.); «Очень старательный, очень распорядительный. Очень интересуется морским делом. Серьезно относится к службе» (аттестация за кампанию 1907 г.)

Он любил море, но не выносил качки, и поэтому, после окончания Морского корпуса был произведен не в мичманы, а в подпоручики по Адмиралтейству, а затем переведен в Лейб-Гвардии 1-ый Стрелковый Его Величества батальон (16 мая 1910 г. переформирован в Лейб-Гвардии 1-й стрелковый Его Величества полк). «Но были и те, кто после учебного плавания и экзаменов не получал долгожданного чина мичмана флота и были в ыпущены из Морского корпуса поручиками по Адмиралтейству. Это корабельные гардемарины унтер-офицеры: Павел Фадеев, Алексей Чубаров ... (Буркин, 2009)».

Послужной список нашего героя сохранился в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА):

«Подпоручик Чубаров Александр Геннадиевич - начальник команды разведчиков Лейб-Гвардии 1-го стрелкового Его Величества батальона, родился 22 апреля 1886 г. и происходит из потомственных дворян Костромской губернии, православного вероисповедания. Воспитывался в Морском кадетском корпусе. 6.05.1905 г. поступил в Морской кадетский корпус воспитанником; 9.09.1908 г. произведен в младшие гардемарины; 11.09.1907 г. произведен в старшие гардемарины; 25.09.1907 г. произведен в младшие унтер-офицеры; 6.05.1908 г. произведен в корабельные гардемарины; 17.09.1908 г. произведен по экзамену в подпоручики по Адмиралтейству; 18.09.1908 г. зачислен во 2-й балтийский флотский экипаж; 4.12.1908 г. с Высочайшего соизволения прикомандирован к Лейб-Гвардии 1-му стрелковому Его Величества батальону для испытания по службе и перевода впоследствии; 18.12.1908 г. прибыл в батальон и зачислен в число прикомандированных; 11.01.1909 г. командирован на ф ехтовально-гимнастические курсы; 9.04.1909 г. на бывшем 18 марта 1909 г. состязании в стрельбе из винтовок выполнил условие на получение приза (сумма квадрата 150); 17.04.1909 г. Его Императорским Величеством лично переведен в батальон; 9.05.1909 г. назначен заведующим службой связи и начальником команды телефонистов (принял должность 18.05.1909 г.); 29.07.1909 г. на бывшем 14.07.1909 г. состязании в стрельбе из винтовок выполнил условие на право получения приза (сумма квадрата 133); 13.12.1909 г. назначен начальником команды разведчиков; 23.12.1909 г. сдал команду телефонистов и принял команду разведчиков».

А.Г. Чубаров принял активное участие в Первой мировой войне. В списке офицеров Лейб-Гвардии 1-го Стрелкового Его Величества полка на 31 июля 1914 г. он числится в должности младшего офицера пулеметной команды полка. Выбыл из строя раненым после боя под Опатовым 21 сентября 1914 г. В этом сражении полк в арьергарде прикрывал отход других полков Гвардейской стрелковой бригады. После этого боя остатки полка были отведены в резерв бригады на пополнение (Краткая памятка…, 1931).

В Великую войну наш герой был дважды ранен, второй раз в голову, оставлен на поле сражения и взят в плен. Его считали убитым, были объявления в газетах, служили панихиды (Федоров, 1962). Но Александр Геннадиевич «воскрес» и принял участие в Белом движении на Северо-Западе России. Он служил в 1-ом Пластунском полку, который входил в состав Русской Западной армии. Она была создана в начале 1919 г. русскими антибольшевистскими силами, придержи вавшимися прогерманской ориентации под руководством полковника (затем - генерал-майора) П.Р. Бермондт-Авалова. Возможно, что А.Г. Чубаров попал в состав армии после возвращения из германского плена, т. к. в середине августа 1919 г. в рядах Западного Добровольческого имени графа Келлера корпуса (который впоследствии развернулся в армию) насчитывалось около 2000 русских офицеров из числа военнопленных Первой мировой войны. Осенью 1919 г. Западная армия сражалась в районе Двинска, но 8 октября 1919 г., Бермондт-Авалов отказался подчиняться командующему Северо-Западной армией генералу Юденичу и начал наступление на Ригу, сформировав собственное Западное Центральное правительство. Потерпев неудачу в боях с латвийскими частями, поддержанными англичанами, армия в начале декабря 1919 г. отошла в Германию, где оба ее корпуса были сведены в «Отдельный отряд на территории Германии».

Свидетельства героизма Александра Геннадиевича Чубарова уже в период Гражданской войны содержит Российский государственный военный архив (РГВА):

Приказ № командующего Русской Западной армией от 27.10.1919, п.1.

«Во время боя 16 сего Октября 1-й батальон 1-го пластунского полка занимал позиции Усть-Двинск - Больдераа. Находясь под обстрелом неприятельских судов с моря и занимая крайне трудные по условиям местности позиции, батальон не отступил ни одного шага с занятой ими линии. Командир 2-й роты поручик ЧУБАРОВ, который по личной инициативе руководил действиями батальона и своим личным примером воодушевлял пластунов, быстро и умело оценивая обстановку боя, тем самым содействовал батальону успешно выполнить возложенную на него задачу.

Я горжусь тем, что в рядах вверенной мне Армии есть столь доблестные офицеры, которые честно и храбро выполняют свой долг. Выражаю поручику Чубарову свою сердечную благодарность и уверен, что его подвиг послужит примером для всех чинов моей славной Армии.

Считаю поручика Чубарова достойным стать во главе батальона, с которым он показал себя истинным героем, прошу Командира Корпуса распорядиться о назначении поручика Чубарова Командиром 1-го батальона 1-го пластунского полка на законном основании и представить его к боевой награде.

Этот приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях и командах»

Чубаров А.Г., поручик 1-го Пластунского полка, за боевые отличия награждается орденом Св. Владимира 4 ст. с мечами и бантом. Основание: Приказ по русскому отряду на территории Германии №24, п.3 от 29.01.1920.

Наградной лист Чубарова А.Г. с представлением к ордену.

Согласно ему, Чубаров А.Г. с 17.10.1919 и по состоянию на 21.12.1919 - временно командующий 1-м батальоном 1-го Пластунского полка. 21.12.1919 полковник Купчинский (б. командир 2-й конной батареи ЗДА и начальник оперативного отряда во время боев с латышами) ходатайствует о представлении к ордену, «за то, что, будучи командиром 1-го батальона 1-го Пластунского полка в бою 3 ноября, находясь с резервом в Шлоке, получив донесение, что латыши, высадив десант в Каугерне и продвигаются вглубь полуострова, быстро выдвинулся с резервной ротой в Каугерн и опрокинул уже высадившийся десант в количестве одной роты с пулеметами, причем латыши, понеся потери, быстро сели в лодки и бежали в море. Поручик Чубаров лично руководил боем и, находясь под сильным огнем, подавал пример бесстрашия и воодушевлял подчиненных».

Ходатайство Купчинского - вслед представлению им А.Г. Чубарова к ордену - с представлением А.Г.Чубарова к гвардии чину штабс-капитана со старшинством от 8.11.1919 «за то, что будучи командиром 1-го батальона в бою 8 ноября у Бильдерлингсгофа, когда латыши прорвали фронт и заставили наши части спешно отступать к Шлоку, по собственной инициативе и под сильным огнем выдвинулся с остатками своего батальона к Ней-Дубельну и, заняв позицию, задержал наступление противника, чем дал возможность нашим частям отойти к Шлоку и устроиться на новой позиции. Участвовал в этот же день в офицерской разведке позиций противника и, пройдя сторожевое охранение противника в тылу, бросил ручную гранату, сделав переполох и обнаружив количество и фронт противника».

После того как части Западной армии оказались интернированными, для А.Г. Чубарова участие в Белой борьбе, по всей видимости, не закончилось. Об этом свидетельствует тот факт, что согласно документам, сохранившимся в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ), в начале 1921 г. он находился в лагере русских беженцев в Салониках, куда прибыл из Крыма. После окончания боевых действий на Севере и Северо-Западе некоторые Белые офицеры стремились попасть в Русскую армию генерала Врангеля, которая стала последним крупным очагом борьбы с большевиками в европейской части России. В «Списке беженцев, эвакуированных из Крыма в октябре 1920 года и проживающих в Салониках», составленном Российской миссией в Греции 27 января (9 февраля) 1921 г., под номером 913 фигурирует «поручик [чин штабс-капитана в Западной армии он получить не успел, либо специально указал свой последний чин в Российской Императорской армии, как часто делали офицеры в тот период - авт.] Александр Геннадиевич Чубаров, 34 года». Всего в январе 1921 г. в Салониках проживали 1500 русских беженцев, из которых 944 являлись военнослужащими. Об условиях жизни в лагере пишет в своей работе современный исследователь Е.В. Алексеева: «Для размещения беженцев городские власти выделили 35 бараков, принадлежащих 1-му Салоникскому строительному обществу. Бытовые условия были вполне сносные: жилые помещения - просторные, светлые, электрифицированные. Общая годовая сумма арендной платы для русских была определена 36 тыс. драхм (такие же соседние помещения сдавались за 100 тыс. в год). Каждый проживавший в бараках русский беженец ежемесячно должен был вносить небольшую плату. К 1923 г. число проживавших в лагере беженцев сократилось до 460 человек, при этом лишь половину из них составляли эвакуированные из Крыма, остальные - вновь прибывшие из Константинополя, Галлиполи и других мест. Количество арендуемых русскими бараков сократилось до 23-х. Все проживавшие в лагере получали от греческого правительства денежные дотации: 7 драхм в день. К марту 1923 г. они сократились до 2 драхм» (Алексеева, 2005).

По всей вероятности, из Греции А.Г. Чубаров перебрался во Францию. Там с 1931 года и по ноябрь 1951 года Александр Геннадиевич служил секретарем и представителем в Европе объединения Лейб-гвардии 1-го стрелкового полка.

Вот как описывает эмигрантскую жизнь нашего героя его сослуживец и товарищ, мичман Н.Ф. Федоров в некрологе, помещенном в Бюллетене Общества бывших русских морских офицеров в Америке № . 98 за 1962 год, издаваемом в Нью-Йорке:

«18 мая, в Ницце, скоропостижно скончался выпуска М.К. 1908 г. Гвардии поручик Александр Геннадьевич Чубаров... В эмиграции жил в Ницце и был членом местной морской организации.

Покойный был прекрасным товарищем, исключительной доброты, и пользовался всеобщей любовью. Он любил природу и, каждый праздник, с супругой и друзьями, уезжал в горы насладиться природой и подышать свежим воздухом, каждый раз привозя друзьям подарки: горные цветы, рябину, вербочку... Он был очень религиозен и состоял членом Церковного Приходского Совета.

На похоронах, гроб был покрыт Андреевским флагом, почетный караул был из моряков и офицеров Гвардии».

В 3-м и 4-м выпуске за 1915 год журнала «Птицеведение и птицеводства», который являлся печатным органом Отделения Орнитологии Императорского Русского Общества Акклиматизации Животных и Растений опубликован список членов Русского Орнитологического Комитета. В нем среди 29 его членов-сотрудников указан «Чубаров Александр Геннадьевич - Царское Село. Лейб-Гвардейская Сотня Ее Величества полка». Таким образом, он входил в ядро активистов этой организации. Годом раньше в 1914 году Александр Геннадиевич получил кольца от Русского Орнитологического Комитета (Рахилин, 2001) и начал метить птиц. Однако Великая война оборвала все надежды и планы и круто изменила судьбу.

Литература

Чубаров Александр Сергеевич человек очень необычной судьбы. За свою жизнь успел послужить в пяти армиях: в Советской, афганской, узбекской, таджикской и Российской. В Афганистане служил на должности советника командира 466-го полка специального назначения 2-го армейского корпуса вооруженных сил Афганистана, а затем - советником командира 38-й гвардейской десантно-штурмовой бригады специального назначения 3-го армейского корпуса вооруженных сил Афганистана. После распада СССР служил в 15-й бригаде спецназа ГРУ, которая была по межправительственному соглашению передана Узбекистану. На сегодняшний день генерал-майор спецназа ГРУ России в отставке. Во время гражданской войны в Таджикистане Чубаров был заместителем министра обороны республики. Его называли за глаза «таджикским Жуковым». Александр Сергеевич был одним из старших офицеров ГРУ, способствовавших установлению мира в регионе и формировавших на раннем этапе политические элиты сегодняшней Средней Азии. Президент Таджикистана Эмомали Рахмон и многие другие сегодняшние лидеры Средней Азии многим обязаны тем людям, которые вместе с Александром Сергеевичем фактически перехватили инициативу у исламских радикалов и не допустили захвата ими власти. Чубаров и его друзья своими руками создали условия для передачи власти в регионе умеренным политикам, с которыми Россия в будущем могла строить прогнозируемые отношения. Этот факт никогда не афишировался. Само пребывание и активное участие русских спецназовцев из ГРУ в боевых действиях на территории Таджикистана в 90-е были окутаны тайной. Каким образом офицер русского спецназа сделал такую карьеру и какие задачи спецназ выполнял на Памире, впервые рассказывает сам Александр Сергеевич. Вспоминая события 1992-го–1994-го в Республике Таджикистан, могу сказать, что тогда мы не верили, что развал советского Союза - это навсегда. Думали, что это ненадолго, что все вернется, что некомпетентных идиотов вот-вот повыгоняют из кабинетов и страна вздохнет. Мы ошибались. И заблуждались так наивно… Мы жили в своем мире, в своем космосе, занимались боевой подготовкой, трудились, в общем. День за днем текли. Нам было не до митингов и всяких там собраний. Так что все, что происходило «за забором», до нас доходило не мгновенно. Помню, летом 92-го прибыл к нам начальник разведки бригады. Я не удивился, потому что до этого нас по тревоге «сверху» поднимали несколько раз… Полковник Владимир Квачков его встречает, а он - вижу - стоит передо мной абсолютно белый! Между ними такой диалог происходит: - Я тебе в двух словах не расскажу всего, но собирай-ка ты офицеров и прапоров немедленно. Вызывай из отпусков. Никаких тебе сигналов никто давать не будет. Все секретно. Проведи в виде совещания беседу с людьми. С этого дня - все занятия только на территории бригады. Все запланированные стрельбы отменить. За пределы территории не выходить. Это приказ! В первых числах сентября прибыли инженеры и стали готовить наших офицеров по методике и тактике уничтожения бронеобъектов противника. Досконально и подробно занимались с нами. Вывезли на эти занятия всех. Помогали нам офицеры танкового училища. Так что каждый из нас знал, что, куда и как нужно подложить и взорвать или где что прострелить у танка или БТРа, чтобы вывести его из строя. Все мероприятия засекретили. Связано это было с возможностью захвата складов 201-й бригады, дислоцировавшейся в Таджикистане. Их - эти арсеналы - стали готовить к уничтожению, чтобы они не достались «вовчикам». Забегая вперед, скажу, что делать этого не пришлось. В ночь с 15 на 16 сентября мы совершили перелет в район Кокайды. Это под Термезом. Там загрузились и караваном из двадцати восьми Ми-8 под прикрытием «двадцатьчетверок» пошли в направлении Курган-Тюбе. Задачу нам поставили десантироваться на территорию 191-го мотострелкового батальона и в случае необходимости отбивать атаки боевиков-исламистов. В 191-м полку, которым командовал полковник Евгений Меркулов, сложилась такая обстановка: полк, по сути, был в осаде. И день, и ночь «вовчики» раскачивали забор части и орали Меркулову: «Эй, коммунист, выходи! Мы вас все равно перережем!» На самой территории части прятались несколько сотен этнических русских и русскоязычных беженцев. Всех кормили с полковых «капэшек». Однажды Женя вышел. Это чуть не закончилось печально. Женя на КПП полка встал и начал собачиться с «вовчиками»: «Сосчитали нас? Успели? А теперь умножайте на десять! У нас один боец вашего десятка стоит! Мы вас всех положим!» Озверевший бандит выхватил «Стечкин», направил ствол Женьке в живот и спустил курок. Повезло Меркулову, что стрелок плохо умел обращаться с оружием и не дослал магазин в пистолет, патрон не вошел в патронник, так что выстрела не произошло, Женя успел заскочить обратно на территорию полка… Вечером того же дня к воротам бросили сожженный труп девочки-осетинки, насаженный на шомпол… В самом городе шла безумная резня. В Курган-Тюбе шли бои, особенно горячо было в районе автовокзала и моста на Кызыл-Калу. В районе Ломоносово были зверски убиты сторонники Народного фронта. Живым людям пробивали ломом грудину и заливали авиационным керосином… Вот такая азиатчина. На той войне зверств вообще было много. И с той, и с другой стороны. Я своими глазами видел груды растерзанных трупов. Причем вырезали, не глядя на пол и возраст. Женщин любого возраста насиловали, резали, трупы бросали в арыки. Детей тоже не миловали. Короче, вырезали семьями и аулами. Я видел в одном городе бассейн, заполненный телами. Там насчитали более трехсот пятидесяти трупов. Я видел останки мертвых, которых после убийства расчленяли, обливали соляркой и сжигали, а части тел специально разбрасывали по разным районам городов. Подъезжал грузовик куда-нибудь к магазину или к бане. Оттуда, из кузова, бородатые кричали людям: «Это ваши мертвецы! Забирайте!» И выбрасывали трупы, а чаще их части на дорогу. Так вселяли ужас в людей, делая их покорными и безвольными. Долетели мы благополучно. Звено заходит на полк. Что там и как - не знаем. На подлете видим - на территории люди, а на крышах какие-то мудаки с «дудками» в руках - «Стрелами» и «Иглами». Я думал: если полк уже захвачен, тогда просто «занурсуем» территорию. Открываю блистер и ору этим, которые с «дудками», что, мол, свои, не вздумайте бить! Они меня, конечно, не слышат! Летчики распсиховались и орут мне: «Чтобы через десять секунд вашего духу в салоне не было!» Только разобрались и десантировались, как слышу - бьют танки… Над нами еще четыре вертушки зависают, и Володя Квачков мне кричит - в городе танковое сражение в районе моста, и из Душанбе на нас идет бронеколонна, захваченная «вовчиками»… Я в это поверил. Было известно, что из батальона угнали… несколько танков. Это случилось в результате прямого предательства. Так что мы вполне ожидали самого худшего. Я попросил у Квачкова толковых прапоров и… газу до отказу - скоростя все сразу! Летит наша колонна по шоссе Курган-Тюбе - Кызыл-Кала. Смотрим - пять «Икарусов» в нашем направлении идут. Прапор мне орет: «Духи!» Я дал команду: «К бою!» Развертываемся за секунды! На наших глазах все эти «Икарусы» съезжают с шоссе в поле и ходу! Мы их не преследовали. Наша задача была - взять под контроль Кызыл-Калу. У моста видим такую картину: чадят два подбитых танка Т-72. Один горит, обездвиженный, башня съехала вниз, стволом пушки упирается в расплавленный асфальт. У второго башню сорвало мощным взрывом и отбросило в овраг. В этом же овраге валяются трупы танкистов. Это в результате детонации боекомплекта. Как позднее выяснилось, оба танка были нашими. Один из них был из 201-й дивизии, второй - со стороны «Народного фронта». Танкисты «не вошли в связь» друг с другом и, опасаясь того, что кто-то из них мог оказаться «худойбердыевцем», открыли огонь… Получилась танковая дуэль. Выжил там полковник Черномордин. Правда, он был серьезно контужен и ранен… Я принял решение оставаться на месте и удерживать мост. У меня были гранатометчики, и я знал - если что, сможем дать отпор. Танка три мы бы сожгли. Через некоторое время кружат две «вертушки». Заходит на нас «двадцатьчетверка». Мы напряглись. Связи нет… садится вертушка на шоссе и оттуда бежит офицер: - Начальник разведки приказал вам срочно прибыть в полк! - Не могу, выполняю другую задачу! - Срочно в город! Возле городского банка бой! По сведениям, там около пятисот миллионов рублей в хранилище! Я не пошел в город. Плюнул на эти пятьсот миллионов. Остался у моста. Это было важнее. Вечер. Смотрим - идет чья-то броня по шоссе. Мы ощетинились. Оказалось - свои, из 16-й бригады. Ночью была бестолковая стрельба. Дисциплины огня не было. Кому-то что-то показалось, и шмаляли почем зря… Молоденький офицер с 16-й разволновался, впервые под огнем. Предложил мне по сто граммов спирта тяпнуть. У него было. Тяпнули… Около трех ночи слышали со стороны Душанбе вой камазовских движков. Это «вовчики» грузились на грузовики. Снова долбили туда… Утром я прошел вокруг посмотреть результаты. Нашел - двух дохлых ишаков. Видно, забрели случайно… А может, «духи» нас таким образом щупали… Снялись с моста, на трех коробочках подъехали к банку. Там - разгром, караул и пожар. Пока ехали, нас обстреляли из РПГ. Граната прошла мимо. Мы тут же по нему отработали и завалили стрелка. Приблизились к банку. Там уже почти никого не было, все разбежались, остались трое милиционеров. Старлей у них аж заплакал, когда меня увидел: - Отпустите нас домой! - Деньги где? - Не знаем… Я доложил Квачкову по станции, он сказал мне - просто охраняй все хозяйство по факту. Ночью он проехал на «уазике» через воюющий город, посмотрел на разгром в банке и говорит: - Все оставляй разведчикам из 16-й бригады спецназа. Нам с тобой - новая задача. И мы стали готовиться к боевым действиям… Отступим от описания войны. Хотелось бы пояснить, чем мы в республике занимались и в чьих интересах действовали. Мы защищали конституционный строй Таджикистана, одновременно являясь офицерами узбекской армии, а думали в первую очередь о том, что матушке-России не нужен был этот бардак в регионе, где к власти рвались исламские фундаменталисты. Все, кто там воевал из ГРУшников, имели опыт Афганистана за плечами. Выдвигались мы из Чирчика, с территории 15-й бригады спецназа ГРУ, на тот момент «отошедшей» к Узбекистану. Нужно признать, что президент Ислам Каримов повел себя мудро. Он прозорливо предугадал возможное развитие ситуации и, опасаясь ее развития по сценарию ваххабитов, решил отдать приказ на формирование специального корпуса в Узбекистане и оказать помощь НФТ. Разумеется, он преследовал и свои цели: отсечь северные провинции Таджикистана, где располагались более ста развитых предприятий и мощный ВПК. Забегая вперед, скажу, что сделать это ему не удалось. В общем, задачу мне министр обороны Узбекистана ставил такую - участвовать в восстановлении конституционного строя Республики Таджикистан. Вот мы и восстанавливали. Чем нам только не приходилось заниматься по ходу дела! То эвакуировали пациентов психиатрической клиники из высокогорного района. То спасали русских астрофизиков из Ленинграда, которых Бог знает как занесло в эти места… Усилиями спецназовцев, которым приходилось не только воевать, но и вести разведку в этом необыкновенно сложном регионе и заниматься там политикой, был создан так называемый Народный фронт - по сути, местные отряды самообороны, которые мы обучали и направляли для борьбы с исламистами. Нам был придан статус советников, но мы, офицеры спецназа, вместе с «фронтовиками» принимали участие в боевых действиях и подставлялись под «ваховские» пули. Мы учили людей воевать, учили командиров руководить боем. Это было трудно, потому что, по сути, это был народ с улицы. Им выдавали по двести патронов на человека. С этим воевали. Там попадались разные люди. Одному из погибших командиров было семьдесят лет, и он был великолепен. Я с его ротой занимался отдельно. Он был старательным, исполнительным и совершенно советским человеком. Когда его рота взяла высоту под Комсомолабадом, то они подняли там красный флаг. Погибла его рота ужасно глупо. Их заманили на плов в один аул, угостили, обезоружили и там же всех перестреляли. Всю эту подлость задумали и осуществили афганские моджахеды, воевавшие в Таджикистане. Перед расстрелом они читали бойцам из той роты Коран и говорили, что их путь на небо будет легким… На кого мы опирались в работе? Разные были там люди… Знаете, есть такое высказывание - жизнь не черная и не белая. Она «серая». И люди в ней тоже в основном «серые». Нам не приходилось особенно выбирать. Так что не удивительно, что главной нашей опорой в Таджикистане стал бывший уголовный авторитет Сангак Сафаров. Этот пожилой, мудрый, хитрый и здорово битый жизнью человек пользовался непререкаемым авторитетом в преступной среде. Нас, что называется, свела сама судьба. Сангаку удалось аккумулировать некоторое количество финансов и как-то вооружить людей. Мы тоже, разумеется, в стороне не остались, но первый толчок к началу системного противостояния ваххабитам был дан Сафаровым. Он не был ангелом, нет. О нем разное говорили, и мы сами знали, что Сангак мог вести себя жестоко, но… на гражданской войне жестокость была рутиной. Судите сами, разве можно было ожидать соблюдения каких-то прав и законов от человека, который в общей сложности провел на зоне двадцать три года? Да и не только Сангак был таким «серым». Я знал пресловутого Файзали Саидова. Это был сумасшедший человек. Этакий среднеазиатский батька Махно. Села замирали, когда его банда входила. Грабежи, мародерство, насилие были обычным делом. Он любил красивые жесты и громкие названия. Свою банду он называл «бригадой», а сам назывался «полковником». Нужно сказать, что человеком Файзали был бесшабашным, очень неглупым и смелым, но ни о какой дисциплине речь идти не могла: я так ни разу и не видел его трезвым. Постоянно обкуренный, постоянно с каким-то кочующим гаремом из разноцветных девок (где он только их собирал)… В его отряде была некая Жанна - колоритная деваха, вечно за рулем КамАЗа. На моих глазах она застрелила из автомата шестилетнего пацана за то, что мальчик не понял или неаккуратно исполнил какое-то ее указание. Вот так вот - вскинула автомат и как даст очередь по ребенку! Я был в шоке! Лежит этот мертвый мальчишка в луже крови, орут люди, стоит Жанна с «калашом». Я ее спрашиваю: «Ты чего натворила?». А она мне: «На все воля Аллаха!». Про самого Файзали-Махно я знаю такую историю. Заняли они какую-то часть какого-то населенного пункта. Разумеется, решили это дело отпраздновать. Нужно сказать, по части устройства празднеств Файзали был выдумщиком. Он приказал отыскать и привести старика, который когда-то был поваром у Василия Иосифовича Сталина, а после смерти вождя стал директором треста столовых и ресторанов Душанбе… Вот стоит этот бывший сталинский повар перед Файзали, трясется весь, а Саидов ему приказания раздает: - Ты самому Сталину готовил? Сейчас я хочу, чтобы ты мне и моим людям также приготовил! Сроку тебе столько-то… А теперь представьте себе: республика разорена. Продукты купить иногда было просто негде! Люди голодали. Все, что было, добывалось или за безумные деньги, а чаще грабежами, мародеркой, или покупалось у военных на продскладах. «Гуманитарка» перепадала измученному населению крайне редко. Старик-повар очень сильно боится, но говорит Файзали: - Я не смогу в такой срок ваше приказание выполнить. Негде взять продукты. Файзали приказал привести к нему трех помощников повара. Каждого поставили на колени. Потом на глазах у всех Саидов выстрелил из «Стечкина» в лоб крайнему и прокричал: - Теперь мое приказание возможно выполнить? Этот батальон должен быть накормлен в 15.00! Я буду расстреливать по одному в час за задержку! А через три с половиной часа будут твои похороны! Белый как мел, несчастный повар поклялся найти продукты для всей «бригады». Конечно, он их вынужден был покупать на свои деньги, но это мало кого волновало… Я расскажу, как состоялось мое назначение на пост заместителя министра обороны Таджикистана. Это примечательная история. Меня срочно вызвал в Ташкент Рустам Урманович Ахмедов, министр обороны Узбекистана. Я прибыл. Ахмедов принял меня в расстегнутой рубашке и галстуке, болтавшемся на заколке. Мы даже двух слов друг другу не сказали, как неожиданно из комнаты отдыха вышел Павел Грачев, министр обороны России. Он был одет в гражданку. - Ну как, понравилось в Таджикистане? - спросил меня Павел Сергеевич. Я не успел рта открыть, как Грачев, обращаясь к Ахмедову, сказал: - Рустам, вот этот офицер - моя надежда и опора в регионе! На это Ахмедов спросил меня: - Готов послужить Таджикистану? Смотри! Убудешь туда немедленно! Задача - сформировать в течение полутора месяцев там бригаду спецназа. Такую, как в Чирчике. Это был шок. Это была невыполнимая задача ни при каких обстоятельствах. Я решил промолчать пока и уточнил: - Кем я буду? - Справишься - там скажем! Тогда я понял, что вызывал меня не Ахмедов, а Грачев. На следующий день меня снова принял Рустам Урманович. - Ну что, готов к Таджикистану? Вот твой будущий министр обороны! - и показывает на маленького полковника, скромно сидевшего в углу. Это был Александр Владимирович Шишлянников. - Мы его назначаем! Я кивнул и обменялся с Шишлянниковым рукопожатиями. Я спросил у Ахмедова: - Какая моя должность? - Там разберешься и все узнаешь! Никаких прощаний с бригадой. Знамя будут выносить только на твоих похоронах! На прощание Ахмедов задал мне вопрос: - Чубаров, ты знаешь, кто в Средней Азии заказывает музыку? - Не могу знать, товарищ министр обороны! - отвечал я. - Чубаров, в Средней Азии музыку заказывают узбеки! И запомни - так было и так будет всегда! Много позже мне стало известно, что указание о моем откомандировании в Таджикистан давал сам Каримов. Ему показали съемки последствий ужасов, творимых исламистами, и фотографии убитых в республике узбеков и других людей. Каримов понял, что нужно действовать и перехватить инициативу у ваххабитов, пока не поздно. 13 января 1993 года я вылетел в Душанбе. Задача, которую мне поставил Ахмедов, была весом в сто пятьдесят килотонн. Я не мог четко поставить задачу по развертыванию частей. У меня не было ничего. Реально для развертывания бригады спецназа требуется масса времени. Кроме этого нужно было развертывать бригаду радиотехнической разведки. Одновременно организовывать работу ПУНР - пункт управления начальника разведки. А это значит, что нужно затягивать все коммуникации и создавать разведывательное управление. На все мои доводы мне сказали следующее: - Не занимайся хреновиной! Нет разведки! Забудь! На окраине Душанбе бои идут! Тебе дадут двенадцать единиц бронетехники из 201-й бригады. Вот их возьмешь и вместе с коллегами из внутренних войск, сохранивших свою структуру, будешь выполнять задачу. И гнали мы этими силами ваххабитов с января по май. Загнали на Памир. Перед тем как был с боем взят Ромитский укрепрайон, к концу зимы 1993-го, успешно высадив десант на господствующих высотах в Каратегинской долине, отряды Народного фронта взяли ее под контроль. И та и другая операции были спланированы русскими «узбекскими» спецназовцами 15-й бригады. Первые десанты были неудачными. Сначала мы забрасывали по 18–20 человек. Их долбили либо брали в плен. Тогда мы стали высаживать по 400–500. Основой, ядром десанта были наши офицеры. Их было около тридцати. Все были с афганским опытом. Ярко себя проявили офицеры Володя Квачков, Саня Мусиенко, Олег Галыбин… Вот эти мужики и командовали отрядами таджикского Народного фронта. Был у меня в группе управления капитан Саша Матросов. Он нас прикрывал хорошо. С его помощью мы ворвались на территорию больницы в Гарме. Госпиталь находился на холме, и его нужно было обязательно взять. Бой был жаркий, так что пришлось даже пострелять самому немного. Мой командный пункт был в зубоврачебном кабинете. Там меня и ранило. Я оттуда наводил «сушки» на «ваххабитские» позиции. Бомбардировщики обрабатывали горки над нами. Но даже при поддержке родной авиации за час боя у нас образовалось шесть убитых. Матросов схлопотал шесть дырок в куртке! Одна пуля распорола ему рукав возле самой кисти руки. Смерть рядышком щелкала зубами, но Господь Сашу берег. Мне пуля 7,62 попала в автомат, а потом в ногу. Под конец боя принесли моего связиста. Ему пуля вошла в почку, развернулась и вышла в районе копчика. Обкололись мы с ним промедолом. Он плакал. Я ему говорил: «Мы спасемся». Выжили… Взяли мы Гарм. Паника была жуткая. «Духи» убегали от нас на чем попало, но награбленные ковры и холодильники не бросали… Пролечился я в госпитале. Там мне занесли инфекцию в руку, когда ставили капельницу. Рука надулась, как химперчатка. Меня снова на стол… Смотрел меня Володя Сидельников, замначальника кафедры полевой хирургии в академии имени Кирова. Мужик он был чудной. Ходил тогда, как сейчас помню, в американском зеленом берете. Сейчас он доктор медицинских наук. В Афганистане он был начмедом ДШБ. Он выгнал всю бригаду из операционной, взял в руку… щуп и полез мне в рану. Я ору, конечно… Уберите, мол, этого ненормального со щупом! Он мне - так положено, руку потеряешь! Я все равно от операции отказался! Сбежал. Поехал на «уазике» в Гарм обратно. Ездил я обычно так: вдвоем с водителем садился в «уазик», справа сзади. Автомат со сдвоенным магазином стволом вправо. Конечно, «тарились», как могли, и - обороты… Газу до отказу… Не любил я брать с собой большую охрану, чтобы, если что, не было больших похорон. В тот день мне там поручили обеспечить проведение джирги - городского народного собрания, которое власть в городе выберет. Поехали поэтому втроем. Подъезжаем к Гарму - а там стрельба. И выходит прямо на нас тело с ручным пулеметом. Очередь. Я прыгаю в арык и падаю аккурат на распухшую руку. Чувствую теплое. Гной потек… Вдруг стрельба смолкла и раздаются какие-то неясные звуки и матюги. Вылезаю, руку кое-как придерживаю. Смотрю - сцена. Лупит по морде этого стрелка с пулеметом наш начальник разведки Саша Татарников. Я подхожу: - Почему стрельба? - Радуемся, - отвечает пулеметчик - Захватили цех в Гарме. Винный! В городе пошла разнузданная мародерка. Пришлось нам наводить порядок. Били морды каждому, кто тащил эти проклятые ковры и дурацкие телевизоры. Я тоже бил. Боялись меня, но уважали все-таки. Прекратилось мародерство. Потом Рахмонов прислал «гуманитарку» - муку и рис. Это сильно подняло его авторитет. Активные бои закончились в середине 95-го, но исламисты еще пошаливали. Афганцы перли через границу… Замирение вышло в 1997-м. На тот момент уже были мертвы и Сангак, и Файзали-Махно. Одним из условий примирения была передача 30% должностей в республике представителям оппозиции. Когда все уже заканчивалось, мне сделали предложение: - Пойдешь в группу советников в президентском аппарате? - Мне бы в Академию Генштаба в Москву, - говорю. - Ты кем хочешь быть? - Я служить хочу в ВС… Понятное дело - общий хохот… В результате интриг и давления со стороны нового таджикского руководства, которое активно принялось избавляться от свидетелей той неизвестной войны, я уехал в Россию. Увольнялся я с должности начальника группы миротворческой и антитеррористической деятельности штаба по координации военного сотрудничества государств – участников СНГ. Всего у меня было сто десять боевых выходов.

Вот ведь как случается в нашей полной бурь жизни: ложится человек ввечеру почивать свободным и счастливым, а утром встает с постели обвиняемым. И если рядом с ним не оказалось ни одной живой души, которая могла бы удостоверить мирный сон бедняги, то дело пропащее: нет у несчастного алиби. Алиби – сегодня самое дорогое в жизни, дороже квартиры, машины, дачи и счета в банке, ведь все приобретения эти не будут стоить и ломаного гроша, если обладатель лишится главного – свободы. Так что без алиби век свободы не видать – это уж точно.

В деле о покушении на Чубайса подсудимый Яшин предъявил для допроса перед присяжными заседателями свидетеля своего алиби – Ефремова Александра Николаевича.
Приставы бережливо ввели в зал парализованного пожилого человека, правая рука у него болталась плетью, правая нога еле двигалась. Свидетель Ефремов с трудом прибился к трибуне, чувствовалось, что каждое движение ему даётся с трудом. С тем же усилием Ефремов говорил: «Я знаю Яшина Роберта Петровича с конца девяностых. Я являлся журналистом и писателем, главным редактором журнала «Радонеж», он вел в нашем журнале военную тематику. Мы встречались на работе, потом он и домой ко мне заглядывал. Особенно, когда в 2002-м умерла жена, и меня парализовало».

Адвокат Яшина Закалюжный спросил свидетеля о событиях 17 марта 2005 года.
Ефремов: «Яшин прибыл ко мне накануне дня, когда было совершено покушение. Это я потом, по телевизору, утром узнал, что были эти события. Мы поговорили, выпили, он у меня ночевал, часов в 12 дня ушел».
Закалюжный: «В 9-10 часов утра Яшин еще с Вами находился?».
Ефремов: «Да. Потом разбежались: он - на метро, я - в магазин».
Закалюжный: «Яшин ездил когда-либо в Чечню?».
Ефремов медленно кивает: «Да, ездил. Привозил материалы для журнала».
Закалюжный с сочувствием к больному: «Какими документами он пользовался для поездки? У него было журналистское удостоверение?».
Ефремов с трудом выговаривает: «Было, на имя Степанова».
Закалюжный: «Вы получали от Яшина фотоматериалы для журнала?».
Ефремов: «Да».
Адвокат Першин: «С какой целью выписываются журналистские удостоверения на псевдоним?».
Ефремов: «Это часто бывает, когда специалисту нельзя засвечиваться в том, что он работает как журналист».

Защита, жалея инвалида, отступает с вопросами, и в допрос тут же напористо вклинивается прокурор с заготовленной скептической усмешкой, которая должна означать обезоруживающее «не верю! ничему не верю!»: «В какой роли Яшин работал в Вашем журнале?».
Ефремов объясняет роль военного консультанта в журнале: «Он участник войны в Афганистане, военный человек. Я его и привел для освещения реального положения в армии».
Прокурор начинает потихоньку расставлять силки для ослабленного здоровьем свидетеля: «Контракт у Вас с ним был?».
Ефремов простодушно: «Нет, контракта не было. У нас такого не бывает. Приходите, приносите материал, если подходит – будет опубликован».
Прокурор с хитрецой: «У Яшина было журналистское образование?».
Ефремов с нарастающим усилием выговаривает: «Вот этого я не знаю».
Прокурор: «У Вас был журналистский псевдоним и удостоверение на вымышленную фамилию?».
Ефремов: «Псевдоним был – Сашин. Удостоверения не было, ведь я главный редактор журнала».
Прокурор: «Вы удостоверение Яшина видели?».
Ефремов: «В редакции он доставал какие-то бумаги. И я эти корочки видел».

Прокурор затевает игру с памятью больного старика: «Назовите дату, когда Вы с Яшиным находились дома?».
Ефремов: «Не могу сказать точно. Просто я сидел с ним, а потом узнал, что в это время было покушение».
Прокурор переворачивает вопрос с ног на голову: «А когда произошло покушение на Чубайса?».
Ефремов: «Вот не знаю абсолютно».
Прокурор ищет где бы зацепить свидетеля на противоречии: «А до того дня Яшин оставался у Вас ночевать?».
Ефремов уже порядком устал, бормочет с трудом: «Бывало. Приходил помочь, приносил чего-то. Бытовые вопросы решал, меня ведь парализовало».
Прокурор безжалостно: «Когда в тот день Вас посещал Яшин, кто его еще видел?».
Ефремов в изнеможении: «Никто. Дети спали у себя в комнате».
Прокурор не отпускает его из цепких когтей допроса: «Можете уточнить время, когда к Вам Яшин приехал?».
Ефремов: «Вечером уже. Часов в 22».
Прокурор: «Утром его кто-нибудь видел?».
Ефремов тяжко вздыхает: «Думаю, нет. Дети в школу ушли».
Прокурор ядовито: «Когда же Яшин проснулся?».
Ефремов, приподняв здоровое плечо: «Может, часов в девять».
Прокурор буквально въедается в больного: «В котором часу Вы репортаж по телевизору видели?».
Ефремов вяло отбивается: «Часов в 11-12».
Прокурор не отстает: «Яшин у Вас дома был или уже ушел?».
Ефремов почти на издыхании: «Точно не помню».
Прокурор: «Вы с Яшиным после этого еще встречались?».
Ефремов: «Нет, до ареста не встречались».

Эстафету допроса тут же подхватывает молоденькая подручная прокурора Колоскова, в голосе которой скептицизм вибрирует мелодичными, но жестокими нотами: «Для чего к Вам Яшин в тот день приходил?».
Ефремов бесхитростно: «Он достал деньги для журнала».
Колоскова испытующе: «Вы воспользовались этими деньгами?».
Ефремов: «Да, они пошли на выпуск журнала ко Дню Победы – это было пять или семь тысяч рублей».
Колоскова ускоряет темп допроса: «Яшин в тот вечер много выпил?».
У Ефремова впервые на лице что-то вроде улыбки: «Да как Вам сказать – по граммам или в каком состоянии он был? Нормально выпил».
Колоскова не сбавляет темпа: «Яшин всегда носил бороду?».
Хорошо заметно, что Ефремову невмочь уже стоять у трибуны: «Нет, не всегда. Тогда у меня он был без бороды».
Колоскова: «В тот вечер он почему остался ночевать?».
Ефремов: «Поздно было и нетрезв. Метро уже не ходило».
Экзекуцию допроса продолжил Шугаев: «Что-то непонятное. Вы сказали, что выпили бутылку коньяка, почему же тогда Яшин был так пьян? Он что, падал у Вас на глазах? Он что, не мог добраться домой?».
Ефремов помолчал, не без уважения оценивая тучную комплекцию чубайсовского адвоката, которого и две бутылки не свалят с ног. С Яшиным по количеству алкоголя на килограмм веса не сравнить: «Видимо, не мог».
Шугаев, как опытный допросчик, резко меняет тему, чтобы застать свидетеля врасплох: «В чем Яшин был одет?».
Ефремов даже пытается усмехнуться: «Я не помню во что я был одет».
Шугаев: «Яшин состоял в каких-либо экстремистских организациях?».
Ефремов озадаченно: «Не знаю».
Шугаев: «Как Яшин относился к лицам других национальностей, например, к евреям?».
Ефремов таращит глаза: «Не знаю».
Шугаев: «А к Чубайсу он как относился?».
Ефремов: «Никак не относился, мы это не обсуждали».

Интересно, если бы Ефремов признался Шугаеву, что Яшин очень уважал Чубайса, может даже любил его, привело бы это подсудимого по просьбе адвоката Шугаева к оправдательному вердикту? А если бы свидетель убедил Шугаева, что Яшин терпеть не мог Чубайса, это мнение стало бы для подсудимого роковым? Видимо, в юности адвокат Чубайса состоял членом комиссии райкома ВЛКСМ, принимавшей пионерию в комсомол, ведь только там можно было получить столь блистательные навыки такого ведения допроса.

Шугаев: «Почему Вы, обладатель такой важной информации, не явились к следователю и не рассказали обо всем?».
Ефремов беспомощно двинул ногой: «Я и хожу-то лишь по квартире да вокруг дома».
Адвокат Чубайса Коток поспешил выступить заботником о здоровье свидетеля, как добрый следователь после злого: «Вы были в таком тяжелом состоянии и это позволило-таки выпивать Вам с Яшиным?».
Ефремов кивнул: «Мне врачи разрешили по 70 грамм во второй половине дня».

Стало понятным, почему Яшин не смог в тот вечер добраться до дома. Принял без малого поллитра коньяка, принял на свое счастье, иначе ночевал бы у себя дома и не было бы у него никакого алиби, ведь жены обвиняемых, как свидетели, прокурорами и судьями вообще в расчёт не берутся.
Промучив разбитого инсультом беднягу битых два часа, обвинение потребовало огласить показания свидетеля, данные им на суде два года назад. Пошёл третий час пытки.
В оглашенных показаниях по сравнению с только что услышанным, новым оказалось лишь одно: живая жена Ефремова. Прокурор не замедлил уличить: «Вы говорили прежде, что Вашей жены не было дома, что она ушла. Теперь говорите, что она умерла».

Ефремов растерялся, губы его жалко задергались, подбородок задрожал, он едва сдерживал рыдание: «Да как же так! Жена у меня умерла в 2002-м году. Кто ж такое записал, что я с женой и жена куда-то ушла. Куда ушла?! Ведь навсегда ушла! Да как же это так!».
Ясно представилось, как пишутся протоколы судебных заседаний, сокращая важные места, передергивая ключевые фразы, чтобы потом такие вот «обрезанные» протоколы решали судьбу подсудимых.
Едва живого инвалида приставы сопроводили до дверей. Зал с облегчением вздохнул, в течение всего допроса не покидало ощущение, что человека доканывают прямо на наших глазах.
Освободившееся свидетельское место занял Александр Сергеевич Чубаров, сослуживец подсудимого Квачкова. В военной форме генерала, подтянутый и строгий.
Начал допрос адвокат Квачкова Першин: «Вы были 17 марта 2005 года на месте происшествия?».
Чубаров уточняет: «Я был там не 17-го, а 18-го марта».
Першин: «Правильно ли было выбрано место засады с точки зрения военной науки?».
Судья тут же включает изрядно поднадоевшую заезженную ею пластинку: «Вопрос снимается, так как не относится к фактическим обстоятельствам дела».
Першин: «Вы видели воронку?».
Чубаров: «Видел. Это не воронка, это выщербина глубиной в две-три ладошки. Она находилась в стороне от полотна дороги в канаве. За откосом три сосны, на которых были повреждения раздробленным грунтом».
Першин: «Правильно ли было установлено взрывное устройство?».
Чубаров категорически: «Нет. Об этом не может быть и речи».
Выслушав ответ, судья не пускает его в протокол: «Я вопрос снимаю, так как он не относится к фактическим обстоятельствам дела. Мы мнения людей о происшествии не выясняем».
Першин: «Как давно Вы знакомы с Квачковым?».
Чубаров: «С 1971 года».
Першин: «Способен ли Квачков поразить цель из стрелкового оружия на расстоянии 25 метров?».
Чубаров: «С расстояния 25 метров цель способен поразить любой солдат спецназа второго года службы».
Першин: «Каковы были навыки Квачкова в разработке спецопераций?».
Чубаров: «Он был инструктором по минно-подрывному делу».
Першин неожиданно задает генералу излюбленный вопрос обвинения: «Квачков высказывал экстремистские взгляды?».
Чубаров даже не задумавшись: «Не слышал от него ни в какой трактовке».
Першин: «Он высказывался в отношении Чубайса?».
Чубаров уверенно: «Нет».
Першин спрашивает генерала спецназа: «Как Вы определяете мощность взрыва на основании воронки?».
Прокурор вдруг громко протестует: «Ваша честь, Чубаров не обладает специальными познаниями!».

Судья послушно снимает вопрос, хотя генерал Чубаров - выпускник академического разведфакультета, за плечами которого громадный опыт диверсионной работы, - как раз и обладает глубокими специальными познаниями во взрывном деле.
Першин: «18 марта на месте взрыва Вы видели какие-либо болты, гайки, шарики?».
Чубаров убежденно: «Нет, не видел».
Прокурор: «Вы - действующий офицер?».
Чубаров: «С 2004 года в отставке».
Прокурор уточняет: «Имеете ли Вы отношение к войскам специального назначения и к войскам, занимающимся подрывным делом?».
Чубаров: «Да, я проходил службу в частях спецназа. Окончил Академию, разведывательный факультет».
Прокурор: «В какой период времени Квачков проходил службу в Таджикистане?».
Чубаров: «Он не проходил там службу. Он был откомандирован в Таджикистан в 1992-1993 годах».
Прокурор: «После службы Квачков не утратил своих профессиональных навыков?».
Чубаров философски: «Думаю, что всё потихоньку утрачивается».
Прокурор: «18 марта 2005 года в честь чего Вы на месте происшествия оказались?».
Чубаров: «Мне позвонили с телевидения, с НТВ, попросили прокомментировать происшествие на месте, прислали машину. Я там все внимательно осмотрел, схему нарисовал, в общем, выступал как эксперт».
Прокурор: «В лес входили?».
Чубаров обстоятельно: «Да. Метров сто по снегу этому протопал, нашел тропу, по которой трактор вывозил несколько бревен, но места стрельбы не нашел».
Прокурор: «Вы обладаете навыками организации засад?».
Чубаров: «Да, обладаю».
Прокурор: «Вам приходилось уничтожать движущиеся объекты?».
Чубаров чуть помедлив: «Мы их уничтожали другим способом».
Прокурор не стал дальше испытывать судьбу, но не успел посоветовать не делать это другим, в допрос уже бесцеремонно встрял, как всовываются в захлопывающуюся дверь, адвокат Чубайса Шугаев: «18 марта 2005 года Вы были на месте происшествия в трезвом состоянии?».
Чубаров с генеральской высоты обозрел высунувшегося хамовитого адвоката: «Да».
Шугаев попытался в отместку уесть генерала: «Как Вы объясните в таком случае (в случае трезвости? – Л. К.), что взрывом был перебит стальной трос линии электропередачи на высоте нескольких метров?».
Чубаров невозмутимо, но категорично: «Я не представляю себе подобной ситуации».
Шугаев замурлыкал любимый им мотивчик: «Состоял ли Квачков в каких-либо националистических или экстремистских организациях?».
Чубаров: «Мне это не известно».
Шугаев: «Все засады, которые Вы организовывали, заканчивались успешно?».
Чубаров пристально смотрит на него и мягко-мягко, добродушно, чуть усмехнувшись в пышные усы: «Как правило».
Шугаев спешно ретируется на болезненно застонавший под ним стул.
Судья подбирает вожжи допроса в свои руки: «После увольнения из армии Квачков не привлекался к организации спецопераций?».
Чубаров: «Привлекался. Полковник Квачков организовывал специальные действия по обнаружению бандформирований. Это он рекомендовал спецминирование, в ходе которого Басаев потерял ногу».
Адвокат Першин: «Каков был тротиловый эквивалент взорванного вещества?».
Чубаров: «В пределах 350-500 граммов тротила. Две стандартные тротиловые шашки».
Першин: «Для успешного действия где должно было быть установлено взрывное устройство?».

Генерал-свидетель начал было: «Под полотном дороги…», да только профессиональное спецназовское берёт верх и командирский его гулкий голос ударил по залу колоколом: «Да не нужно было там ничего подрывать! Из гранатометов надо бить!».
Першин продолжает получать инструкции: «Нужен ли аккумулятор для подрыва?».
Чубаров брезгливо отмахивается от аккумулятора: «Да не нужен!».
Першин подходит к наиважнейшему в деле: «Вы видели автомобиль Чубайса?».
Генерал признает: «По телевизору показали капот».
Першин просит объяснить: «Что это за повреждения?».
Чубаров убеждённо: «Если машина в движении, такую ровную строчку пробить невозможно».
Судья, заслушавшаяся было консультаций бывало военспеца, спохватывается и снимает вопрос: «Предположения доказательствами в суде не признаются».
Подсудимый Миронов: «Мог ли человек без специальной подготовки участвовать в спецоперации?».
Вопрос снимается.
Миронов настойчив: «Сколько времени занимает огневая подготовка участника спецоперации?».
Чубаров чётко: «Огневая подготовка занимает четверть времени боевой подготовки офицера и солдата».
Миронов развивает тему: «Не специалист может участвовать в таких акциях?».

Судья моментально снимает вопрос. Генерал успевает лишь отрицательно мотнуть головой.
Прокурор уточняет услышанное: «Как и при каких обстоятельствах Квачков привлекался к разработке операций в Чечне?».
Чубаров: «Это решение начальника Генерального штаба».
Шугаев ядовито: «В экспертизе воронка диаметров в несколько метров и мощность взрыва от 3,5 до 11 килограммов тротила. Почему Вы даете здесь другие данные?».
Чубаров уверенно гудит: «11 килограммов тротила – это и полотну дороги мало бы не показалось. Я знаю, какие ямы это дело оставляет».
Шугаев шуршит: «Есть разные методики, которые определяют силу взрыва или действие ударной волны. Вы какой пользовались?».
Чубаров учит адвоката своему ремеслу: «У нас такая методика: рельс – это двухсотграммовая шашка. Локомотив – другой объем, гораздо больший. Есть стандартные решения, по которым специалист ставит заряд дальний, а все остальное после подрыва сметают гранатометами». Он выразительно смотрит на защитника Чубайса, видимо, сравнивая его с локомотивом.
Шугаев продолжает суетливо шуршать бумагами: «У нас есть экспертиза, где баротравма определяется в радиусе 60 метров. У вас какие методики?».
Чубаров, как учитель, спокойно и весомо: «По своим воспоминаниям оцениваю. Я этих зарядов сотни взорвал».
Шугаев мгновенно, как слон в мышку, перевоплощается в старательного ученика: «Мелкодисперсный алюминий – это серьезное взрывчатое вещество?».
Чубаров морщится: «Это вещество берется, чтобы создать серьезный очаг пожара. Не думаю, чтоб там это было бы надо».
У подсудимого Найденова профессиональные вопросы: «Мина КЗД-10 – кумулятивный заряд?».
Чубаров: «Да».
Найденов: «Позволяли ли условия местности пользоваться подобным зарядом?».
Чубаров: «Я бы вообще не стал делать там засаду. На прямом скоростном участке делать засаду нецелесообразно».
Судья как опомнилась. Увлекшись экспертными оценками генерала, она упустила из виду опасность задаваемых вопросов. Вопрос, разумеется, снимает.
Найденов: «Как Вы думаете, если бы там было сто лежаков, а не шесть-семь, означало бы, что на этом месте работала рота?».
Судья вновь снимает вопрос и напряжённо слушает следующий.
Найденов: «Выложенный на лежаке магазин с патронами мог означать отвлекающий маневр для поиска автомата?».
Судья вновь не позволяет генералу ответить.
Найденов: «Как Вы можете объяснить, что при данной частоте леса в деревьях не оказалось ни одного пулевого отверстия?».
Судья и здесь не захотела слушать ответа генерала, а задала свой вопрос: «Известно ли Вам, где находится сын Квачкова, и почему его сын не изъявил желания дать показания по делу?».
Чубаров: «Не могу сказать».
Подсудимый Миронов поддержал судью: «Он живой или неживой? – не знаете?».
Чубаров вздыхает: «Мне это не известно».
Последний вопрос, который принадлежал подсудимому Миронову: «Как Вы можете оценить: это диверсионная операция или имитация покушения?» судья торжественно сняла, видимо, заранее предугадав ответ опытного боевого генерала.

Следующее заседание в среду, 19 мая, в 11 часов.
Стал удобным проезд до суда: от новой станции метро «Мякинино» 15 минут пешком до Московского областного суда. Паспорт обязателен, зал 308.

Любовь Краснокутская.
(Информагентство СЛАВИА)

Он прошел четыре войны. Афганистан, Чечня, Югославия, Средняя Азия... Кавалер ордена Красной Звезды, двух орденов Мужества. Сын офицера, в армии с детских лет: в одиннадцать надел погоны Уссурийского суворовского училища. После спецфакультета разведки Киевского общекомандного училища служил в Псковской бригаде спецназа, в Германии, комбатом в Забайкалье. Закончив Академию имени Фрунзе, был старшим офицером в разведуправлении ЛенВО, а с 1983-го - командир легендарной 15-й спецназовской бригады ГРУ в Афганистане (Панджшер, Газни). Был тяжело контужен. Граната разорвалась буквально в двух шагах от него...

После госпиталя - снова Псков, снова Германия. С 1989 года непрерывные «горячие точки»: Азербайджан, Таджикистан. Воевал в Чечне. Это он разработал операцию, в которой Басаев потерял больше всего людей, за что самый кровавый бандит объявил его своим личным врагом.

Высококлассный специалист по антитеррору. Не только практик, но и теоретик: с блеском защитил кандидатскую диссертацию - по организации и проведению спецопераций. Закончил докторскую. Словом, элита армии.

«О ком речь? - спросит читатель. - Неужели в нашей армии еще остались такие люди? Где этот уважаемый человек?» В «Матросской Тишине». Полковник Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, командир легендарной 15-й бригады Специального назначения, кавалер высших боевых наград Владимир Васильевич Квачков уже полгода в тюрьме. Он - главный подозреваемый в «покушении» на Анатолия Чубайса.

Тихо в опустевшей квартире на Бережковской. Мерцает лампадка перед образом Спасителя. Гулко звучат голоса и шаги. Рослый пес, овчарка Реттер, вздыхает и поглядывает на входную дверь; ждет, должно быть, хозяина. Фотографий мало - две-три: полковник, сын. Остальные, говорит жена Надежда Михайловна, забрали во время обысков. Зато рядом - снимок иеросхимонаха старца Сампсона (Сиверса). И качнулась душа, посветлела: мой Батюшка, прошедший при жизни, казалось бы, все круги ада. Расстрелы, пытки в смрадных подвалах, соловецкие муки, побег из лагеря. Поразительны, поучительны его судьба и духовные подвиги.

Совпадение?

Нет, конечно, - чуть улыбается Надежда Михайловна. - Промысел. Смотрите, какие узелки закручиваются. Потихоньку собирает всех нас Господь...

Она приносит пачку писем. Это не просто письма. Это письма из тюрьмы.

«Надюша, Кирилл, здравствуйте! Все, что обрушилось на нас, необходимо принять, как испытание, ниспосланное Богом. Господь, наверное, решил проверить, действительно ли мы заслуживаем его любви, не откажемся ли мы от убеждения жить по совести, тверды ли мы в нашей православной вере. Наша семья оказалась у какой-то роковой черты, и надо понять, что возвращения к прежней жизни уже не будет, поэтому надо выдержать и вынести все, что послал и еще пошлет нам Господь...»

Испытаниями полковника спецназа ГРУ не удивишь: образ жизни продиктован выбранной в юности профессией. Но тут события стали разворачиваться, словно в бездарно и наспех скроенном телесериале. Утром 17 марта 2005 года кто-то пытался взорвать машину Чубайса, предприятие дало осечку, зато оперативники до смешного быстро (опять же как в кино) вышли на «злоумышленников», главным из которых почему-то оказался полковник в отставке Владимир Васильевич Квачков. Тотчас «нашелся» бдительный местный житель, который видел, как в зеленую иномарку сели двое в камуфляже (?!), и что эта машина очень уж похожа на ту, которую он «приметил» у одной из дач вблизи чубайсовского особняка в Жаворонках. Далее как по маслу: зеленый «Сааб» у дома Квачковых, тротиловая шашка в квартире, охотничье ружье с удостоверением на чужое имя...

Мещанский суд Москвы тотчас принял решение о заключении под стражу полковника. И мотив покушения уже был готов: дескать, у Владимира Васильевича земельный конфликт с соседом по даче - с Чубайсом. Когда выяснилось, что соседями они никогда не были, тотчас появился другой «мотив»: подрезал-де, однажды кортеж главы РАО «ЕЭС России» автомобиль Квачкова, вот и затаил жгучую обиду специалист по антитеррору, отомстить решил, свести счеты...

Интересно, сами-то господа сочинители в голубых прокурорских погонах верят в собственный, массово растиражированный газетами бред?

А то, что это бред, - очевидно.

Нет, вы представляете, кто такой Квачков и кто такой Чубайс?! - негодует старый друг Владимира Васильевича, генерал-майор спецназа ГРУ Александр Сергеевич Чубаров. - Володя - это же интеллект! это же какой уровень подготовки!, какие знания своего дела! он же не только опытнейший практик, он лучший теоретик в области спецопераций, стратег! Таких специалистов по пальцам пересчитать... Умница! Глубокий, разносторонний ум, начитанность какая! Не надо путать подлинный ум с хитростью, пронырливостью. Хитрецы, умельцы что-то прокрутить для своей выгоды, как правило, глупы и недалеки. Сегодня именно они богаты, ибо безнравственны. Что ж, их время. Да только, знаю, не навсегда... А с Квачковым мы вместе еще в Германии начинали служить... Потом в нашей с ним совместной биографии - Таджикистан. Когда там началась война, несколько подразделений 15-й бригады спецназа - ею командовал Квачков, я был его замом - так называемым посадочным способом десантировались в расположение одного из мотострелковых полков 201-й дивизии. Полк фактически находился в окружении. На его территории спасались более пяти тысяч русских, и не только... Были и таджики, не воспринимавшие идеи ваххабизма. Квачков тогда разработал и осуществил силами спецназа блестящую операцию, разблокировав Курган-Тюбе, кызылкалинский мост, где произошла знаменитая танковая дуэль. Бандформирования были оттеснены и рассеянны. Мы взяли под контроль территорию второго эшелона, где скопилась масса военной техники, оружия, топлива, боеприпасов: вот уж приманка для «духов»! Если б не умелое, волевое командование Квачкова, неизвестно, по какому сценарию развивались бы события. Крови бы пролилось немерено, это уж точно. Всюду рыскали группы афганских моджахедов: «Убивай русских!» ...

Разработанная тогда Квачковым операция с минимальными потерями разрядила обстановку. Если б не Володя, страшно представить, сколько бы там наломано было дров! Ведь ситуация была хуже не придумаешь. Когда мы прибыли туда и с вертолетов по-штурмовому высаживались, со всех сторон по нас долбили снайперы, даже с крыши центрального универмага. Курган-Тюбе горел... На высоте 150 метров в открытый блистер вертолета и то врывался трупный запах. Тысячи неубранных трупов. У молодых волосы вставали дыбом... Если бы не наше вмешательство, если б не Володино стратегическое мышление, они бы перебили друг друга до последнего ребенка... Квачков ведь и чеченский узел предлагал развязать рядом спецопераций, не было б тогда и этой бесконечной войны, и стольких жертв с обеих сторон. Но если в Таджикистане к Квачкову прислушались, здесь уже слушать не захотели. Иные интересы возобладали в верхах...

Юными лейтенантами Квачков и Чубаров попали в одну роту - взводными командирами. Дело было в Германии, год 1971-й. Уже тогда, признается Чубаров, о Квачкове в спецназе говорили с большим уважением. «Конечно, - улыбается генерал, - тогда ему было не до научных обобщений». До двух ночи готовились к проведению занятий, а к шести надо быть в подразделении, в 6.05 уже начиналась физзарядка - не простая, спецназовская... Вообще, 3-я бригада гремела, сильные традиции были заложены еще командирами-фронтовиками. Готовились к войнам, которые тогда разгорались. Арабо-израильский конфликт, вооруженные стычки в Африке, в Латинской Америке... Лейтенанты просили в рапортах послать туда, где проливается кровь простого трудового народа.

Служба в Германии по тем временам - считай, консервация: как попал взводным, так взводным и прослужишь все пять лет. Но, наверное, слишком уж старались молодые офицеры: в одно время получили по очередной звездочке, в одно время были назначены ротными. Редкий, о многом говорящий случай.

Потом дороги друзей разошлись. Чубаров попал в Среднеазиатский военный округ, Квачков - в Забайкалье, Афганистан. Встретились уже в Москве, в Академии.

У поэта сказано: «А что мы без друзей? Как поле без цветов», - вздыхает Александр Сергеевич. - В академии Володя мне очень помогал. Он учился на курс старше. У нас и темы совпадали - курсовых, диплома. Потому что совпадали взгляды на боевое применение. Вот когда у Квачкова раскрылся еще один талант - военного исследователя. Он человек волевой, упорный - добился приема у нескольких ветеранов военной разведки. А к ним попасть ох как непросто! Не люди - легенды. Старинов, к примеру, или Овидий Горчаков. Имея громадный практический опыт, отточенный аналитический ум, Володя видел изъяны в организации разведывательно-диверсионной службы в разных военных округах. Предлагал, как это устранить. Уже тогда у него выстроена была своя концепция развития войск специального назначения, потом блестяще отшлифованная им и легшая в основу Директивы Генерального штаба...

В Афганистане спецназу нередко приходилось «вытягивать» попавшее в переделку подразделение. Уже справившись с поставленной задачей, уже на обратном пути отряд Квачкова сам наткнулся на засаду. Очень грамотно, надо сказать, организованную засаду: подрыв БМП и шквальный огонь со всех сторон. Три часа под ураганным огнем. Кто хоть однажды пережил это, тот понимает. Голову поднять страшно, не то что совершить маневр. И в этом свинцовом шквале Квачков сумел организовать бросок на сопку, единственный путь к спасению: лишь с высоты можно было подавить разошедшихся «духов».

Потом была контузия. Хорошо помнит горячий тяжелый удар, помнит, как успел подумать: фугас? противотанковая мина? Взрывом разорвало «гусянку» на БМП, отбило каток. Командира отбросило метров на пятнадцать в сторону. Осколки посекли бронежилет в клочья. На самом - ни царапины. Однако контузия оказалась сильной: после госпиталя буквально жил на таблетках, до сих пор мучают головные боли, обострившиеся в камере «Матросской Тишины»...

Не раз и не два был на волосок от смерти. В Чечне вернулся на базу в вертолете с десятком пробоин от обстрела.

А ведь мог уже и не ехать, сидеть в Москве, писать научные статьи.

Володя старался отработать на практике все то новое, что выдвигал в докторской диссертации, - отвечает на мой резонный вопрос генерал Чубаров. - Он привык ценить человеческую жизнь, и годы на войне его не изменили. За ошибку военачальника тысячи расплачиваются жизнью. Это понимают все, но руководствуются этим только лучшие. Владимир Васильевич - выдающийся разработчик спецопераций. И не только. Я верю, что благодаря ему армия обретет второе дыхание. Ведь он автор многих документов по организации принципиально новых подразделений, отвечающих вызову сегодняшнего и завтрашнего дня, и многие из его предложений уже нашли поддержку на самом верху, вплоть до начальника Генерального штаба. Само собой, кое-кому его работа и он сам,- словно кость в горле. Ведь он конструктор новой армии, его новейшие разработки не просто способны поднять армию с колен и не просто укрепить ее, а сделать ее организационно армией наступившего века.

Сегодня у многих и душа, и сердце искренне болят за Россию, за русский народ, но вся их боль лишь в словах, Володя же не причитает, как большинство, не скулит, не ноет, он свою боль, свою тревогу, свою ответственность за Россию вкладывает в конкретное, судьбу России определяющее дело. Его есть за что бояться и ненавидеть врагам России, каковых и в самой России немало... Ну, а насчет Чубайса... Понимаете, Володя - аристократ, элита армии, он бы пачкаться не стал. Если же допустить невероятное и предположить, что он взялся... Хм, да там бы мокрого места от Чубайса не осталось. Простите...

По словам Надежды Михайловны, последнее время муж много читал, впрочем, много читал он всегда, теперь же читал не только специальную литературу. Русские мыслители, философы прошлых лет и современные расширили круг его чтения. Его любимцы? Боготворит Дениса Давыдова, считает его гениальным спецназовцем, первым в мире разработчиком теории специальных операций, опередившим военную мысль европейских стратегов на десятки лет. Любит перечитывать Ивана Ильина, на его столе сборник недавно ушедшего от нас Александра Панарина. Подчеркнуто: «Новая, демократическая, элита, подобно большевистскому властвующему меньшинству в 1918 году, постоянно помнит, что у «туземного большинства» она на подозрении и ввиду отсутствия настоящей опоры изнутри необходимо искать опору извне. Словом, собственный народ становится неназванным противником, с которым ведется необъявленная гражданская война, а бывший противник выступает в роли покровителя и, на случай чрезвычайных обстоятельств, гаранта «демократических преобразований»... В 1995-м году я был в группе Квачкова, направленной в Югославию, - рассказывает майор спецназа ГРУ Владимир Иванов. - Выехали под видом туристов. В случае чего, могли надеяться только на себя: рассказывать о задании нельзя никому... Готовили спецназ сербов, передавали свои приемы и навыки. Запомнилась атмосфера воинского братства, которую сумел создать Владимир Васильевич. Он всю жизнь ценит людей не по количеству и размеру звезд на погонах, а по человеческим качествам. Благодаря его командирскому таланту мы успешно выполнили задание. Исключительная личность! Когда все те негативные процессы, что происходят в стране, докатились и до спецназа ГРУ, тогда многие просто плюнули и ушли заниматься другим делом, спокойнее и прибыльнее, он остался верен своему Долгу. Душой болеет за армию, за Россию. Открытый, честный, прямой. Патриот... А то, что он готовил теракт против Чубайса, - да об этом просто смешно говорить!

Действительно, смешно. Поехать на операцию в бросающемся в глаза зеленом «Саабе». Сидеть и ждать оперативников в квартире с тротиловой шашкой под диваном. А до того в ожидании «подельников» курить в автомобиле и швырять «бычки» на дорогу, будучи... некурящим. А чего стоит пробежка нападавших по снегу в заметном издалека армейском камуфляже - не в масхалатах! Даже киллер-приготовишка не отправится на дело на собственной машине; догадается угнать что-нибудь неприметное или хотя бы номер поменяет или испачкает грязью. И почему это отчаянно мазали суперохранники Чубайса, бывшие сотрудники ФСО? Куда подевались их хваленые навыки ворошиловских стрелков: все пули в белый свет, как в копеечку? Да и шумно все как-то, вызывающе непрофессионально... Ведь спецназ ГРУ блестяще выучен как раз для ведения разведки и совершения диверсий в тылу противника, обучен способам скрытного и бесшумного передвижения, ухода от преследования. Именно этим занимался всю жизнь Владимир Васильевич. И чтоб враз вдруг утратить все навыки - такого не бывает.

Так что же это? И для чего? Отстранить от дела крупного теоретика и практика военного дела, чьи разработки могут оказаться незаменимыми при реорганизации подразделений специального назначения? Бросить тень на спецназ, а там, глядишь, под шумок довести его до потери боеспособности? Не допустить внедрения уникальной концепции Квачкова по созданию в армии нового рода войск, вообще закрыть перспективную программу. Кому это надо? Кому это выгодно? Яснее ясного - не патриотам же и не друзьям России, у которой, по незабываемым словам Александра III, лишь два друга: армия да флот. Возможно, это и месть чеченских боевиков, которым крепко досталось от полковника Квачкова. Как знать, как знать.

Тихо в опустевшей квартире. Надежда Михайловна вспоминает, как они познакомились, как прыгали вместе с парашютом, как работали, отдыхали, как прощались перед командировками, какими ослепительными были встречи. Передо мной проходит напряженная жизнь семьи военного: гарнизоны, отдаленные точки, тревоги, бесконечные командировки, переезды...

Вот еще письмо из тюрьмы:

«Перечитал трехтомник Ильина, буду перечитывать еще раз. Сейчас вдумчиво читаю «Новый Завет». Кирилл, я очень переживаю, что оставил тебя без своей опеки и духовной заботы... Мама, береги себя и знай, что мы еще погуляем на Кирюхиной свадьбе. Люблю вас и обнимаю, ваш сын и папа...».

Ильин - это его философ, сердечно и духовно близкий. Ему принадлежит, русскому герою, офицеру высшей пробы, а не тем, кто поспешил засветиться на телеэкране в день запоздалого перезахоронения Ивана Александровича на истерзанной новым нашествием русской земле. Ильин писал: «Он ищет не личного успеха, а предметного служения и утверждает свою честь на служении. В борьбе закаляюсь; в лишениях крепну, служу России; отвечаю Богу».

Сказано давно о русском Главнокомандующем. Сегодня кажется, что о полковнике Квачкове.

Александр Поляков